– Будет сделано!
– И еще! Я хочу, чтобы вы убили разведчиков, которых подослал ко мне Красс! Рут, справишься?
Гопломах показал большой палец. Мои военачальники переглянулись. Вопросов не было. Я рассказал им свой план. Надо сказать, слова, которые я озвучил на совете, вновь собрали растопыренную пятерню в кулак. Я видел удовлетворение на лице Ганника, который вновь обрел прежнюю веру в своего вождя. Блеск в глазах Икрия и задор Тарка. В следующий миг гладиаторы принялись дружно скандировать мое имя, а затем слово «свобода», как будто не было никакого конфликта между нами. Мне удалось заставить своих людей выплеснуть скопившийся негатив. Хотелось верить, что теперь все наши распри остались позади. Зло, которое пустило корни при прежнем Спартаке, оказалось обезврежено. Я хотел верить, что недосказанность осталась в прошлом.
Глава 5
Смеркалось. Крассовский не спеша обходил погоревший лагерь. В воздухе до сих пор можно было учуять запах костра. Хотелось привести в порядок мысли, вскружившие голову, и переварить события минувшего дня. Сам день выдался на славу. Он отдал распоряжения и запустил сложный механизм. К вечеру настанет пора пожинать первые плоды своего труда. Марк Робертович довольно потер руки и осмотрел линию укреплений, в которой теперь образовалась дыра в несколько стадиев. Сам лагерь по большей части остался цел. Это стало возможным благодаря слаженным действиям и выучке римлян, минимизировавших потери. Уже через два часа упорной работы пожарная когорта заканчивала с последним очагом возгорания, а олигарх выслушал доклад центуриона Марка Сципиона, который занимался тушением огня. Именно он был назначен ликвидатором последствий пожара в лагере. Сейчас ликвидаторы Сципиона заканчивали разгребать развалины у стены. Вспомнились предварительные данные, которые сообщил центурион, – пять погибших бойцов, пятнадцать человек получили ожоги разной степени тяжести, почти все ликвидаторы отравились угарным газом, таких насчитывалось несколько сотен человек. С другой стороны, огонь обошел стороной большую часть палаток, уцелели обозы с продовольствием и снаряжением, без которых мобильности войска был бы нанесен сокрушительный удар. Уцелели вьючный скот и артиллерия. Рабы оставили за собой неприятное послевкусие. Потери, которые принес за собой пожар, удручали.
Как бы то ни было, Сципион прекрасно справлялся с вверенными ему делами и личного вмешательства Крассовского больше не требовалось. Все думы олигарха каждый раз возвращались к одному, в голове крутился один и тот же вопрос, навязчивый, раздражающий Крассовского. Как Спартак сумел выбраться из ловушки, которую еще позавчера все до одного римские легаты называли братской могилой восстания? Здесь было над чем поразмыслить. События минувшей ночи тараном ударили по авторитету олигарха, пошатнули его позиции, которые накануне выглядели нерушимыми. Марк Робертович как никто другой знал, что такие вещи, как авторитет, не продаются и не покупаются, если ты не хочешь, чтобы от тебя веяло дурным запашком за версту.
Размышляя, Марк Робертович остановился у полуразрушенной линии укреплений. Взглянул на угли, тлевшие у основания стены, схватил с земли охапку пепла и сжал в кулак, после чего рассеял пепел по ветру. Лицо исказила вспышка секундной ярости. Марк Робертович поймал себя на мысли, что дух соперничества, который с годами притупился у олигарха в Москве, где он уже достиг всех высот, в Риме начал разгораться с новой силой. В том мире, где у него не было конкурентов, где он являлся монополистом, существовал только один человек, способный испортить Крассовскому настроение. По иронии судьбы звали того наглеца Спартак. Олигарх хмыкнул, вспомнив о Гладкове, которому удалось-таки его прижать. При мысли о лейтенанте Марк Робертович побагровел от злости. Наверное, этот выскочка получил звезду к погонам, пошел вверх по карьерной лестнице, тогда как сам Крассовский больше никогда не увидит солнца России. Из-за этого паршивца он оказался здесь, где ему придется доказывать все с самого начала. Но куда смотрели римские боги, когда поместили его, Марка Робертовича, разум в тело претора, который вел ожесточенную борьбу с рабом Спартаком? Почему этого выродка не звали как-нибудь по-другому?
– Сукин сын, – фыркнул олигарх.
Впрочем, прямо сейчас в руках Крассовского было все, чтобы исправить неприятную ситуацию. Не стоило жалеть средств Марка Лициния Красса, чтобы по итогу только приумножить теперь уже свой капитал в восемь тысяч талантов чистого серебра! Накануне олигарх дал себе клятву, что Спартак не уйдет далеко. Группа разведки, которую он обеспечил лучшими лошадьми из тех, что были в наличии, отправилась вслед за восставшими. Разведчики загоняли животных до пены, но Марк Робертович готов был щедро заплатить за оперативность и точную информацию. Он не жалел денег и накануне отправил три кавалерийские турмы к южному берегу Сицилии, в город Акрагант, чтобы выкупить у торговцев лучших жеребцов каппадокийской и мавританской породы. Только зная каждый шаг Спартака, можно было нанести следующий удар, который приведет к капитуляции восстания и смерти вождя рабов. Спартак должен будет ответить Крассовскому за пошатнувшийся авторитет лично, чего бы олигарху это ни стоило. Только тогда на пути Марка Робертовича уже не сможет встать ничто и никто.
Размышления Крассовского прервало громкое ржание лошади. В лагерь прибыл один из разведчиков, которого встретил Луций Квинкций, командир конницы римлян. Воин, который блестяще разбирался в деле военного искусства, сражался под знаменами Суллы еще в первую Митридатову войну, что, впрочем, не помешало ему избраться народным трибуном накануне рабского восстания. Имея в распоряжении такого человека, которому в свое время доверял сам диктатор, Крассовский оставался спокоен за свой тыл, но прямо сейчас почувствовал, как кожа его покрылась мурашками. Захотелось подойти ближе, чтобы услышать, о чем разговаривают эти двое и где сейчас находится Спартак. Он сдержался. Следовало проявить выдержку. Разговор Квинкция и разведчика длился всего несколько минут, но все это время Крассовский не находил себе места, с трудом заставляя себя стоять лицом к стене. Вскоре громкий, зычный голос Луция Квинкция, привыкшего отдавать команды, позвал олигарха:
– Красс!
Крассовский стряхнул пепел со своей руки и повернулся к легату.
– Луций! Все готово? – спросил он.
Судя по тому, что солнце уже склонилось к горизонту, легаты подготовили план-перехват. Это было одно из распоряжений, которое озвучил Марк Робертович по возвращении в лагерь на совете высшего военного звена. Крассовский сделал все, чтобы вернуть своим офицерам былую уверенность, которая таяла на глазах после провала на Регии. Так, олигарх тут же пресек попытки легатов и трибунов оправдаться за провал, полностью взял вину за произошедшее на себя и распорядился подготовить легионы к марш-броску. План-перехват, который Крассовский рассчитывал услышать из уст Луция Квинкция прямо сейчас, Марк Робертович поручил разработать коллегиально, после чего единогласно принять. Теперь Крассовский понимал, что самонадеянность, с которой он отнесся к руководству войском, доставшимся ему от Красса, завела его в тупик. Марк Робертович был не из тех, кто делал одну и ту же ошибку дважды. Необходимо было налаживать диалог и помнить, что голова сидела на шее. Управлять войском впредь следовало сообща.
