Как нетрудно предположить, от Киевского вокзала мы отправимся «навстречу Наполеону», а кроме того, немного познакомимся с масонами конца XVIII — начала XIX веков.
С Киевского вокзала доедем на пригородном поезде до станции Очаково к церкви, где был похоронен самый видный русский масон. Звали его Иоганн Егорович (Григорьевич) Шварц Уж больно нехорошо расположена эта церковь в наши дни: кругом унылые промзоны. А ведь некогда там были живописные сёла и вереница усадеб.
Как ни странно, название Очаково не связано со взятием одноимённой крепости, оно более старое, хотя тоже тюркского происхождения. Очак, то есть очаг, печь — таково значение слова. Но что за печи, что за пожары бушевали здесь, нам неизвестно.
Бывшую усадьбу Очаково обозначает лишь одна сохранившаяся церковь — прямо рядом с железнодорожной платформой, тоже старинной. История церкви связана с одним крайне неприятным происшествием с молодым князем Яковом Ивановичем Лобановым-Ростовским. «Прославился» он тем, что в 1688 г. ездил на разбой по Троицкой дороге к урочищу у Красной Сосны (современная улица Красной Сосны недалеко от ВДНХ). Он грабил мужиков, которые везли государю собранные подати. «И тех мужиков они разбили, и казну взяли себе, и двух человек мужиков убили до смерти». Князь и его подельщики были арестованы и приговорены к смерти, но после долгих слёзных просьб его тётушки — «мамки», то есть няни молодых царей Ивана и Петра, наказание смягчили, заменив битьём кнутом нещадно и большим штрафом. В советские времена этот случай комментировали всегда одинаково: вот оно — правосудие для власть имущих. Но поставьте себя на место молодого царя и представьте, что ваша старая няня валяется у вас в ногах и рыдает… Как тут было не пойти навстречу? Очевидно, была наложена и церковная епитимья, либо сам князь в знак раскаяния принялся строить первую церковь в Очаково — деревянную. После наложенных штрафов денег у него на большее не осталось.
Каменная церковь, дошедшая до наших дней, была выстроена здесь на полвека позже, когда Очаково принадлежало президенту Берг-коллегии Михаилу Степановичу Опочинину. Храм в барочном стиле представляет собой четырёхугольное помещение с гранёной апсидой — алтарным выступом. Небольшая трапезная соединяет храм с колокольней. Резные карнизы и подоконники сделаны из белого камня.
В 1781 году Очаково покупает ректор Московского университета, поэт Михаил Матвеевич Херасков, который поселяется здесь вместе со своим сводным братом Николаем Никитичем Трубецким. Жизнь усадьбы преображается: сюда, недалеко от Москвы, приезжают многие гости. Сообразуясь с духом времени, Херасков и Трубецкой построили в Очаково всевозможные декоративные сооружения — гроты, беседки, павильоны. Здесь часто собирался масонский кружок. Частым его гостем был ординарный профессор Московского университета и глава ордена розенкрейцеров Иван Георгиевич Шварц (1751–1784). Несмотря на то что этот человек прожил всего тридцать три года, он занимал несколько значимых должностей и имел учёные степени. А его роль для русского масонства сами масоны считали исключительной.
Шварц был ближайшим другой Новикова, которого он оценил ещё из-за границы и ради которого приехал в Россию, приняв предложение сделаться домашним учителем в Могилево. Имя русского журналиста и издателя после выхода в свет «Древней Российской Вивлиофики» было хорошо известно на Западе.
При первой же возможности Шварц выехал ненадолго в Москву, где был принят князем Трубецким в масонскую ложу. Тогда он впервые встретился с Новиковым. «Однажды, — писал тот, — пришёл ко мне немчик, с которым я, поговоря, сделался всю жизнь до самой его смерти неразлучным».
Возвратившись в Могилёв, Шварц учредил ложу и там, а в 1779 году переехал на постоянное жительство в Москву, где получил место лектора немецкого языка при университете. К этому времени он уже довольно прилично говорил по-русски и постоянно совершенствовался в языке. Его лекции пользовались большой популярностью. Он быстро обзавёлся связями и стал вращаться в исключительно интеллектуальном обществе: поэт Херасков, князья Трубецкие, С. И. Гамалея, И. В. Лопухин и, конечно, Н. И. Новиков.
Русские масонские ложи той эпохи были подчинены шведским, что, естественно, русскую аристократию, стремившуюся к самостоятельности, не устраивало. Первым шагом стала учреждённая Трубецким тайная сиентическая ложа «Гармония», в которую входило всего восемь человек, в том числе Шварц При ней — для воспитания молодёжи в духе масонских идей — были созданы Педагогическая и Переводческая семинарии. Располагались они в доме рядом с Меншиковой башней (в этом же доме жил и сам Шварц). Переведённую масонскую литературу печатала типография Новикова. Переговоры за границей вёл Шварц — как немцу ему было легче добиться понимания. И благодаря его активности европейские масоны признали независимость провинции (так называется территориальное объединение масонских лож) России от Швеции. При этом сам Шварц стал чуть ли не диктатором московских масонов.
Кроме того, именно Шварц привёз в Россию розенкрейцерство — теософскую систему для «немногих избранных», к которой, однако, примкнуло большинство лож Германии, члены которых разочаровались в тамплиерстве. Сам Шварц говорил, что «тайны розенкрейцерства ведут кратчайшим путём к познанию Бога, природы и человека, что орден требует, чтобы всякий его член делался лучшим христианином, гражданином и семьянином, чем был прежде…», и заверял, что в ордене нет ничего против верховной власти. Однако не все этому верили.
Бурная масонская деятельность шла во вред университетским делам Шварца. Многие в университете считали, что Шварц пренебрегает работой, а его лекции есть не что иное, как опасная масонская пропаганда. В то же время перегрузки плохо сказывались на его здоровье. Поэтому Шварц был вынужден сначала перейти в «почётные профессора», а потом и вовсе выйти в отставку.
Мистик Шварц занимался оккультными науками, кабалистикой, хиромантией и магией. В то же время его отличала крайняя религиозность: «науки без христианства во зло и смертный яд обращаются» и предельная мизантропия: «человек в настоящее время гнилой и вонючий сосуд, наполненный всякой мерзостью». Энтузиазм Шварца постепенно перешёл в фанатизм. Жизнь его походила на жизнь аскета. Шварц «был рассеян и даже, когда решал важные вопросы, видно было, что он думает совершенно о другом. Суровый, сумрачный, очень строгий, он никогда не смеялся, и даже улыбка его бывала принуждённа и неестественна. Голос его был повелительный, брови всегда сдвинуты», — вспоминал о нём современник. Он всё больше болел. Переезд из города в село Очаково, в усадьбу князя Трубецкого, не помог. Умер Шварц 17 февраля 1784 г. и был похоронен с большим торжеством по обряду православной церкви в храме села Очаково прямо против алтаря. Кладбище не сохранилось, на его месте соорудили цеха Стройкомбината. Но церковь Дмитрия Ростоцкого стоит до сих пор (ул. Генерала Дорохова, 17). Вокруг храма сохраняется островок зелени — остаток чудесного парка князя Трубецкого и река — на этом отрезке не убранная в коллектор.
Примерно через пятьсот метров в сторону МКАД улица Генерала Дорохова пересекается с Рябиновой улицей. По ней ходят автобусы № 252, 610, 779 и маршрутка № 554 м, 753 м, 575 м — в сторону реки Сетуни, минуя рощу, скрывающую старое Троекуровское и Кунцевское кладбища.
