К примеру, автомобиль, который вел Моро, раньше принадлежал наркоторговцу. На первый взгляд лимузин как лимузин, но на самом деле машина была снабжена мощным мотором, а в багажнике имелось двойное дно, где таможенники и обнаружили пятьдесят килограммов чистейшего кокаина.
Моро вспомнил про это двойное дно и решил: если уж нужно что-то вывезти так, чтобы это не бросалось в глаза, такой автомобиль идеально подходит.
Из здания полицейского управления на улице Сан-Витале он вышел через служебный вход, чтобы не нарваться на журналистов. Те охотились за ним, желая получить заявление для печати и одновременно ставя ему в вину гибель двоих полицейских. По обыкновению, комиссар не придавал газетной шумихе особого значения, на протяжении своей блестящей карьеры он не раз оказывался в центре внимания прессы и становился предметом дискуссий. Такова цена известности, пусть самолюбие и страдает по мелочам. Но сейчас – другое дело. Если журналисты пронюхают, что именно он пытается утаить с такими предосторожностями, придется заплатить высокую цену.
Утро в Риме озарялось бледным мерцающим солнцем, которое совершенно не грело. Движение было плотным, машины еле ползли. «Есть вещи, которые опасно разглашать, – думал Моро, разглядывая лица людей в соседних автомобилях, оказавшихся в пробке. – Есть вещи, о которых лучше совсем не знать». Эти люди все равно ничего не поняли бы. Лучше оставить все как есть, пусть живут мирно и не портят себе кровь историями, в которых даже он сам не в состоянии разобраться.
Комиссар почти час добирался до места: огромного бетонного дома, окруженного точно такими же зданиями, построенными во времена, когда иные районы города служили ареной борьбы между строительными компаниями, которые спекулировали на земельных участках.
Он припарковался на обочине. Один из его людей в штатском, ждавший у входа в жилой комплекс, вышел навстречу, и Моро отдал ему ключи.
– Все уже наверху, – объявил агент.
– Хорошо, – кинул комиссар, направляясь к двери.
Он зашел в тесную кабинку лифта и нажал на кнопку одиннадцатого этажа. Доехав до площадки, нашел нужную дверь, позвонил. Ему открыл эксперт-криминалист в белом комбинезоне.
– Как успехи? – спросил Моро.
– Мы почти закончили.
Комиссар вошел. Воздух был спертый, явственно ощущался запах химических реактивов, которые использовала бригада криминалистов, но под всем этим, как некая незыблемая основа, стелился въевшийся застарелый табачный дух: его ни с чем нельзя было спутать.
Квартира была небольшая, темная. В узкий коридор выходили четыре комнаты. У входной двери стояла тумба с зеркалом, в углу – вешалка с горой верхней одежды.
Моро пошел по коридору, заглядывая в комнаты. В первой был кабинет. Книжный шкаф с томами по анатомии и медицине, но также и письменный стол, застеленный газетами, на котором красовалась модель трехмачтового корабля, почти готовая, и рядом – клей, кисточки и лампа на гибком штыре.
Модели самолетов, кораблей и поездов громоздились на полках или валялись где попало, даже на полу. Моро узнал «Хэвиленд DH95 Фламинго», самолет времен Второй мировой войны, с опознавательными знаками Королевских военно-воздушных сил Великобритании, финикийскую бирему и один из первых электропоездов.
Все модели покрывал густой слой пыли, вся комната казалась каким-то кладбищем обломков. Возможно, так оно и было: окончив труд, создатель терял интерес к созданию. Их некому было показывать, подумал Моро, разглядывая пепельницу, полную окурков. Время и одиночество сплотились, ополчились дружно, и сигареты – тому доказательство.
Криминалисты поработали над заброшенными останками моделей, просветили их ультрафиолетом, засняли в разных ракурсах. Глобальная катастрофа в миниатюре.
На кухне два эксперта опустошали холодильник – такие выпускали более тридцати лет назад – и составляли опись содержимого. И здесь тоже царил беспорядок, который, кажется, копился годами, откладывался слой за слоем.
Третья дверь вела в ванную. Белая плитка, пожелтевшая ванна, рядом с унитазом кипа журналов и несколько рулонов туалетной бумаги. Над умывальником полочка, на ней баллончик с пеной для бритья и пластмассовая бритва, больше ничего.
Сам Моро после первого неудачного брака жил холостяком. И все-таки не понимал, как можно довести себя до такого.
– Астольфи был одинок, его дом – настоящая помойка.
Это сказал комиссар Креспи. Он занимался обыском.
Комиссар обернулся:
– Вы разобрались с Вегой?
– Так точно. Когда она спросила, я сказал, что мы не нашли в доме ничего интересного. Я внушил ей, будто Астольфи что-то стукнуло в голову и он похитил улику с места преступления в припадке безумия, без какой-либо цели.
– Хорошо, – похвалил Моро, хотя и не был полностью уверен, что Сандра Вега поверит словам комиссара, не задавая вопросов. Она отнюдь не глупа, ее это не удовлетворит. Но, может быть, такая версия утихомирит ее на какое-то время. – Что говорят об Астольфи соседи по дому?
– Некоторые даже и не знали, что он умер.
Как раз этим утром и состоялись похороны, но никто туда не пришел. Печально, подумал Моро. До кончины судмедэксперта никому нет дела. Человек создал вокруг себя пустоту. Сам, по своей воле, установил дистанцию и все эти годы ее поддерживал, выказывая ко всему и ко всем полное безразличие. Единственные человеческие существа, с которыми он общался, – мертвые тела на секционном столе. И, судя по его жилищу, Астольфи занял место в их безмолвном ряду гораздо раньше, чем покончил с собой.
– Он составил завещание? Кто унаследует его имущество?
– Никаких распоряжений нет, да и родственников тоже, – махнул рукой Креспи. – Можете вы представить себе такое одиночество?
Нет, у Моро это не получалось. Но он имел случай убедиться, что такие люди существуют. Ему не раз доводилось вторгаться в дома, где жили люди, обладавшие даром всюду и везде быть невидимыми. Их замечали только после смерти, когда соседи чуяли смрад. Исчезнет запах, и от них ничего не останется, даже имени, как будто они никогда не существовали.
Но от Астольфи что-то осталось. Нечто такое, из-за чего о нем нельзя забыть.
– Хотите посмотреть остальное? – спросил Креспи.
Есть вещи, которые опасно разглашать, напомнил себе Моро. Есть вещи, о которых лучше совсем не знать. Но он входил в число людей, которым не дано устраниться.
– Ладно, поглядим.
Комната была последней по коридору. Там и обнаружили эту вещь.
Узкая кровать, где спал Астольфи. Рядом – тумбочка с мраморной крышкой, на ней – старый механический будильник, который надо заводить; настольная лампа, стакан с водой и непременная пепельница. У стены – шкаф из темного дерева, на вид тяжеленный. Кресло с вытертой бархатной обивкой, вешалка. Люстра с тремя рожками, жалюзи на окне спущены.
