Да, я дерзнул
На пузырях поплыть, как мальчуган,
Плыл много лет по океану славы,
Но я заплыл далеко за черту...
Спесь лопнула, раздувшись подо мною.
И вот уж я, усталый, одряхлевший,
Судьбою предоставлен воле волн,
Которые меня навеки скроют27.
Генрих Германский последовал за Иоанном через пролив, но был захвачен французским рыцарем, возможно с подачи королевы Элеаноры. Королева вела себя особенно несносно. Сначала она страдала из-за изгнания уроженцев Пуату, но когда ее собственные родственники оказались под угрозой высылки из страны, она применила змеиное коварство и настроила короля против Провизии. Теперь королева постаралась исчезнуть из Лондона, чтобы присоединиться к своему сыну в Виндзоре, но когда королевский корабль пересекал Темзу, жители собрались на лондонском мосту и встретили Элеанору оскорблениями и потоком из грязи и камней, поэтому ей пришлось повернуть назад. К счастью, мэр спас королеву и разместил в безопасности во дворце епископа близ собора Св. Павла28.
Тем временем Ричард Германский делал все возможное для заключения мира, по большей части потому, что бароны настаивали на освобождении его сына Генриха, которого удерживал Людовик IX. В этом Ричарда поддерживали епископы Личфилда, Линкольна, Лондона и Вустера. В конце концов он убедил своего брата заново утвердить провизии и уступить некоторые замки. Теперь Симон вернулся из Дувра в Лондон, где жители встретили его с радостью и почестями. Граф открыто спросил короля, собирается ли тот принимать Провизии. И он дал согласие при условии, что Провизии будут исправлены комиссией, назначенной специально для этой цели29. В это время принц Эдуард поспешил в Бристоль, где у него произошло острое столкновение с горожанами, от которых его спас епископ Вустерский, но он не смог правильно оценить положение дел. Теперь он вернулся в Виндзор и отказался сдать его, поэтому бароны ополчились против него. Гражданская война обладает способностью уничтожать все хорошее. Бароны пригласили принца Эдуарда в Кингстон, но они удерживали его в качестве узника до тех пор, пока иностранный гарнизон Виндзора не поклялся покинуть Англию и никогда сюда не возвращаться30. На парламенте, который проводился в Лондоне с 8 по 11 сентября 1263 года, где присутствовали многие бароны, но лишь немногие из них являлись сторонниками короля, Симон представил подробный план реформ, который он надеялся претворить в жизнь31. Также была зачитана королевская хартия, где Генрих IIIсоглашался выполнять Оксфордские провизии32. Но Симон не мог удержать бурю, которую он поднял. В адрес его последователей посыпались жалобы о насилии и нападении на невинных граждан. Возможно, именно на этом основании парламент внес предложение передать решение всех вопросов по поводу Оксфордских провизий на третейский суд короля Франции. Вскоре после этого принц Эдуард подарил своему кузену Генриху Германскому Тикхилл в качестве манора, а последний навестил графа Лестера, чтобы сказать ему, что он хочет выйти из баронской партии. Он не хотел сражаться против своего отца и своего дяди, но не мог он сражаться и против графа, поэтому смело ответил: «Лорд Генрих, я не огорчен потерей вашего меча, но меня печалит утрата вашего постоянства. Я возлагал на вас большие надежды. Давайте же, выступайте против меня, я не боюсь вас. Даже если все покинут меня, у меня есть еще четыре сына, которые будут сражаться за правое дело, которое я поклялся защищать, во славу Церкви и на благо Королевства»33.
В конце 1263 года в планах графа Лестера произошли большие изменения. Его надменные манеры, жестокость его приверженцев34, желание властвовать над многими среди королевских сеньеров, умеренность и взятки принца Эдуарда увели многих из партии баронов, и вокруг принца образовалась весьма внушительная группировка. Последнего оскорбил граф Дерби, неустойчивый и не принадлежащий ни к одной из сторон человек, который захватил три замка принца и отказался их возвращать35. Несколько маркграфов перешло на сторону Эдуарда. А еще принц завоевал расположение Роджера Мортимера, подарив ему три Лестерских манора, которые тот моментально принял36. Среди жителей Лондона тоже не было единства: богатые горожане были против Симона, но бедные были заинтересованы в его реформах и избрали демократичного мэра в противовес сторонникам короля. В августе король Франции пригласил короля, королеву, принца и многих других представителей знати в Булонь. В сентябре они прибыли и были встречены французской знатью. Король Генрих обвинил Симона в личных оскорблениях, незаконном заключении монарха, захвате королевских замков и святотатстве. Но последний предоставил Людовику IX убедительное объяснение необходимости этих действий, а затем попросил разрешения вернуться в Англию, чтобы принять участие в обсуждении исправления Провизий37. Принц Эдуард не смог принять предложенные условия и вернулся в Виндзор, где его отец присоединился к нему, возвратившись из Франции. Затем граф занял свое помещение в Тауэре и изгнал своих главных оппонентов из, города. Он не хотел переносить совет в Рединг и отправился в Кенилворт, чтобы убедиться, что замок пригоден для защиты в случае необходимости. Он укрепил стен и установил военные машины, по дорогой цене приобретенные, а затем он и графиня разместили здесь надежный гарнизон38. Из Рединга король поспешил в Дувр, но ег силам было запрещено туда входить. Он пришел, он дел, он проиграл. Было разрешено пройти только королю, но сын констебля отказался позволить пройти армии в отсутствие своего отца, без приказа короля и Оксфордских баронов. Известия об этой попытке заставили Симона прервать свой отдых, и он вернулся в Лондон. В Нортгемптоне горожане поклялись ему в своей верности, а в Данстебле его встретили братья августинского приорства. Он хотел отправиться в Лондон, чтобы встретить короля в Дувре, но поскольку последний возвращался через Вильд, некоторые жители Лондона встретили его и пообещали, что Симон не войдет в город во время своего возвращения из Кента. Затем он узнал, что Генрих покинул Дувр. Горожане закрыли ворота и бросили ключи в Темзу. За это действие впоследствии они были оштрафованы, а эти деньги использованы на укрепление городских фортификаций39. Королевские силы все прибывали, а граф оказался пойманным в ловушку между его войсками и рекой. Тем не менее он отказался сдаваться и приготовился дорого продать свою жизнь. Он и его люди исповедовались, получили причастие и закрепили кресты на груди и спине. Но жители Лондона, узнав о грозящей ему опасности, выломали ворота и спасли графа из этой рискованной ситуации40. Тогда король отступил из Саусверка в Кройден и издал указ, приказывающий жителям изгнать графа из Лондона41.
Так не могло продолжаться. Клир и народ королевства со вздохом облегчения узнали, что благодаря посредничеству некоторых епископов Генрих и Симон согласились передать вопрос об Оксфордских провизиях на суд французского короля42. Трудно понять, почему Симон пошел на это. Неприятие колебаний его английских сторонников заставило воскликнуть его в кругу близких людей: «Я был во многих землях языческих и христианских, но нигде я не видел столько вероломства и лживости, как в Англии»43. Будучи человеком непоколебимой верности, он, вероятно, ожидал, что в своем правосудии Людовик IX проявит такую же твердость. Но здесь не обошлось без влияния Папы. С подачи королевы Элеаноры Иоанн Мансел получил письмо от Урбана IV, в котором он просил французского короля помешать исполнению и отменить Оксфордские провизии44. Папа также обратился непосредственно к Симону, упрекая его, что он стал лидером подстрекателей мятежа и за поступок, недостойный человека сословия его предков45. Какое-то влияние на Людовика IX могло произвести полное отречение со стороны Генриха всех притязаний на Сицилию, что открывало его брату Карлу Анжуйскому доступ к ней. Но наиболее весомой причиной для вынесения окончательного решения была для Людовика французская концепция неограниченной монархии. Самодержавный правитель мог рассматривать любые попытки ограничения власти монарха как проявление волнений и беспорядков46. В декабре Генрих III написал обращение, в котором заявлял, что он не имеет намерения привозить в Англию иностранных купцов и в целом согласен придерживаться Оксфордских провизии. Обе стороны подписали соглашение, что будут придерживаться решения, вынесенного Людовиком IX47. Партия короля попала в ужасный шторм и с большими трудностями высадилась в Висанте. На пути из Кенилворта лошадь Симона упала, граф сломал ногу, и его отнесли обратно домой48. В результате партию баронов представляли депутаты, наиболее влиятельными из которых были Годфрид де Боэн, Генрих и Петр де Монфоры49. Несколько дней было потрачено на формальное улаживание дела с обеих сторон, после чего 24 января 1264 года Людовик IX вынес свое решение, известное как Амьенская Миза.
