Впрочем, вернемся в январь 1945 года на берега Вислы. По той причине или иной, но советское наступление началось 12 января. 1-й Белорусский фронт маршала Жукова наносил удары с Магнушев-ского и Пулавского плацдармов, а 1-й Украинский маршала Конева — один, но гораздо более мощный, с Сандомирского плацдарма. Силу этого удара можно легко представить, если вспомнить, что в нем участвовали 8 общевойсковых и 2 танковых армии, а также 3 отдельных танковых корпуса. Приятно и легко описывать подобные операции. В них нет никаких изощренных маневров, никаких тонких замыслов. Главную идею можно характеризовать двумя словами: темп и мощь!
Первыми в наступление пошли войска маршала Конева, началась Сандомирско-Силезская операция. Прорыв осуществлялся в пределах полосы протяженностью 40 километров силами трех армий. Войска фронта имели глубокое оперативное построение, но при этом на участке прорыва даже в первой полосе Конев создал подавляющее превосходство над противником. Всего же на Сандомирском плацдарме было сосредоточено почти 12 ООО орудий и более 1400 танков, и вся эта сила обрушилась на XLVIII танковый корпус немцев. После мощной артподготовки в атаку пошла пехота, и уже через пару часов главная полоса обороны противника была прорвана. Во второй половине дня в бой были брошены 3-я и 4-я гвардейские танковые армии, и немецкая оборона просто развалилась.
А где же в это время были немецкие резервы? Тут нам следует поблагодарить Гитлера. Практически все генералы пишут, что по его требованию резервы были расположены вплотную к линии фронта, поэтому они попали под огонь артиллерии и бомбовые удары и были изрядно потрепаны к тому моменту, когда им следовало вступить в бой. Но лишь Гудериан раскрывает еще один маленький секрет. В распоряжении Группы армий «А» имелось всего 12 танковых и механизированных дивизий. Однако все они были равномерно распределены вдоль линии фронта. Немцы не создали ни одного ударного кулака. Кто это приказал? Не известно. Однако Гудериан, видимо, сохранивший какие-то ошметки честности, в данном случае не пытается взвалить вину на Гитлера, из чего можно сделать вывод, что постарался либо немецкий Генштаб, либо кто-то в Верховном командовании.
Через два дня в наступление перешел 1 -й Украинский фронт. И вот здесь мы сталкиваемся с первой из загадок Висло-Одерской операции. Конфигурация фронта просто наталкивала на мысль одновременными ударами с Магнушевского и Сандомирского плацдармов окружить LVI танковый и XL1I армейский корпуса немцев, которые уже находились в мешке. Еще одна небольшая альтернатива. Однако этого не произошло. Почему? Может, все-таки рассказы о, мягко говоря, не лучших отношениях между Жуковым и Коневым не лишены оснований? Ведь оба фронта даже не попытались создать очередной котел, а дружно устремились на запад, словно бы не замечая друг друга. Более того, 69-я армия Жукова ударом с Пулавского плацдарма вышвырнула немцев из котла, который мог возникнуть сам собой, даже против воли командующих. В чем заключался смысл наступления с крошечного пятачка Пулавского плацдарма, не понятно, ведь это наступление не имело никакого тактического и оперативного значения. Хотя, с другой стороны, оба полководца не были замечены в гениальных решениях, и как ни старается А. Исаев пропиарить Жукова, если внимательно прочитать все им написанное, книги Исаева доказывают именно полную бездарность маршалов.
Организованное сопротивление немцев прекратилось на второй день боев, и наступление перешло в стадию преследования. Это еще может отчасти объяснить отказ от попыток создать кольцо окружения. Зачем зря тратить время на хитрые маневры, если можно использовать второе преимущество танковых войск — ударную мощь? Но даже ей надо было пользоваться умело. Тяжелый каток танковой армии вполне может превратить в тонкий блин все дивизии, оказавшиеся на его пути, нужно лишь правильно его нацелить и обеспечить возможность движения прямолинейного и безостановочного. А вот с этим у наших генералов постоянно возникали проблемы. Кстати, прямолинейность все-таки имела права на существование. Если мы сравним состав немецкой 9-й армии, принявшей на себя главный удар, на начало января и конец этого же месяца, то выяснится, что в ней не осталось ни одной из первоначально числившихся дивизий. Все, что попало под лобовой удар Жукова и Конева, погибло.
Гитлер во всем обвинил, естественно, своих генералов и принялся лихорадочно перетасовывать командующих армиями и корпусами. Первым полетел со своего поста командующий Группой армий «А» генерал-оберст Гарпе, за ним последовали и другие генералы. Кажется, в январе 1945 года были сменены все командующие группами армий и армиями, действовавшими в Польше, но положение этим исправить было невозможно.
Наступление 1-го Белорусского фронта началось 14 января и сначала развивалось не столь успешно. Продвижение в первый день наступления составило не более 3 километров, но потом немцы просто не выдержали. Как мы уже упоминали, у них не хватало ни сил на линии фронта, ни резервов. После уничтожения главных сил 9-й армии танки Жукова также устремились далее. Наконец-то наши танкисты перестали равняться на пехотные дивизии и начали действовать самостоятельно. Они опережали пехотные дивизии на 30-50 километров, временами этот разрыв мог достигать 100 километров, и тогда сразу вспоминаются действия Гудериана и Роммеля.
Наши историки как-то этого не замечают, но тот же Гудериан признает, что примерно к 19 сентября немецкий фронт в Польше перестал существовать, как это было в прошлом году в Белоруссии. Поставленная планом операции задача выйти на рубеж Жихлин — Лодзь — Радомско — Ченстохова — Ме-хув была выполнена на шестой день вместо двенадцатого по плану. При этом линия наступления обоих фронтов постепенно отклонялась к северу в Померанию. Если посмотреть на карту, то можно усмотреть некоторые параллели с операцией «Гельб». Точно так же отрезалась крупная группировка войск противника, которая находилась в Восточной Пруссии. Единственная разница заключалась в том, что немцы не стали выстраиваться на плацу, чтобы организованно сложить оружие, а попытались отбиваться.
Но вот здесь начинается новая порция непонятных моментов. 1 -й Белорусский фронт окончательно поворачивает на север и вместо движения на Берлин вламывается в Померанию. Формальное объяснение этому имеется. Немцы создали здесь ударную (якобы) группировку, которая угрожала флангу фронта, и требовалось сначала разгромить именно ее. Но даже сам генерал Раус, командовавший этим пародийным наступлением, честно пишет, что у него не было никаких сил. Улавливаете тонкость? Не «не достаточно», а вообще «никаких». Его собственные слова: «10 дивизий, имеющих 70 танков». На таком фоне грозно выглядит даже свежесформированная танковая дивизия «Клаузевиц», имевшая, подумать страшно, целых 12 танков и 20 самоходок. Есть один хороший пример эффективности подобных контрударов. Типпель-скирх и фон Бутлар пишут о попытке немецкой 4-й армии выскочить из Восточной Пруссии. Но просмотрите внимательно все наши издания, начиная все с той же старой СВЭ и кончая вполне современными выпусками «Фронтовой иллюстрации». Нигде нет ни слова об этом «прорыве». Он не отражен ни на одной карте. История, как мы уже не раз говорили, любит злые штуки. В 1941 году немцы даже не подозревали, что участвовали в великом танковом сражении под Ровно и Бродами, а в 1945 году Жуков и Рокоссовский, сами того не заметив, отразили удар дивизий генерала Хоссбаха. Так что подобное объяснение следует рассматривать именно как формальное.
