Захватив переправу, турки быстро и сноровисто построили мост через Рабу и начали переправлять остальные отряды. Татары сразу же двинулись в глубь территории Австрии для грабежей, остальные войска начали окружать позиции Карла Лотарингского с правого фланга и с тыла, преодолевая по дороге непроходимые, казалось, топкие места. Под угрозой окружения австрийский главнокомандующий вынужден был отступить от Рабы, послав пехоту в Яварин для усиления гарнизона крепости. Кавалерию он взял с собой для обороны Вены и противодействия опустошениям, производимым передовыми отрядами противника в Нижней Австрии. Имперский главнокомандующий считал, что турки прежде всего займутся осадой Яварина и лишь потом двинутся на Вену, которая, таким образом, будет иметь необходимое время для подготовки к обороне.
Между тем, Кара-Мустафа решил идти прямо на Вену, оставив под Яварином сильный корпус для осады крепости. На совете военачальников великий визирь снова столкнулся с оппозицией со стороны седовласого будинского бейлербея Ибрагим-паши, который еще раз с горячностью убеждал его не оставлять в тылах турецкой армии хорошо укрепленные неприятельские крепости и сосредоточить основные усилия на их взятии. Татарскую же орду послать для опустошения неприятельской земли. Разъяренный словами паши великий визирь воскликнул: «Верно говорят люди, что когда человек перешагнет семь десятков лет, ума у него уже нет и он глупеет!».
Несмотря на то, что к оппозиции присоединился не только хан, но и бейлербей Дамаска Сари-Хусейн-паша, великий визирь настоял на своем предложении, приказал тотчас строить мосты на Рабе и готовиться к походу в глубь Австрии. Лишь теперь он послал султану сообщение об изменении стратегического плана, чем вызвал сильное недовольство монарха, оскорбленного тем, что решение принято без уведомления и без его согласия. «Нашей целью были замки Яварин и Комаром, а о Вене речи не было, — сказал султан. — Удивительно безрассудный шаг совершил паша, дав увлечь себя этой прихоти… Однако пусть Всевышний поможет ему! Во всяком случае, если бы раньше он дал знать мне, я на это не согласился бы».
За три дня турки соорудили три моста на Рабе, а также девять мостов и дамбу через болота в устье Рабницы. Кроме того, еще несколько мостов построили через Рабницу валахи и молдаване. 7 июля главные турецкие силы двинулись на Вену вслед за татарами, которые упорно преследовали отходящих австрийцев, нанося им значительные потери. Под Яварином остался сильный корпус под командованием Ибрагим-паши, которого Кара-Мустафа явно старался удалить из своего лагеря, чтобы тот снова не выступил против его приказаний. Корпус будинского паши насчитывал 19 970 человек, в том числе 7650 янычар, сипахов и артиллеристов, а также 5000 крымских татар и 22 орудия. Его задачей были осада австрийской крепости и охрана мостов на Рабе и Рабнице.
Для овладения Пресбургом и Нитрой турки выслали на север корпус Абаза-Хусейн-паши — свыше 6000 человек с приграничных территорий, в том числе 1500 янычар, а также 10 тысяч куруцев. 7 июля этот корпус двинулся в сторону Эстергома, где переправился по мосту через Дунай, после чего направился в сторону Нитры. Мелкие турецкие отряды вместе со сторонниками Тёкёли, которым, однако, турки не слишком доверяли, атаковали небольшие австрийские крепости. Без борьбы сдался замок Тата, в 55 километрах к востоку от Яварина около Дуная, за что его комендант и шесть офицеров были представлены великому визирю для награждения и получили от него халаты. Вслед за ними сдались немногочисленные гарнизоны крепостей Папа, Веспрем, а 24 более мелких населенных пункта тоже капитулировали без сопротивления. В них разместились турецкие гарнизоны в 400—500 человек каждый.
Тем временем, главные силы турецкой армии уже шли к Вене. Идущие впереди татары разоряли, сжигали и разрушали все на своем пути. За ними двигался авангард из войск диярбакырского бейлербея Кара-Мехмед-паши, а также эйялетов Алеппо, Темешвару, Канижи и нескольких санджаков. 7 июля Кара-Мехмед взял штурмом город Овар (теперь — Мошонмадьяровар), расположенный в 45 километрах к северо-западу от Яварина и в 15 километрах от границы современной Австрии. «Засевшие в нем гяуры были тогда убиты или взяты в плен, а их имущество, а также запасы провианта обобраны и захвачены, — писал Силахдар-Мехмед-ага. — Пшеницы, муки, ячменя было там столько, что невозможно описать. Из одного амбара… тысяча мусульманских гази набрали себе столько муки, что ее хватило бы еще на целое войско, но, не заботясь о ней, они оставили ее на месте. На трофеи и вещи, впрочем, тоже никто даже не взглянул. А будь кто-нибудь, хорошенько подумавший и набравший хотя бы жалкую часть всего этого, не пришлось бы потом терпеть от дороговизны и голода. Люди, не понимающие ценности этого добра, половину его сожгли, а другую затоптали ногами».
Первые легкие успехи вскружили туркам голову. Уверенный в победе великий визирь перестал соблюдать осторожность и позволил войскам двигаться отдельными колоннами, «как в своей стране». 11 июля в руках турок оказался Хайнбург на правом берегу Дуная.
В это время отступавшие части герцога Лотарингского уже прошли через столицу, переправились на правый берег Дуная и разбили лагерь напротив города. Оттуда имперский главнокомандующий собирался оказывать помощь Вене продовольствием, амуницией и подкреплениями, а также взаимодействовать с действовавшими в верховьях Вага корпусами генерала Шульца и Любомирского. Остававшаяся под Яварином пехота герцога Лотарингского без потерь добралась до столицы, значительно усилив ее гарнизон.
При известии о приближении к Вене мощной турецкой армии в городе возникла паника. Первым бежал император Леопольд I, который 7 июля, за семь дней до подхода врага, вместе со всем двором оставил Вену и уехал в Линц. Его примеру последовали дворяне и зажиточные горожане. Постепенно город обезлюдел. В нем остались только солдаты гарнизона и решительно настроенный обороняться до конца простой люд. Перед отъездом из Вены император назначил комендантом столицы отличного солдата, испытанного в боях со шведами, французами и турками военачальника, графа Эрнста Рюдигера фон Штаремберга. Население окрестных городов и сел тоже в панике бежало от турок.
Тем временем, войска визиря постепенно приближались к Вене. 13 июля Кара-Мустафа достиг Швехата, города на правом притоке Дуная с таким же названием, вблизи столицы Австрии. После непродолжительного отдыха великий визирь во главе 10-тысячной кавалерии двинулся на разведку к Вене. По дороге он остановился в месте, где в 1529 году во время первой осады Вены турками стоял шатер султана Сулеймана Великолепного (Сулеймана I Кануни), наиболее выдающегося в истории Османской империи властителя. Позже император Фердинанд построил здесь прекрасный дворец в виде шатра султана. «Вместо свинца покрыл его позолоченной медью, поэтому в солнечных лучах сверкал он так, что в глазах рябило, а кроме того, обнес его каменной стеной. Все последующие короли украшали (этот дворец) всевозможными цветами, посадили там яблони, груши, гранатовые, фиговые и апельсиновые деревья, финиковые пальмы и лимоны, выращиваемые в бочках и цветочных горшках, другие деревья, плодоносящие и не дающие плодов, а также полные очарования перелески, рощи пальм и кипарисов».
Турецкий хронист восхищался красотой дворца и зоологического сада, а также десятком других императорских дворцов в окрестностях Вены. «Внушительности их строения, красоты и украшений, этих порфиров и мраморов, неисчислимого множества деревьев, плодоносящих и не дающих плодов, а также цветов, растущих в тех садах, никоим образом описать нельзя, — писал Силахдар-Мехмед-ага, а потом беззастенчиво добавил: — Четыре или, может быть, пять таких дворцов, как в Вене, были сожжены. Сожгли также резиденцию (императора) на равнине среди гор, находящейся в четырех часах (езды) от Вены… Короче говоря, кроме шатра султана Сулеймана не уцелел там ни один сад, ни одно прекрасное строение, потому что все было сожжено, уничтожено, разрушено».
