В разгар войны в Германии появилась потребность в определении будущего статуса Запада в системе нацистского «нового порядка» в Европе, но четких и ясных деклараций на этот счет окончания войны Гитлер намеренно не давал: таким образом нацисты упустили шанс создания в будущем чувства европейской общности и использования его для текущих задач. На более низком уровне такие декларации были; так, 3 апреля 1943 г. немецкий юрист профессор Ганс Петер Ипсен опубликовал в «Брюссельской газете» статью о различных правовых основаниях и различных принципах управления внешними западными (находящимися за пределами старой границы Рейха) областями Третьего Рейха. Эти территории составляли по площади 2 865 000 квадратных километров со 154 млн. населения, что равнялось 30% ненемецкой территории Европы. Немецкий профессор должен был согласиться с тем, что никакой центральной администрации — наподобие той, что создали японцы в сентябре 1942 г. для управления «Великой азиатской сферой благополучия и процветания» в юго-восточной Азии, — нацисты в Европе не создали; у них, в силу хаоса компетенций, существовало несколько моделей правовых статусов в оккупированных районах. Профессор Ипсен был вынужден признать, что целостной картины управления оккупированными территориями создать невозможно. Правда, ему удалось найти правдоподобное и элегантное объяснение для фрагментарного и импровизированного характера нацистской оккупационной политики: последняя-де заранее не планировалась, решения о наступлении на Западе были вынужденными и являлись ответом на «агрессивные» действия западных держав
. Ко всему прочему, Гитлер не придавал ни малейшего значения организации центральной администрации в оккупированных районах, полагая, что сначала нужно выиграть войну, поэтому и эта сфера оказалась в пределах противостояния различных компетенций.
Насколько различными были условия оккупации, видно из следующего описания статусов местных властей в разных западных странах.
Норвегия с ее 3 млн. жителей после бегства короля в Англию получила немецкую гражданскую администрацию во главе с Йозефом Тербовеном, которому не удалось достичь значимой поддержки у местного населения. Не располагал поддержкой народа и назначенный 1 февраля 1942 г. премьер-министром коллаборационист Видкун Квислинг
[18], создавший чисто норвежское правительство, полностью, впрочем, зависимое от Третьего Рейха
. Норвежская национальная интеллигенция решительно отказалась от сотрудничества с оккупантами: например, попытка назначения на должность профессора университета Осло нациста (в мае 1941 г.) привела к столь решительному протесту Союза норвежских ученых, что норвежские высшие школы вообще закрылись на весь период войны. Хотя Норвегии в будущем и суждено было стать частью «Великогерманского Рейха», в политическом отношении нацисты старались с ней считаться. От норвежцев ждали, что они сдадут в аренду Германии Тронхейм, — там Гитлер хотел создать крупнейшую немецкую военно-морскую базу.
Какие же, собственно, намерения лелеял Гитлер по отношению к Норвегии? Решение об оккупации Норвегии было принято спонтанно: в декабре 1939 г. адмирал Редер в разговоре с Гитлером о Скандинавии высказался за необходимость ее оккупации в тактических целях. В это время в ставке появился Квислинг и стал заверять Гитлера и Редера в реальной опасности английской оккупации Норвегии. После этого Гитлер решил, что не начнет решительное наступление на Западе до тех пор, пока фланги не будут безопасными. Одновременно он пришел к мысли о необходимости борьбы за Великогерманский Рейх, включающий все германские народы на континенте
.
Легче всех отделалась Дания (3,9 млн. жителей) — здесь вообще было сохранено довоенное местное правительство (оно просуществовало до 29 августа 1943 г.), а немецкие интересы в стране представлял назначенный Гитлером полномочный «дипломатический» представитель; поначалу им был Сесил фон Ренте-Финк, которого позднее сменил эсэсовский юрист, один из крупнейших нацистских интеллектуалов, доктор Вернер Бест, который вел себя по отношению к датчанам довольно лояльно. Отрадным для датчан было и то обстоятельство, что антисемитизм не был определяющим пунктом мировоззрения В. Беста
, несмотря на его эсэсовский чин. Подчиненным Бест постоянно повторял: «в этой стране мы должны меньше командовать» (wenig zu regieren)
. Отношения с Данией регулировались через МИД, контроль и воздействие на датские власти осуществлялось дипломатическим путем; оккупационных расходов страна не оплачивала. Командующий войсками вермахта в Дании генерал Н. фон Фалькенхорст внушал солдатам, что не следует задевать национальные чувства датчан прусским командным тоном; лучше вести себя дружелюбно и в сложных ситуациях проявлять чувство юмора, дабы не напоминать датчанам-англофилам о 1864 годе (датско-прусская война из-за Шлезвига).
Несмотря на оккупацию, фолькетинг и правительство продолжали работать (правда, в контакте с немецкими представителями из МИДа). Дания был единственной из оккупированных стран, которую контролировал МИД. По требованию немецкой стороны консервативный политик, отличавшийся открыто англофильской позицией, был уволен с поста министра торговли; расстался с портфелем и министр юстиции, который, на взгляд немцев, недостаточно энергично действовал в поисках зачинщиков безобразной драки, возникшей во время футбольного матча (играла датская сборная и венская «Адмира») между датскими болельщиками и немецкими солдатами.
Прямым следствием умеренной политики в Дании было то, что в 1941 г. от 10 до 15% от потребляемых в Германии продуктов питания имели датское происхождение. К тому же, 30 тыс. датчан работало в Северной Германии
.
По норвежской модели было устроено и немецкое управление в Голландии (9 млн. населения): страна получила немецкую гражданскую администрацию во главе с имперским комиссаром Артуром Зейсс-Инквартом. Последний, как и Тербовен, был лично подчинен Гитлеру. Если нацификация Норвегии провалилась, то в Голландии существовали некоторые предпосылки для ее успеха (правая партия «Нидерландский унион», которая резко отрицательно относилась к демократии и ориентировалась на фашистскокорпоративистские представления). Проблема состояла в том, что «Унион» был враждебно настроен по отношению к руководимому Адрианом Муссертом «Национал-социалистическому движению». Муссерт был искренне предан нацистам, которые злоупотребляли его доверием, а это закрывало пути для взаимовыгодного сотрудничества. К тому же, «Унион» отрицательно относился и к антисемитизму. С декабря 1941 г. Зейс-Инкварт сделал ставку на Муссерта, а «Унион» распустил. Голландии также суждено было в будущем стать частью «Великогерманского Рейха»; более определенно нацистское руководство не высказывалось, но, по всей видимости, Голландия должна была стать немецкой провинцией, а Роттердаму (по завершении строительства системы каналов Рейн-Майн-Дунай) отводилась бы роль крупнейшего порта Рейха.
Имевшая военное значение как операционная база для войны с Англией, Бельгия (8,3 млн. населения) вместе с северными французскими департаментами попала под контроль немецкой военной администрации (как и Франция) во главе с генералом бароном Александром фон Фалькенхаузеном, который вел по отношению к бельгийцам себя вполне лояльно. Лишь после покушения на Гитлера военная администрация была сменена гражданской, во главе с имперским комиссаром Иозефом Гроэ. Король Леопольд III был интернирован в замке Лекен. Определенную роль в лояльном обращении с королем сыграло и то обстоятельство, что Леопольд, принадлежа к немецкой Заксен-Кобургской династии, был родственником итальянского короля. Области Эйпен, Мальмеди и Морено, отобранные у Германии после окончания Первой мировой войны, по распоряжению Гитлера были присоединены к Германии 18 мая 1940 г. Вместе с ними к Рейху присоединили еще 200 квадратных километров бельгийской территории, населенных преимущественно немцами, — эти земли никогда раньше немцам не принадлежали
. По планам нацистов, Бельгия должна была расстаться с этими территориями: им предстояло войти в состав реихсгау Фландрия.
