…Кавказ убедил меня – у него судьба Армагеддона. Он – поле битвы Добра и Зла, Бога и Дьявола… Так определила Судьба. И чтобы утвердиться в этом, предлагаю свой очерк о Беленджере, о северном форпосте Кавказской Албании.
Кресты Беленджера
Книга дагестанского археолога М. Магомедова «Живая связь эпох и культур» привела меня в кумыкское селение Чирюрт – селение как селение, ничего особенного, в нем я бывал раньше. Бывал, ничего не ведая. Никогда не задумывался, что означает слово «чирюрт»… Знал, что очень красивое место, но не знал, насколько красиво оно.
Там сомкнулись равнина и горы, буйная река Сулак утихает, ее берега покрывают песок и галька, кончаются дубравы и начинается широкая степь с редким кустарником. На стыке двух миров – равнины и гор, – нашел себя Чирюрт. О его возрасте ничто не говорит: смотри – не увидишь. Поэтому и проезжал мимо. Небольшая ГЭС. Кого она удивит? В Чирюрте все будничное, простое, современное.
Разве что в названии слышится птичья трель звуков… Чирюрт, чирюрт: «чир» – по-тюркски «стена», а «юрт» – «селение». Выходит, «стена у селения». Или «селение у стены». Что за стена? О ней и узнал в Москве, из книги Магомедова, захотел посмотреть.
Показывал стену Зайналабид Батырмурзаев, сельский учитель, археолог и знаток истории Дагестана. Он привез меня в Чирюрт и, словно по райскому саду, водил по сухой, выжженной земле, оживленно рассказывая и показывая. Поток сведений обрушился водопадом, и – что ценно! – иные исторические факты можно было потрогать руками…
Потрогать руками время – о том лишь мечтают.
На окраине Чирюрта один из переулков заканчивался шлагбаумом: улицу перегородили, чтобы скот не уходил к горе. За шлагбаумом – степь и каменистый проселок, подернутый низкой травой. Проселок взбирался по хребту и терялся за ним. Хребет, его гребень, очень необычный, его при сотворении неведомая сила разрезала вдоль, по самой кромке. Южная половина от той операции сползла вниз, отчего другая, северная половина, получилась с одного бока отвесной – неприступной стеной.
«Подрезанная» гора, я не встречал таких нигде. Ее-то в давние времена и заметили люди. Готовая крепость! Здесь более полутора тысяч лет назад появился город. Лучшего места не придумать: километровая площадка, позади нее горы, сбоку река, а впереди степь, уходящая за горизонт. Вся как на ладони.
Древние строители завершили то, что не успела природа: чуть продолжили гору. Примерно на километр тянется массивная стена, та самая, что дала имя Чирюрту.
Сам город назывался Беленджер, о нем ученые спор вели давно.
Этот цветущий город посещали византийцы и арабы, о нем знали генуэзские купцы. Однако из наших современников никто не ведал, где находится город из легенды, что стало с ним? Думали, следы стерло время, как память о тех временах. Высказывалось мнение, что города и не было. Мол, так называли земли равнинного Дагестана. Город-миф?! Что ж, были и такие. Собственно, вся история Кавказа скорее миф, чем реальность.
Ничтожно мало достоверного. Все, будто специально, утеряно.
По единичным «камушкам» из архивов, словно мозаику, историки пытались воссоздать картины былой жизни Кавказа, чередуя мифы с реальностью. Как бы забывая, что без материальных подтверждений, без фактов любая история будет лишь гипотезой. Пред-по-ло-же-нием! Ведь письменные свидетельства противоречивы, как и люди, оставившие их.
Еще совсем недавно, даже в советское время, считалось, что следов материальной культуры Древнего Кавказа не сохранилось. Впрочем, их и не искали, эти следы. Запрещалось. По крайней мере, о серьезно подготовленных археологических экспедициях на Кавказ слышать не приходилось. Так что едва ли не все там находки – случайные, они могли быть, могли и не быть. Следы древности часто находили местные жители при проведении земляных работ. Сюда и приезжали археологи.
…Когда мы открыли скрипящий от ржавчины шлагбаум и вышли из Чирюрта, появились аульские мальчишки, постояли, посмотрели вслед, но за нами не пошли: они-то знают, что интересно в их округе, а что нет. Идем по иссушенной до звона земле. Сухая низкая трава цепляется за брюки. Из-под ног взлетают кузнечики. Едва ли не на каждой колючке белыми монетками висят улитки… Ни зверя, ни птицы в такую жару. И вот из-за бугра открылась стена, сложенная из серых увесистых камней…
Стена начиналась у горы и тянулась вниз к реке. Внушительное сооружение! Шириной метров шесть, не меньше, а высотой… Трудно сказать, какова высота стены, значительная ее часть под землей. На поверхности осталось два-три метра былого величия.
Подходим ближе. Убеждаюсь, камни скреплены раствором из глины, «сидят» прочно. Ни один не поддался. Однако испытывать судьбу здесь нельзя – камни лучше не трогать, между ними прячутся фаланги или скорпионы.
Кое-где стену разрушили – свежие проемы видны то здесь, то там. Они, как раны.
– Так берегут память предков, – с досадой заметил мой провожатый.
Оказывается, жителям Чирюрта лень заготавливать камни на строительство домов, они и повадились в археологический заповедник, в древнее городище… Стоило ради них открывать Беленджер?
Наши предки берегли стену: ее через каждый метр высоты старательно выстилали слоем камыша. В том был резон! Так «дикие кочевники», основавшие город, отводили от постройки разрушительную силу землетрясений. Камышовые прокладки это не что иное, как, выражаясь техническим языком, антисейсмические пояса. Вот почему в горах сохранились древние башни, дома, даже величественные стены.
Город венчали сторожевые башни, они стояли вдоль стены, теперь от них остались лишь округлые фундаменты. Заботливые потомки снесли и башни. Снесли тогда, когда еще никто не знал о погребенной здесь первой столице Хазарии, которая граничила с Кавказской Албанией.
А всего в междуречье Сулака и Терека выявлено 15 крупных городищ и поселений. Обнаружены другие древние памятники – дороги, каналы. Находки свидетельствуют об активной экономической жизни соседних стран. И как случается, чем больше узнавали ученые о предмете исследования, тем быстрее развеивались мифы о Кавказе, как о земле дикой, «непуганой». Мифы отлетали, как скорлупа от ореха.
…Стену в Чирюрте возводили долго. Присмотришься и замечаешь: верхние камни обработаны иначе, чем нижние. И уложены по-другому – у каменщика свой почерк, как у писаря. Надстраивали стену, по крайней мере, дважды, как требовал город, раскинувшийся по обе стороны реки. Беленджер рос быстро, его экономический рост без оборонительных сооружений был бы ненадежен.
Когда я спросил Зайналабида о системе обороны, он будто ждал вопроса и повел куда-то в сторону от стены.
– Вот здесь мы нашли выносные башни. Они были выше сторожевых. Такие башни стояли и вон там, за рекой.
Он показал рукой вдаль. Однако я увидел лишь холмы, поросшие травой, а он в этих холмах видел башни, ушедшие в землю. Там, за рекой, он проводил раскопы, не одно лето провел здесь, чтобы наяву видеть сюжеты, унесенные временем.
