Плохо было лишь одно. Контролировать движение войск в темноте было нереально. Пока посыльный будет блуждать во мраке, положение изменится. Хотя турки до сих пор не любили ночные бои. Если и выступят в нашу сторону, то встреча все равно произойдет уже при дневном свете.
Раньше начнешь – больше за день сделаешь.
И постоянно грызла тревога за посланных с Бекетовым. Какая бы ни была подготовка моих охотников, в поиске могло произойти все что угодно. Нарваться не трудно с любой подготовкой, а сил у хохлов и османов вокруг полно, и уж небольшой отряд задавить сумеют. Тупо взять числом.
Время тянулось медленно, несмотря на всю мою занятость. Есть такое свойство у времени, когда волнуешься за тех, кто дорог. Ближе к рассвету со стороны дальнего турецкого табора раздалось несколько едва слышных выстрелов, и все смолкло. Я долго ждал продолжения, но его не последовало. Значит, ничего серьезного. Если бы османы действительно обрушились на Бекетова, то шума было бы много. Но вновь царила тишина, нарушаемая лишь бряканьем разнообразной амуниции идущих в ночи войск.
Когда же окончательно рассвело, вдали загремело по-настоящему. Сражение началось, хотя в общем масштабе это был лишь малозначащий эпизод.
Основные силы продолжали медленно продвигаться согласно намеченному плану. И как положено, дальше началась импровизация. Правда, заранее предусмотренная.
Турки тоже решили нанести нам удар сегодня. В итоге встреча произошла по пути. Гораздо ближе к ним, чем к нам, что означало более позднее выступление противника. Солнце уже достаточно высоко поднялось за нашими спинами и сейчас слепило туркам глаза.
Визирь если и размышлял, то самую малость. Он послал войска в атаку с ходу, не дожидаясь развертывания всех сил или хотя бы подхода следовавших дальше. Первой у османов двигалась кавалерия, и своя, и татарская. Всадники бросились в атаку с азартом. Что может быть слаще, чем обрушить клинок на живую плоть? В идеале – когда эта плоть убегает в панике.
Хочешь жить – дерись. Кавалерия ничего не может сделать стойкой пехоте. Полки торопливо перестроились в каре, ощетинились штыками. Развернулась артиллерия. Все совершалось так, словно проходили обычные учения. Не зря солдатикам постоянно вбивались в голову прописные истины, и не зря каждое движение, каждый маневр отрабатывались сотни раз.
Затем взвыли ракеты. Конь вообще довольно пугливое животное. А тут речь даже не о картечи. Что-то шипит, взрывается, поневоле заставляет броситься в сторону. История повторялась. Разумеется, татары и турки были храбры. Их подвели лошади. А потом еще рявкнули пушки, и картечный шквал буквально выкосил первые ряды тех, кто еще несся карьером в атаку. Гранье довел артиллерию до совершенства. Каждый номер расчета совершал лишь пару движений, зато всем вместе было достаточно десяти секунд для производства следующего выстрела. Шесть выстрелов в минуту отличный результат, пока еще не достигнутый в иных армиях.
И в довершение залпами ударила пехота. Так сказать, по самым храбрым и отчаянным. Поле перед нами оказалось заваленным людскими и конскими трупами. Еще больше было тех, кто мчался прочь от нашей доброты. Мы же не пожалели ни пороха, ни свинца для дорогих гостей.
Врубиться саблями в плоть не получилось. Размеренно застучали барабаны, и каре медленно двинулось вперед. Ни казаков, ни драгун мы пока так и не использовали. Их черед придет позднее, на завершающем этапе. Или же – в качестве меры пресечения на случай неприятной для нас ситуации. Это ведь наиболее мобильная часть наших войск, да вдобавок действовать обучена и в конном, и в пешем строю. Вот и пусть пока побудет в резерве.
Справедливости ради, при главных силах оставалось лишь четыре драгунских полка. Остальные шесть вместе с двумя слободскими и, разумеется, с казачьим отрядом были отправлены в обход. Этакий летучий корпус, или, как выразился Петр, корволант. Даже с парой конноартиллерийских и одной ракетной батареями. Во главе был поставлен лучший из наших кавалерийских начальников – Меншиков.
Отбитая атака – еще не победа. Зато случившееся сильно подняло воинский дух. У нас ведь даже потерь пока не было. Потому армия шла вперед бодро.
– Как мы их! – Усы Петра воинственно топорщились.
День еще начинался, и могло случиться всякое. Тем не менее главное – почин.
Разумеется, нас сопровождала свита. Адъютант не роскошь, а средство связи. Плюс еще полуэскадрон драгун в качестве охраны. Любое сражение чревато неожиданностями, и лучше обезопасить себя хоть от части из них.
Но все эти конные за спиной не дали узреть появления гонца. Просто я вдруг обернулся и увидел, как из-за свиты выскакивает всадник на взмыленной лошади, и лишь потом узнал собственного сына.
– Ваше величество, разрешите обратиться к его высокопревосходительству фельдмаршалу?
Все строго по уставу и воинской этике. Только дыхание сбивается, словно скакала не лошадь, а сам Андрей.
Петр торопливо кивнул.
– Капрал Кабанов. От капитана охотничьей команды лейб-гвардии Егерского полка Бекетова. Приказ выполнен. Мазепа захвачен и скоро будет доставлен сюда. Наши потери – один убитый и двое раненых. Немного нарвались на отходе.
И только сейчас я обращаю внимание на мундир сына. Вернее, даже не мундир, а подобие маскхалата, введенное лишь для моей команды. Перепачканный, левый рукав чуть распорот… Никакой скачкой это не объяснить. Не учел я… А хоть бы и учел – мужчинами не становятся в тепличных условиях.
– Ты там был? – спрашиваю прямо.
– Так точно! Я же причислен к команде. – Андрей сияет, словно золотой луидор.
– Мазепа захвачен? – Новость настолько ошеломила императора, что он лишь теперь обрел дар речи.
– Согласно приказу фельдмаршала, скрытно проникли в лагерь изменников, местами сняли охрану, бывшего гетмана взяли в его шатре. Кого-то пришлось убрать. На отходе нарвались на патруль, но справились с ним быстро.
– Молодцы! Вот это подарок! Всем участникам кресты! Так и передай, сержант!
– Я капрал, – попытался поправить Андрей.
– Я сказал: сержант гвардии.
Сын расцвел. Сержант гвардии равен армейскому подпоручику. С учетом возраста отличное начало карьеры. Крест, конечно, будет солдатским, так ведь все еще впереди. Петр бы его и в офицеры произвел, но для офицера сын чересчур молод. Пока звание соответствует должности, и если поручик, то именно заместитель командира роты. Не больше и не меньше.
– Опять атака, Петр Алексеевич. И опять кавалерия. Учишь их дураков, учишь…
Вторая атака провалилась точно так же, как первая. И третья, в левый фланг, тоже. Лишь после нее визирь осознал их тщетность. Да и как не осознать, потеряв изрядную часть всадников?
Впрочем, с пехотой туркам тоже не повезло. Всевозможных ретраншементов они заранее вырыть не догадались, а теперь было уже поздно. Янычары встали в поле, расставили артиллерию и решили использовать наш метод. То есть перейти к обороне, нанести нам потери и уж затем ударить.
