Знакомой Филда в Вашингтоне была Геде Мессинг — агент, вербовавшая людей для советской разведки, первая жена коммуниста из Восточной Германии Герхарда Айслера. В книге «Этот обман» она вспоминает, что познакомилась с Филдами в 1934 году. Муж миссис Мессинг Пол опубликовал свои воспоминания о немецком концентрационном лагере в коммунистическом журнале «Нью массиз», и Филды захотели познакомиться с автором.
Миссис Мессинг увидела в Филде либерала тридцатых годов. Ее руководители рекомендовали превратить Филда в потенциального агента, и они «сразу начали интенсивные отношения». «Наши отношения стали настолько близки, что я не всегда знала, где заканчивалось „дело“ и начиналась дружба… постепенно я стала почти членом семьи и останавливалась у них во время визитов в Вашингтон». Растущий в Филде интерес к коммунизму имел романтичный, иногда почти детский, характер. Однажды вечером он поехал с миссис Мессинг к мемориалу Линкольна. Он поднялся по ступенькам, стал под памятником и запел «Интернационал», причем на русском языке. Услышав такое музыкальное подтверждение веры в коммунизм, Мессинг обратилась к Филду с предложением помочь русским с информацией и документами. Филд согласился неохотно, но не потому, что не мог предать свою страну, а потому, что за него боролись несколько разведывательных организаций. Он сказал миссис Мессинг, что другая разведка была «благоприятнее».
За обедом у Филдов они почти поссорились из-за того, на кого будет работать Филд. Мессинг сказала ему, что ее советские руководители хотят, чтобы он работал в ее группе. Вскоре после вступления в группу миссис Мессинг Филд ушел из Госдепартамента в Лигу Наций. Лига соответствовала его идеализированному пониманию спасения человечества, она помогла ему решить трудный вопрос передачи секретной информации русским, и он полагал, что в будущем окажет партии гораздо большую помощь.
Поскольку Филд в течение трех лет работал в отделе Лиги Наций в Госдепартаменте, ему не составило труда получить работу в Лиге в Женеве. Он служил в отделе разоружения и участвовал в эвакуации иностранных войск из Испании в 1938–1939 годах. Работу в Лиге Филд продолжал вплоть до ее роспуска в 1940 году.
Сведения из различных источников сходятся в том, что, приехав в Женеву, Филд вошел в состав широкой шпионской сети, находившейся под руководством Вальтера Кривицкого, главы советской разведки в Западной Европе. Кривицкий работал под прикрытием благотворительной организации, отправлявшей продукты необеспеченным семьям. Он бежал на Запад в 1939 году, и его привезли в Вашингтон. В гостиничном номере, в котором он остановился, его застрелили члены Специального бюро (террористический отдел советских спецслужб).
Исаак Дон Левин, специалист по СССР, писал, что Кривицкий сказал ему в 1939 году, что Филд был одним из его источников в Женеве. Уиттакер Чемберс писал в своей книге «Свидетель»: «Мне всегда было любопытно, как руководство могло позволить Ноэлу Филду уйти из Госдепартамента. Именно Кривицкий стал первым человеком, который сказал мне, что Филд ушел из Госдепартамента специально для того, чтобы работать в его сети».
Когда Филды уехали в 1938 году в Испанию, чтобы помогать эвакуации иностранных войск, они познакомились и подружились с Эрикой Глейзер, молодой немкой. После дезертирства Филда она отправилась искать его за железный занавес. Ее арестовали, приговорили к смертной казни, отправили в печально известный лагерь в Воркуте и освободили в 1955 году.
Доктор Глейзер, отец Эрики, был евреем. Он бежал в Испанию из Германии в 30-х годах, когда нацисты начали преследовать евреев. Когда в Испании началась Гражданская война, Глейзеры не могли вернуться домой, и доктор Глейзер стал врачом в одной из частей. Когда армию начали очищать от иностранцев, он перешел в Коммунистическую интернациональную бригаду, где прослужил до конца войны в 1939 году. Эрика, которой в то время было шестнадцать лет, прошла курсы подготовки медсестер и работала в госпиталях, так же как и ее мать.
Ноэл Филд посещал госпиталь, в котором работал доктор Глейзер, и они продолжали общаться. Здесь же Филд познакомился с его дочерью, которая в то время болела тифом. Ей пришлось из-за болезни расстаться со своей семьей, которую вывезли на север вместе с другими иностранцами и поселили в приграничном городке в Пиренеях. Когда Эрика выздоровела, она отправилась на поиски родителей. В одной из деревень около границы ее ждало письмо от Филдов. Они хотели удочерить ее, так как у них не было своих детей, и забрать девушку в США.
Эрика нашла родителей, которые не хотели отпускать ее из переполненного лагеря для беженцев. Благодаря Филдам они смогли переехать в Париж. Эрику уже нельзя было удочерить, но она поехала к Филдам в Женеву, где поступила в школу для девушек. Ее знание французского языка было недостаточным, и пришлось уехать в Цюрих, учиться в немецкой школе. В 1941 году Филд, получив работу в Комитете унитариев, уехал в незанятую Германией часть Франции и регулярно отправлял Эрике деньги.
Эрика ненавидела Филда еще до знакомства с ним уже потому, что он работал в Комиссии по разоружению, которую она обвиняла в несчастьях своих родителей. «Ее же я ненавидела потому, что для меня она была женщиной из высшего общества, посещающей бедных испанцев и жалеющей их. Тип женщины-благотворительницы».
О времени, когда она поселилась с Филдами в Женеве, Эрика говорит: «Мне не нравилось то, что мне все показывали. Кроме того, мне не нравились Филды. Но я полюбила их, когда узнала лучше. Они оба были очень милы ко мне и очень дружелюбны. У Герты было очень доброе сердце, и она всегда была добра со мной. Что касается Ноэла, то я всегда чувствовала, что все, что он говорит, он обдумывает заранее. Он не мог принимать решения очень быстро. Он был совсем не импульсивен».
Эрика заметила, что миссис Филд очень любила своего мужа и восхищалась им, при этом она часто играла главную роль в семье. Она была практичнее, импульсивнее мужа, который, помимо всего, казался «гуманистом и идеалистом в прямом смысле этих слов».
Эрика стала коммунистом и секретным агентом с помощью Филдов. В 1940 году Ноэл познакомил ее с немецким коммунистом, и она согласилась выполнить несколько второстепенных заданий в Швейцарии. Дважды во время войны ее задерживала швейцарская полиция, расследовавшая деятельность коммунистов, и оба раза освобождали. В 1942 году Филды вернулись в Женеву с юга Франции, и Эрика начала учиться в Женевском университете. В то время они жили в женском общежитии, в котором Ноэлу Филду разрешили остаться по специальной договоренности.
В военные годы Филд играл многогранную роль: он был агентом УСС и помогал своим друзьям коммунистам. Аллен Даллес подтвердил, что Филд был финансовым курьером и связным с группами коммунистов, участвовавших в Сопротивлении. Филд, долгое время проживший в Швейцарии и имевший контакты с коммунистами, был неоценимым агентом, связывавшим американскую разведку и коммунистическое подполье. За время пребывания в Южной Франции он передал группам французского Сопротивления 10 000 долларов.
В Женеве Филд продолжал получать сообщения от своих связных о Сопротивлении во Франции. Эрика вспоминала: «Я помню, что в Швейцарии Филд получал нелегальные сообщения из Франции. Их приносили разные связные, некоторых мы вообще не знали — именно они работали на границе. Мы не знали их имен. Мы даже не знали, кем они были в обычной жизни. Все сообщения были написаны на очень тонкой бумаге. Я читала некоторые из них. Ноэл Филд говорил мне, что передает их Аллену Даллесу. Он показывал их и коммунистам».
