Старик Густав был из тех, кто никогда не злится, не ругается и не топает ногами, как некоторые; но язык у него ядовитый, что гораздо хуже. И вот он говорит: «Ах, вот как? В таком случае, мистер Мерфи, позвольте мне сказать вам вот что. Если у меня не будет статистов – не будет массовки, а если не будет детей, тогда уж не знаю, зачем мне нужен постановщик пантомимы, понятно?»
«Понятно!» – отвечаю я и выхожу, пошатываясь.
Я курил у запасного выхода, когда прибежал посыльный, крича: «Вас хочет видеть босс, Мерфи, немедленно!»
Когда я вошел, старик сказал мне очень мягко – так мягко, что я заподозрил, что он задумал какую-то подлость: «Между прочим, Мерфи, когда будешь нанимать их, я хочу, чтобы ты проставил в контракте в качестве нанимателя свое имя. Как знать, может быть, это будет тебе полезно, а для меня это ничего не меняет».
Он еще не договорил, а я уже понял, к чему он клонит, ведь я быстро соображаю.
«Хо-хо! – говорю я себе. – Вот какую игру он затеял, а? Я должен быть их нанимателем! А потом, когда в соответствии с новым законом заявятся полицейские, меня, как нанимателя, и загребут!»
«Могу я получить бланки договора, сэр?» – спрашиваю я тогда.
«Конечно, сколько угодно. Отнеси этот заказ Майлзу, и пускай он их тебе напечатает. – С этими словами Густав вырывает бланк из книги заказов и отдает его мне вместе с образцом контракта, в который он внес изменения. – Скажи им, чтобы напечатали вот так, я там поменял имя».
«Тогда, сэр, – говорю я, – это значит, что я вам их нанимаю. Полагаю, я могу делать с ними все, что захочу?»
«Несомненно, несомненно, – отвечает он. – Тебе дается полная свобода в этом вопросе. А уж потом, когда они мне понадобятся, я подпишу контракт с тобой».
«А их плата, сэр?» – спрашиваю я.
«О, с этим все в порядке. Тебе не придется им платить до начала спектаклей, ты это знаешь».
«Это правда!» – киваю я и с этими словами иду прочь.
На следующий день я получил бланки из типографии – сотни, тысячи бланков – и принялся за работу. Я вел собственную игру и ни одной живой душе не доверил бы свой замысел. Я понимал, что бесполезно нанимать детей, потому что, когда придет время, судьи не позволят им работать – ни одному из них. Поэтому я огляделся вокруг и нанял всех девушек маленького роста, каких смог найти, но миловидных и худеньких. Боже! Оказалось, что таких полным-полно. Я и понятия не имел, что в Лондоне столько стройных женщин-коротышек. Наверное, мне больше нравились крупные девушки, вот я и смотрел в основном на них. Но теперь-то я выбирал маленьких – десяток, сотню. Только шепнул каждой на ушко, чтобы они держали язык за зубами насчет своего контракта, чтобы остальные не хлынули сюда и не опередили их. Потом я выложил немного денег из собственных сбережений и отправил гонцов во все крупные города, где ставили пантомимы, и тем же манером набрал там сотни худых низкорослых девушек.
Когда я вернулся в Лондон, я нанял – теперь уже от имени мистера Густава – множество детей; на этот раз – настоящих детей, и вписал в контракт пункт о «форс-мажоре» для того, чтобы его обезопасить.
Старик Густав подписал со мной контракт, в котором обещал платить за каждого ребенка на шиллинг в неделю больше, чем обычно. Это было больше той суммы, о которой я договорился с родителями детишек, поэтому я решил: если со стороны полиции не будет возражений, они тоже получат больше, чем всегда. Так что с этим все было в порядке, мы начали репетиции и репетировали уже две недели, когда – представьте себе!..
– Опять мои слова! – пробормотала удрученная швея.
– …Явились полицейские и обвинили старика Густава в нарушении закона об использовании на сцене труда детей младше шестнадцати лет. Босс отправился в суд Боу-стрит, очень самоуверенный, прихватив меня с собой. С самого начала он сказал в свое оправдание, что, во-первых, вовсе не нанимает статистов, так как его театр еще даже не открылся. А во-вторых, он не является нанимателем. Это я – наниматель. Только вот мировой судья оборвал старика, заявив: он, судья, докажет, что все это уловки, так как ему, судье, известно, что я работаю у Густава в штате. И раз я был его агентом, то вступает в действие юридическое правило: facit per alium – facit per se
[36].
«Он вовсе не мой агент! – громко заявляет тогда старик. – Послушай, Мерфи, я тебя увольняю прямо сейчас!»
«Хватит, – говорит судья, – то, что вы его уволили, доказывает, что он был вашим агентом до этого момента. Теперь дело обстоит следующим образом: так как этот человек, Мерфи, был вашим агентом, дети наняты вами, и если вы позволите им выйти на сцену, то сядете в тюрьму. Я принимаю ваше утверждение, что они пока не работали: как я понимаю, эти репетиции являются скорее бесплатной подготовкой к работе, а не собственно таковой. Поэтому сегодня я вас отпускаю, мистер Густав, – или, вернее, откладываю слушание дела. Продолжим его после Рождества. И, между прочим, так как вы уволили этого человека в ускоренном порядке, то, как я понимаю, вы должны ему зарплату за неделю. Надеюсь, у вас хватит ума выплатить деньги немедленно! В противном случае против вас возбудят дело, и вы получите судебное предписание».
Когда мы оказались на улице, старик меня спрашивает: «Ну, и что дальше?»
«Это похоже на конец, сэр, хотя это всего лишь начало», – любезно отвечаю я.
«Разумеется, Мерфи, я тебя не уволю», – добавляет он.
«Спасибо, сэр, – отвечаю я, – но я все устроил иначе».
«Что ты имеешь в виду?»
«Я имею в виду, сэр, что вы меня подставили в своих целях, а теперь я собираюсь использовать то, что из этого получилось, в своих».
«Не понимаю. По крайней мере – пока!» – говорит он.
«Со временем поймете, – отвечаю я. – Послушайте, мистер Густав, вы в своих подлых целях велели мне нанять много детей для пантомимы, и нанять их от моего имени. Это для того, чтобы, когда к вам придут полицейские, вы могли сказать им, как и сделали только что в суде, что наниматель не вы, а я. Теперь вопрос в том, вы или я подписали с ними контракт. Если вы, то вам придется держать ответ – или пришлось бы, если бы сезон уже начался. Но он еще не начался, и в этом ваше преимущество.
Когда вы думали, что полицейские вас поймали, вы захотели, чтобы за это отвечал я, а не вы. У вас ничего не вышло. Но если это я их нанял, тогда я и получу прибыль, понятно? Более того, вы меня уволили в суде, и сам мировой судья сказал, что вы должны выплатить мне жалованье за неделю. Так что теперь я от вас свободен и могу идти на все четыре стороны. Правда, у меня есть контракты, которые я заключил со многими людьми в самых разных местах. Они – моя собственность, и я собираюсь использовать их по-своему. Вы же, напомню вам, подписали только контракты с детьми на их участие в вашей пантомиме, и они ваши. Я мог сказать его чести, кто на самом деле там наниматель, но вы поклялись, что они не ваши, вот я и подумал, что лучше придержу их на тот случай, если вы потом начнете буянить.
