– Ваша честь, при всем уважении, миллион долларов – ничто для этого человека. Он выйдет из тюрьмы к концу недели, – сказала Дэй.
– Заседание окончено!
* * *
Сайненбергер не врал. Управляющий Дэвида, Башьен, перевел его деньги в облигации, акции и недвижимость. Он рекомендовал заложить дом. И все же для того, чтобы выписать для округа чек в миллион долларов, требовалось несколько дней, а то и неделя. Слишком долго. Слишком долго без Таннера.
Дэвид вернулся в свою камеру – бетонную коробку шестнадцать футов в длину и пять в ширину, с окрашенной в темно-серый цвет фанерной полкой, что служила и постелью, и стулом. Ночь перед официальным предъявлением обвинения обернулась для него пыткой – в разлуке с сыном, в полном неведении, где сейчас Таннер и что он делает, Дэвид страдал от невыносимой беспомощности. Он снова и снова представлял, как сына отправляют к опекунам, которые при свете дня кажутся милыми, но ночью превращаются в подобие Райли Тримбла. А когда он переставал думать о Таннере, то думал об Элизабет. Ее задушили. Представлять себе, как Элизабет кончает с собой, уже было для Дэвида мукой, а теперь воображение рисовало ему картину ее убийства: какой-то безликий человек сжимает ей горло, в ее глазах застыл ужас, она бьется в агонии и задыхается. Она мучилась. Элизабет убили, и четыре года никому не было до этого дела. О том, что его самого считают убийцей, Дэвид даже думать не мог. Сердце было настолько переполнено горем и стыдом, что для жалости к себе места уже не оставалось.
Утром ему разрешили сделать один телефонный звонок. Он позвонил отцу, который рассказал, что Таннер добрался до него прошлой ночью, перед тем просидев три часа в инспекции по семейным делам. Он полночи не мог заснуть, но сейчас спит, так что отец Дэвида не стал его будить.
– Я не спрашиваю, сделал ты это или нет.
– Спасибо, па.
После официального предъявления обвинения Дэвиду дали ланч – солонину с бобами – и отвели обратно в камеру. Выдали одеяло. Он лег на него и принялся считать трещины на потолке. Он думал об Элизабет. Убийство? В таком случае есть только два объяснения: это сделал либо тот, кто назвался Арбогастом, либо сам Старик с Примроуз-лейн.
Эти мысли не давали Дэвиду покоя, пока усталость не настигла его и он не провалился в беспокойный прерывистый сон.
* * *
Проснулся Дэвид от звука открывающейся двери.
– Нефф, – сказал охранник, – кто-то внес за вас залог. Пошли.
Башьен сработал быстрее, чем ожидалось.
Дэвид прошел вслед за охранником через сетчатое металлическое ограждение в комнату, где переоделся в свою одежду. Его подвели к окну, где он расписался за свои вещи – бумажник, ключи, часы, – и сообщили, что его машину уже отбуксировали к дому.
– Вас ожидают в вестибюле, – сказала Дэвиду женщина в окне, указав наманикюренным ногтем на двойную дверь. Она нажала кнопку, и дверь с жужжанием открылась.
За дверью его встретил не Башьен, а молодой человек лет двадцати пяти – блестящие светлые волосы зачесаны назад, как у Гордона Гекко в фильме «Уолл-стрит», костюм с иголочки, в сверкающих запонках отражаются потолочные светильники.
– Мистер Нефф, меня зовут Аарон Зумок, – сказал он, пожимая Дэвиду руку. – Пожалуйста, следуйте за мной. Мне сообщили, что мы уже опаздываем.
Он пропустил Дэвида вперед, и они вышли на улицу, где их встретило яркое и холодное позднеоктябрьское солнце. Когда глаза привыкли, Дэвид увидел длинный лимузин, стоявший у подъездной дорожки.
– Вы работаете у Башьена? – спросил он. Все это было совсем не похоже на его управляющего. И подобная показуха уж точно не поможет его делу.
– Я не работаю у Башьена, сэр.
– На кого вы работаете? Кто меня выкупил? Аарон улыбнулся:
– Меня проинструктировали ни о чем с вами не говорить. Я должен только отвести вас к машине. Мой работодатель ждет вас внутри. Уверен, он все объяснит.
– Парень, я не сяду в эту машину, пока ты не скажешь, кто ждет меня там.
– Дело в том, мистер Нефф, что я сам этого не знаю.
– Не знаешь имени своего работодателя?
Аарон отрицательно покачал головой:
– Нет.
– Чем же ты у него занимаешься?
– Тем и этим. Мое главное профессиональное качество – многопрофильность. Так что опустим детали. Сегодня я его водитель, а завтра?.. – Аарон пожал плечами.
Дэвид кивнул:
– Каждому требуется свой Шерлок из подворотни.
Аарон засмеялся.
– Смешно. Так и он меня зовет.
Дэвид пригнулся и влез в машину. Дверь за ним захлопнулась.
Темно, ничего не видно.
– Садитесь, Дэвид, – послышался старческий голос.
Дэвид вытянул руку и нащупал заднее кожаное сиденье. Плюхнулся на него и вгляделся в темноту. Кто-то сидел напротив него. Аарон уселся за руль.
– Домой. И пожалуйста, дай нам поговорить тета-тет.
Аарон поднял перегородку, отделяющую водителя от пассажиров.
– Кто вы? – спросил Дэвид.
Послышался вздох.
– Думаю, вы знаете.
– Не знаю.
– А должны бы. После всего, через что вы прошли за последние несколько недель, у вас достаточно подсказок, чтобы найти объяснение. Единственно возможное разумное объяснение, каким бы безумным оно ни казалось.
Сейчас Дэвид лучше различал мужчину, сидящего перед ним. Элегантный темно-синий костюм с блеском. Белые редкие волосы. Впалые щеки. Морщинистое лицо. Он определенно знает этого человека.
– Вы – Старик с Примроуз-лейн, – сказал Дэвид.
– Нет. То есть не совсем.
– Кто же вы? – опять спросил Дэвид.
– Дэвид, нам о многом надо поговорить, а времени мало. Мне нужно знать, будем ли мы заодно в том, что дальше произойдет. Соображайте быстрее. Я, как мне кажется, дал вам достаточно времени, чтобы вы все поняли. Я оставил эти картины в подвале для вас. Чтобы вы задумались. Вы должны прийти к этому сами. Должны довериться своему чутью и снова поверить в невероятное. Вы знаете, кто я.
Дэвид молчал.
– Ну?
И тогда Дэвид сказал то, о чем думал:
– Вы – это я.
– Хорошо, – ответил я. – Теперь давайте я введу вас в курс дела.
Интерлюдия
Легенда о лавлендской лягушке
1996
Ясным летним днем он сидел в парке, под магнолией, обжимаясь с Ханной Белчер, когда это случилось опять.
Эверетту Бликни исполнилось двадцать. Долговязый, темноволосый, почти что копия бывшего шефа полиции Лавленда, любимого всеми стража закона, скончавшегося от обширного инфаркта на Твайт-ви-Роуд в 1986-м. Ханна, светловолосая красотка с чуть неровными зубами, была средней дочкой Стейси Белчер, старой мымры, хозяйки автокафе. Они познакомились в школе на уроке биологии (во время, как это ни странно, препарирования лягушки) и встречались уже два года. Эверетт посещал занятия по уголовному праву в местном колледже, Ханна работала официанткой в «Пакстоне». Рука Эверетта была под майкой у Ханны, когда он это услышал.
