Между Кейси и здоровяком протолкнулся Гуннар Тилман. Нас разделяло около шести дюймов, но облегчения это не давало. Дурнота сочилась из него, как вонь из канализации.
– Это что еще за хер с горы? – мрачно загудел он.
– Да нормально, пап, это…
Вмешательство Гуннар пресек ладонью, влепившей сыну жесткую оплеуху. Кейси отдернулся на шаг; от боли и унижения глаза его заслезились.
– Я не с тобой говорю, – бросил ему Гуннар. Голос его был ровен, как будто он и не заметил удара, нанесенного сыну.
Его внимание вернулось ко мне.
– Видишь, что ты меня заставил сделать? – всадил он в меня яростный взгляд. – А ведь он мой сын, и я о нем пекусь, а вот ты заставил меня его ударить. Я тебя даже не знаю, а потому поверь: я из тебя душу вытрясу, если ты сейчас же не начнешь отвечать на мои вопросы. Ты кто?
– Я Паркер. Частный детектив.
– И что?
– Убит Рэй Сабо.
– И?
– Ваш сын встречается с его женой.
– Ты хочешь сказать, он с этим как-то завязан?
– Не знаю. А что, это так?
Гуннар полез к себе за спину и вытащил ствол, который уставил в меня. Ствол могильно смотрел на меня черным глазком. Калибр был нешуточный.
– Ох и рот у тебя поганый, – сказал Гуннар. – Смотри, заткну.
Кейси попытался унять отца:
– Пап, да перестань. Хорош, пап.
– А ты кто такой, чтоб меня поучать? – не глядя на него, рыкнул Гуннар. – Мозгляк!
Тем не менее сын бережно положил папаше руку на плечо, и ствол медленно опустился.
– Да все в порядке, – располагающе повторил Кейси. – Он ничего такого не хотел. Дай мы с ним перетрем.
Запал из Гуннара постепенно выходил. Он стоял, по-бычьи дыша расширенными ноздрями.
– Следи за языком, ты, – одышливо просипел он мне.
Ствол он сунул обратно за пояс и отошел к «Доджу» с раскрытым как зев капотом. С грохотом его захлопнув, Гуннар, все так же натужно дыша, оперся лицом на руки. Сын отследил, когда папаша наконец угомонится, и тогда сказал:
– Я тут не при делах.
– Но твой отец приходил к Сабо. Из того, что я слышал, он ему угрожал. Машину даже повредил. Есть свидетели.
Кейси переглотнул и в отчаянии мотнул головой.
– Понимаешь, я знал, что Рэй меня пасет. Видел, как он что-то там вынюхивает, снимает, щелкает фотиком. Пробовал его остеречь, но он не слушал. Заладил как заведенный, что я стою между ним и его женой. Ну, отец это выяснил и…
– Выяснил или ему доложили?
Кейси мучительно покраснел. Похоже, он был слабее, чем казалось.
– Я думал, они просто сходят к Рэю вместе с Билли и его вразумят. Иногда я отцу кое-чем помогаю, по-родственному. За машинами вон присматриваю. Бывают такие, у которых есть проблемки с регистрацией… ну ты понимаешь. А Рэя надо было остеречь, иначе бы ему реально туго пришлось.
– Куда уж туже. Три пули в голову засадили.
– Папик мой этого не делал.
– Ты уверен?
Кейси заговорил тише, с осторожностью:
– Ему такие напряги больше не нужны, он уже в возрасте. Все, что про него лепят, это уже по большей части треп. Под ним всего двое ребят, да и те только обедать его и возят. Стар он уже. Ну, скупает кое-какие машины в угоне, поставляет чуток травку студентам, вот и все. Крутит-мутит в основном по мелочам. Но если его подловят, то обязательно закроют, а он в тюряге помирать не хочет. А Рэя Сабо он не убивал. И я тоже. Когда копы нагрянут, мы им то же самое скажем.
Я поглядел на Гуннара. Часто и сорванно дыша, он заходился кашлем. Внезапно стало ясно: то, что я принимал за его попытку сдерживать свою неуемность, на самом деле было усилием перебороть приступ кашля. Старикан был в самом деле болен. Сейчас рядом с ним стоял верный троглодит Билли, поднося ему к губам кружку с водой.
– Может, он и сволочь, но все равно он мне отец, – с беспокойно расширенными, взывающими к пониманию глазами зачастил Кейси. – И… – Кейси с настойчивой доверительностью положил мне на плечо руку, как бы приглашая меня выйти из гаража. Я ему это позволил.
– Мы сами потеряли одного парня, – сообщил он. – Ли Тирни.
– Когда?
– С неделю тому. Перо прямо в сердце.
Что-то смутно знакомое. Кажется, в «Пресс геральд» была заметка о поножовщине в Ороно. Гуннар Тилман там не упоминался.
– Да, читал, – кивнул я. – Некто Тирни, убит в драке на парковке возле бара. Тело найдено за мусорными баками.
– Это нашли там.
– Где ж его прирезали?
– Да тут, недалеко. Отец устроил так, чтобы его отсюда туда перебросили.
Ах вон оно что. Наверно, поэтому старикан Гуннар как на иголках.
– Кто же это, по-твоему, мог сделать?
Кейси невнятно пожал плечами.
– У отца таких проблем ни с кем вроде нет. Я же сказал, он в пекло больше не лезет.
Сомнительно, ну да ладно.
– Был тут один крендель, – сказал Кейси. – Билли его видел. Тощий такой, на вид паршивец – немытый, нечесаный, пальто длинное мешком. Вид как у доходяги. Но доходяга не мог угробить Тирнера. Ну никак. А он взял и угробил.
На этих мыслях я его оставил. А по дороге к «Мустангу» вспомнил перестук, который издавали ногти Коллектора по моему капоту.
***
Позднее в тот день, когда я уже выезжал в Двумильное Озеро, чтобы подменить Ангела с Луисом, мне позвонил детектив Дженсен.
– Ты говоришь, что был на квартире у Сабо? – свойски поинтересовался он.
– Ну да.
– И оставил там свою визитку?
– Сунул под дверь. А что?
– Никакой визитки, хотя квартиру мы обыскали. Домовладелец говорит, что был в отъезде, а жена Сабо – что у нее нет даже ключа. Кстати, о тебе она отзывалась похвально.
– Вот видишь. Она тебе за это нравится?
– Мне? Ну ты спросил. Если б дырка в голове у Сабо была всего одна, я бы списал это на самоубийство от отчаяния.
– У его жены есть алиби?
– Да. Зовется Кейси Тилман. Механик. Говорит, что они вдвоем где-то о ту пору ездили в Нью-Гэмпшир, покрутиться-повертеться. Если даты совпадут, значит, они чисты. Мы сейчас проверяем. Тилман заявляет, что с Сабо они не враждовали. Я склонен ему верить. Единственное, что в нем подозрительного, это вкус в выборе женщин.
Интересно, усмотрел ли Дженсен какую-то связь между Кейси Тилманом и его отцом. О своем обещании ничего без нужды не разглашать копам я помнил. И пока решил промолчать. Не упомянул и о фотоснимках Сабо, которыми сейчас располагал. А то сболтнешь, а потом беды не оберешься. И я ограничился тем, что поблагодарил Дженсена за предоставленные сведения. Тот ответил, что дал их мне не по доброте душевной, а в расчете на взаимность. Я сказал, что делиться с ближним – вообще благо для человеческих отношений. Он ответил, что чем такое благо, уж лучше поиметь отношения с женой Сабо, и повесил трубку.
