Маркус явился в «СКС» за несколько минут до восьми. Улица, на которой находилось заведение, в этот утренний час была пустынна. Маркус подошел к двери, позвонил в домофон и стал ждать ответа. Тщетно.
Может быть, Космо, видя, что он не идет, решил ускорить бегство с семьей. Он был напуган; нельзя предугадать, как поведет себя человек под влиянием страха.
Но Маркус не мог упустить подсказку, пусть даже самую скромную. И, убедившись, что вокруг действительно никого нет, вынул из кармана складную отмычку, которую всегда носил с собой, и открыл замок.
Прошел по длинному бетонному коридору, ведущему к красной двери. Неоновая вывеска, обычно освещавшая ее, была выключена. Маркус повторил ту же операцию, что и у парадной двери, и вошел в заведение.
Горела только одна лампочка, над эстрадой.
Пенитенциарий пересек зал, старательно огибая диваны и столики. Вскоре он очутился в той части здания, где находился кабинет Космо. У самой двери застыл как вкопанный.
Было что-то странное в тишине, которая царила вокруг.
Еще не коснувшись дверной ручки, он уже предчувствовал, что за дверью его ожидает труп.
Переступив наконец порог, разглядел в полутьме тело Космо Бардити, опрокинувшееся на письменный стол. Подошел ближе, зажег настольную лампу: Космо сжимал в руке пистолет, а висок был прострелен. Глаза широко раскрыты, левая щека сплющилась в луже крови, которая скопилась у края стола и капала на пол.
Все указывало на самоубийство, но Маркус знал, что это не так. Следов борьбы, говоривших о вторжении убийцы, и правда не было, но Космо ни за что не стал бы убивать себя. У него была дочка, он гордился ею. Он никогда бы ее не покинул.
Космо обнаружил что-то важное, поэтому его и убили. В последнем его сообщении в голосовой почте звучали фразы, внушающие тревогу.
«Все гораздо хуже, чем ты можешь себе вообразить. Мы в опасности, в серьезной опасности».
Что имел в виду Бардити? Что так напугало его?
В надежде, что Космо перед смертью как-то исхитрился оставить для него какой-нибудь след, Маркус принялся за поиски. Надев латексные перчатки, открыл ящики стола, вывернул карманы покойного, заглянул под мебель, осмотрел все предметы на столе, порылся в мусорной корзине.
Складывалось впечатление, что кто-то его опередил.
Это стало очевидно, когда он понял, что исчез мобильник Бардити. Его унес убийца? Возможно, там сохранились следы звонков, которые Космо делал, собирая информацию. Возможно, именно благодаря своим контактам в преступной среде он обнаружил что-то настолько важное, что его нельзя было оставить в живых.
Возможно.
Маркус отдавал себе отчет, что это всего лишь предположения. Насколько он мог судить, вовсе не обязательно, что Космо вообще пользовался мобильным телефоном.
Но стационарный телефон в кабинете был. Пенитенциарий поднял трубку и нажал на клавишу, вызывавшую последний набранный номер. После нескольких гудков послышался женский голос.
– Космо, это ты? Ты где?
В голосе звучала тревога. Маркус повесил трубку. Наверное, подруга Космо, видя, что он все не идет, начала волноваться.
Пенитенциарий бросил последний взгляд на комнату, но не нашел ничего интересного. Уже собираясь уходить, еще раз взглянул на свастику, вытатуированную на шее Космо.
Несколько лет назад Маркус спас ему жизнь, более того – предоставил шанс изменить ее. Этот символ ненависти уже не представлял сущности Космо Бардити, но тот, кто найдет труп, подумает иначе и не испытает сочувствия, какого новый Космо достоин.
Маркус поднял руку и благословил его. Время от времени он все-таки вспоминал о своем сане.
4
Тайна состояла из трех уровней. Первый – соляной мальчик.
Даже если у кого-то получится разгадать эту часть, останется еще две.
До сих пор ни у кого не получалось.
Но несмотря ни на что, Батиста Эрриага не был спокоен. Ему приснился Мин, добрый великан, друг, которого он в ранней юности убил на Филиппинах. В последние дни он часто думал о Мине, может, оттуда и сон. Но всякий раз, когда такой сон приходил, Батиста начинал волноваться. Недобрый знак. Мин как будто предостерегал его. Опасность реяла вокруг, сгущалась, словно грозовые тучи. Страшная тайна его молодых лет – ничто в сравнении с тем, что он сейчас старался защитить.
Все происходило слишком быстро. Пришел в движение смертоносный механизм, а Батиста не знал, как остановить его.
Этой ночью – новое нападение, вылившееся в двойное убийство.
Сам факт смерти не возмущал его, и гибель невинных жертв не вызывала никакого сочувствия. Просто уж таков порядок вещей. Он не был лицемером. Правда в том, что перед лицом чужой смерти мы оплакиваем самих себя. Нет ничего благородного в этом чувстве: мы всего лишь боимся, что когда-нибудь и нас постигнет та же судьба.
Его беспокоило только то, что на этот раз погибли двое полицейских. Могут возникнуть сложности.
Однако следует признать, что в чем-то ему и повезло. Самоубийство судмедэксперта сильно затормозило расследование. Идиот Астольфи дал себя обнаружить, но оказался достаточно предусмотрительным и лишил себя жизни прежде, чем в полиции догадались о его роли во всем этом деле.
Но Эрриага непременно должен был выяснить, не идет ли кто-нибудь по следу соляного мальчика, пусть даже в какой-то момент преследователи окажутся перед непроницаемой стеной.
Тогда его тайна будет сохранена.
Много лет назад совершили ошибку: недооценили серьезную опасность. Пришло время исправить недочет. Но все происходит быстро, слишком быстро. Поэтому ему нужно точно знать, в каком состоянии находится полицейское расследование.
Для этого существовал единственный способ: придется отказаться от первоначальной идеи посетить Рим инкогнито.
Один человек должен узнать о том, что он прибыл в город.
Отель «De Russie» располагался в самом конце элегантной улицы дель Бабуино, которая соединяет две площади – площадь дель Пополо и площадь Испании; ее название происходит от статуи силена, распростертой посреди фонтана, воздвигнутого в 1571 году. Лицо скульптуры настолько безобразно, что римляне тут же, не чинясь, нарекли ее бабуином.
Батиста Эрриага переступил порог отеля люкс, надвинув козырек кепки на лоб, и, стараясь не привлекать к себе внимания, направился в «Стравинский-бар», эксклюзивное место, где посетители могут отведать самые лучшие коктейли и самые изысканные блюда, а начиная с весны уютно расположиться за столиком в саду огромной гостиницы.
В баре проходил деловой завтрак. Мужчина лет шестидесяти, на вид властный и в то же время утонченный, угощал партнеров по бизнесу, приехавших из Китая.
Его звали Томмазо Оги. Многие поколения его предков жили в Риме, сам он происходил из очень бедной семьи, но разбогател на строительных работах в период, когда бессовестные предприниматели разоряли город с единственной целью: нажиться. Оги дружил с магнатами, был связан с политиками сомнительных моральных устоев и состоял членом масонской ложи. Он специализировался на спекуляциях и подкупе, в том и другом проявляя незаурядное мастерство. Несколько раз его имя всплывало в ходе проводившихся городскими властями расследований различных преступлений, его даже коснулось обвинение в сотрудничестве с криминальными структурами. Но он всегда выходил сухим из воды, и репутация его оставалась незапятнанной.
