– Дорогая Изабелла, тебя я могу усыпить и пораньше! – ядовито ответила я.
Обвинив их в жестокосердии, я призналась себе, что им все же удалось меня развеселить.
Почти весь ужин мы говорили о Софии. Я защищала ее, хотя и не слишком усердствуя: «она милая, я ее люблю», пока они наперебой подшучивали над ней: «Твоя матушка, должно быть, уже спит в такой час?», обзывая ее «бабулей», «чокнутой старухой» и так далее.
Однако, несмотря на все насмешки, запертая на ключ комната возбудила их любопытство.
Дав волю воображению, мы представляли, что могло скрываться в загадочной комнате, и даже строили планы, как туда попасть. Изабелла предложила подсыпать Софии снотворного в кофе, а потом завладеть ключом. Отец сказал, что нужно изготовить слепок с ключа из пластилина и обшарить квартиру, пока она будет на работе. Мы отлично развлеклись, но, когда пришло время расстаться и отец сажал меня в такси, он строго-настрого запретил мне в дальнейшем встречаться с Софией.
– Но как? Почти каждый вечер она приходит в ресторан! – возразила я.
– Делай вид, что не замечаешь ее, и ни в коем случае не соглашайся на приглашения. Предлог для отказа найти всегда можно. Послушай, вся эта история не к добру, ты только посмотри на себя – на тебя страшно смотреть в последние дни!
Но, разумеется, я не довела до их сведения, что мне показалось, будто я видела Софию в Буа-Коломб и что та за мной следила.
А мне стоило поделиться своими опасениями с отцом, теперь я очень сожалела, что этого не сделала. Отец бы меня поддержал, был бы рядом.
Пока я надевала джинсовую юбку, униформу ресторана, я уже в сотый раз вспоминала об этой комнате, запертой на два оборота ключа, в которую София захлопнула дверь перед моим носом. В последнее мгновение я успела разглядеть детскую кроватку. Неужели это действительно был зловещий мавзолей девочки, которую она потеряла?
Мне нужно непременно все рассказать отцу, даже если он рассердится. Насколько я его знаю, он немедленно пойдет и поговорит с ней, избавив меня от тревожных подозрений.
Он такой, мой отец, – всегда готов встать на мою защиту.
Но почему он все-таки не отвечает на мои вызовы?
38
Гортензия
Выйдя из дома, я вдруг обнаружила у себя идиотский рефлекс: прочесывать взглядом улицу, чтобы убедиться в том, что София не следит за мной из какого-нибудь укромного уголка. Я послала отцу вторую эсэмэску. В первой написала только «С воскресеньем! Целую, Эмма». И прибавила два смайлика – один с сердечками вместо глаз, а другой в черных очках, намекая на роскошное солнце, заливающее мою квартиру-студию.
Второе сообщение я набрала, уже сильно нервничая: «Отсутствие новостей – хорошая новость?» Пока отправляла, успела заметить, что не дописала слово «новость».
На улице – ничего не могла с собой поделать – я поминутно замедляла шаг, оборачивалась, а потом пускалась бежать. Меня не покидало ощущение, что она рядом и постоянно преследует меня. А что, если она отправилась в Буа-Коломб? Разве она не знает теперь, где живет отец?
В метро я почувствовала себя в большей безопасности, и мое поведение показалось мне диким. Ну не дура ли я, выдумала из ничего киношную историю! С презрением к самой себе я низко склонила голову. Какого черта мне продолжать общаться с этой женщиной и доводить себя до подобного состояния? Так мне и надо… Я дала себе клятву, что никогда больше не пойду к ней домой и в следующий раз, когда она явится в ресторан, буду держать дистанцию, следуя совету отца. София не должна обидеться, если я скажу, что стала работать по выходным и больше не могу приходить к ней на завтрак. Если понадобится, сообщу Максиму, что он может на меня рассчитывать по субботам и воскресеньям. Постепенно София от меня отвыкнет, да, так будет правильнее всего.
Я почувствовала себя гораздо лучше, когда выходила из метро на станции «Анвер».
Отец мне все еще не ответил. Но не было и повода для беспокойства – он часто забывал свой мобильник. Вдруг мне вспомнилось, как он говорил, что собирается на днях прогуляться до блошиного рынка. Конечно, туда он и отправился, ведь стоит замечательная погода. Утром он просто не захотел меня будить, вот и не предупредил. Но все равно он у меня еще посмотрит, когда соизволит позвонить! Ему отныне будет запрещено выходить без телефона. А он, как всегда, отшутится:
– Хорошо, согласен! Вот уж не думал, что дочь и дня не может без меня прожить!
И моим ответом будет:
– Ничего не поделаешь, ты мужчина моей жизни.
Мы зальемся хохотом, и он скажет, что приедет за мной после работы.
Третье мое сообщение было кратким: «Позвони, очень волнуюсь».
На улице Трюден мне пришло в голову, что я могла бы позвонить Изабелле, хотя я не люблю прибегать к ее посредничеству, чтобы узнать новости об отце. Она, по крайней мере, с сотовым не расстается. Неожиданно попала на автоответчик отца. Попробовала еще раз – то же самое. Сообщения я решила не оставлять.
Было уже одиннадцать часов тридцать минут, я опаздывала. Ну и пусть, не в интересах Максима сейчас спускать на меня собак. Все-таки это я делала ему одолжение, а не он мне.
И какого дьявола я согласилась сегодня работать… Раздумывая, не повернуть ли мне назад, я все же решила, что работа меня отвлечет.
Когда я приблизилась к дому Софии и посмотрела на окна четвертого этажа, то увидела, что ставни закрыты. Я представила, как она рыщет в полутьме по своей унылой квартире, безжизненной, как могила. Бедняга, подумала я, что у нее за жизнь – сущий кошмар. Заметив, что из дома Софии вышел молодой человек, я ускорила шаг. Он придержал дверь, кого-то дожидаясь, потом зажег сигарету. Вслед за ним вышла девушка, и я как раз успела юркнуть в дверь, прежде чем она захлопнулась. Что это на меня нашло? Скажу честно – сама не знаю! Очутившись в полумраке коридора, я включила свет на ощупь, но не решилась подняться на четвертый этаж. Во-первых, я не хотела ее видеть, а во-вторых, я уже здорово опаздывала. Поневоле взгляд мой задержался на дюжине почтовых ящиков, располагавшихся возле стены слева. Я постаралась разобрать написанные на них имена и фамилии. Нашлись тут и Фавье, и Трамоны, и Азары, везде либо имена, либо инициалы. Или просто «г-н и г-жа Франк-Бюжо», но нигде ничего похожего на «София» или хотя бы просто «С.» Почему до сегодняшнего дня я не замечала надписей на ящиках?
В дальнем конце коридора вдруг открылась дверь и появился мужчина лет пятидесяти, который, очевидно, поднялся из подвала. Я поневоле вздрогнула, словно меня захватили на месте преступления. Он спросил меня инквизиторским тоном:
– Ищете кого-нибудь?
Похлопав по сумке, я ответила:
– Да, ищу госпожу Софию, у меня для нее письмо.
Мужчина нахмурился:
– Госпожу Софию? Мне это ни о чем не говорит.
– Жаль, но мне известно только имя, хотя… наверное, я ошиблась домом.
