Двадцатидвухлетние девочки, Дэвид? Серьезно?
P.S. Держитесь за стул! Кэти – это Кэти Кинан, та самая Кэти, которой был тайно одержим Старик с Примроуз-лейн. Она замуже… ой, простите, пока всего лишь обручена с наследником лесопромышленника Роудса, Ральфом Роудсом. Девушка знает толк в социальных лифтах! Похоже, Нефф встретил родственную душу.
P.P.S. Новые чудеса на вираже! Только что «Бикон джорнал» сообщил, что Нефф – подозреваемый № 1 в покушении на убийство Старика с Примроуз-лейн. Далеко не уходим, следим за развитием событий!
К вечеру Дэвид уже был дома, с Таннером. В двери еще одна карточка от Синди. На обороте было написано: «Нам реально нужно поговорить!» Синди также оставила сообщение на автоответчике. Были сообщения и от Фила Макинтайра из «Бикона» и Дамиана Гомеза из «Плейн дилер». «Скоро и телевизионщики постучатся», – подумал Дэвид.
Они наскоро поужинали – макаронами с сыром и хот-догами. Потом Таннер убежал смотреть «Вау! Вау! Вабзи!», а Дэвид принялся убирать со стола. Когда он ставил остатки ужина в холодильник, в глаза бросилась прикрепленная к дверце детская фотография Элизабет, свернувшейся на диване. Он замер.
Дэвид горевал об Элизабет настолько, насколько позволял ривертин. Но сейчас, когда он впервые с тех пор, как отказался от лекарства, смотрел на лицо жены, в нем поднималось что-то новое. Как будто внутри его открылись шлюзы – и годами накопленная печаль хлынула, затопив все другие чувства.
Вся боль потери, весь ужас одиночества, вся оставшаяся после Элизабет пустота обрушились на него разом.
«Почему ты ушла, – думал он. – Почему не могла остаться со мной? С нами?»
Трудно сказать, может, случившееся затем было вызвано этим новым чувством. Оно охватило Дэвида прежде, чем он осознал, что происходит. Вот он стоит на кухне, уставившись на фото Элизабет, и вдруг…
* * *
…Он бежит с ней рядом по тропинке, вьющейся между гигантскими валунами Нельсон-Леджес-парка – ее любимого места тренировок в марафонском беге.
– Не отставай, старичок, – говорит она.
Он слышит самого себя:
– Подожди. Минутку. Дай отдышаться.
– Не могу! – кричит она, вырываясь вперед. – Надо держать темп.
Она исчезает за тридцатифутовым обломком скалы, что оставил ледник десять тысяч лет назад. Ветерок доносит запах ее пота. Он останавливается и сгибается, задыхаясь.
«Она убежала», – думает он.
Но она снова рядом с ним, бежит на месте, положив руку ему на спину. Он поднимается, и она на мгновение прерывает свой бег – чтобы нежно поцеловать его. Дэвид помнил, что в тот миг разорвалось его сердце.
– Еще немного, Дэвид, – говорит она с лукавой улыбкой. – Я люблю тебя. Но ты не должен отставать. Давай!
Она тянет его за руку, и они снова бегут. Но стоит им свернуть за угол, как Дэвид…
* * *
…Пришел в себя быстрее, чем после прежних приступов. Он даже не упал – все так же стоял в кухне, держа в руках пластиковый контейнер с макаронами. Правда, мысль о том, что Элизабет нет рядом, мучила его всю оставшуюся ночь.
Чтобы предотвратить новые приступы, Дэвид решил занять себя поисками дополнительной информации о Старике с Примроуз-лейн. Первым пунктом в списке стояло дело, которое он не мог больше откладывать. Он одел сына потеплее, и они отправились в желтом «жуке» в новое путешествие, на этот раз проехав меньше мили. Они припарковались перед скромным домом в колониальном стиле. Дэвид помог мальчику выйти и повел его по дорожке, выложенной кирпичом. Таннер ничего не спрашивал, только крепко держался за отцовскую руку.
Альберт Бичем подошел к двери прежде, чем Дэвид постучал. Они увидели человека под два метра ростом, с неряшливой рыжей бородой. От него пахло сдобным печеньем. Вытянутое и худое лицо Бичема выдавало в нем человека, который всю жизнь проработал на свежем воздухе – и с большим удовольствием.
– Здрасте, – сказал Альберт.
– Мистер Бичем, меня зовут Дэвид Нефф. Это мой сын и партнер Таннер Нефф. Наша недавно образованная риелторская компания очень хотела бы сделать вам предложение относительно дома на Примроуз-лейн.
– И можно мне печенья? – деловито осведомился Таннер.
Альберт засмеялся:
– Ну входите.
* * *
– Я знаю, что вы его не убивали, – сказал Альберт, ставя тарелку с печеньем на кофейный столик перед Таннером и Дэвидом.
Жена Альберта, в прошлом байкерша из «Ангелов ада» по кличке Шпионка, сидела в кресле напротив. Она, похоже, не разделяла уверенности мужа в этом вопросе.
– Спасибо, – сказал Дэвид. – Не убивал. Значит, нас двое, кто так думает.
– Когда я увидел ваше имя в газете, то позвонил в полицию и сказал все, что я думаю по этому поводу. Но им было неинтересно.
Таннер выбрал самое большое печенье и теперь прикидывал, с какого боку к нему лучше подступиться. Наконец, сообразив, откуда кусать, он придвинулся ближе к отцу.
– Что же вы им сказали?
– Вам известно, что моя семья присматривала за Джо Кингом, или, если вам больше нравится, Стариком с Примроуз-лейн, где-то с конца семидесятых.
– Не знал, что так давно.
– По меньшей мере с конца семидесятых. Понимаете, никто на самом деле не помнит, как нас втянули в это дело. Мы держали его в большом секрете, даже друг от друга, пока он не умер, да и тот Бичем, кто первым получил эту работу, сейчас на том свете.
– Понятно.
– Я унаследовал эту работу, покупать всякую всячину для мистера Кинга, когда мне было четырнадцать. Ходил для него в бакалею или просил кого-нибудь подвезти меня в Чэпел-хилл, если он заказывал что-то необычное. В очень редких случаях он поручал отвезти его куда-нибудь. Например, в Беллефонт. В общем, ничего особенного…
– За исключением одного случая.
Альберт кивнул:
– Один только случай. Это было осенью восемьдесят девятого. Где-то в конце октября, еще до Хеллоуина. В пятницу. Приезжаю я к нему домой, как обычно, с пакетом продуктов в велосипедной корзинке. Иду поставить пакет и получить деньги – он платил мне наличными, в конверте, всегда чуть больше, чем причиталось, – но вдруг слышу шум в доме. Что-то кидают в стену или на пол. Как будто старик там с кем-то дерется. Пробую дверь – не заперта. Врываюсь в дом. И вижу – он там все крушит. Сбрасывает книги на пол. Телевизор на полу, разбитый. Кресло он расколотил. Мужика реально припекло. «Что случилось?» – спрашиваю. Он так перепугался, что в доме кто-то есть, аж подпрыгнул, и только потом сообразил, что это я. Но потом быстро успокоился и говорит: «Альберт, какое-то время тебе нельзя приходить». – «Почему?» – спрашиваю. «Потому что я обосрался».
– Что он имел в виду?
Альберт пожал плечами:
