В Санта-Фе Фукс привез «больше двухсот страниц рукописного текста. В них были не только теоретические, но и практические материалы. Я думаю, что Фукс знал очень много о процессе разработки атомной бомбы, может быть, лишь немного меньше, чем люди, возглавлявшие этот проект… хотя, может быть, он знал больше них, потому что работал с проектом каждый день».
Гарри признавал, что плохо разбирался в том материале, который ему передавали: «Я химик и очень плохо знаю проблему расщепления атома. Я, конечно, знаю основы. Но я не специалист в ядерной физике».
Из Санта-Фе Голд отправился в Альбукерк, где он должен был встретиться с Дэвидом Гринглассом, родственником Розенберга, входившим в его агентурную сеть. В докладе ФБР «Отчет о советском шпионаже» говорится, что встреча Гарри и Грингласса, организованная советской стороной, «нарушила одно из главных правил шпионажа, запрещающего контакты между разными шпионскими сетями. Ошибку, стоившую провала целой сети, допустил сам Розенберг. Когда он узнал об аресте Голда, он дал Гринглассу и его жене 5 тысяч долларов, посоветовав отправиться в Мексику, чтобы оттуда улететь в Чехословакию по поддельным паспортам».
В докладе также говорится, что благодаря именно этой встрече была раскрыта сеть Джулиуса Розенберга (арест в Великобритании Фукса привел к аресту Гарри Голда, затем Грингласса и других членов этой организации).
Когда Гарри прибыл в Альбукерк, в доме Грингласса никого не было. Гарри провел тревожную ночь в отеле, не выпуская из рук бумаги, полученные от Фукса. На следующий день он снова пошел к ним домой: «Я постучал, дверь открыл молодой темноволосый мужчина. Я чуть не упал на ступеньки, потому что на нем были армейские брюки, а на стене позади него я увидел форму сержанта. Я ожидал встретить гражданского. До этого у меня не было контактов с военными».
«Вам привет от Джулиуса», — сказал Гарри. Они обменялись условными знаками. Гарри передал Гринглассу пятьсот долларов. Его попросили прийти позже, потому что «доклад нуждался в окончательной обработке».
Голд был в ужасе от беспечности Грингласса. Он говорил: «Что меня больше всего расстроило, так это его наивность». Гарри задрожал от ужаса, когда тот сказал: «Вы знаете, в Лос-Аламосе работают еще несколько человек, готовых дать информацию. Почему бы мне не поинтересоваться у них?»
«Конечно поинтересуйтесь, — ответил связной. — Только не подходите прямо и не говорите: „Послушайте, вы не могли бы предоставить мне некоторые данные об атомной бомбе?“» Грингласс, услышав подобное замечание, был похож на маленького мальчика, которого чем-то обидели. Гарри было интересно, «кто ввел этого мальчика в такое дело и понимает ли он, что делает?» Гринглассу в это время было двадцать три года, и он работал механиком в Лос-Аламосе. Гарри решил, что для этого молодого человека шпионаж был всего лишь игрой.
Вернувшись в Нью-Йорк, Голд передал Яковлеву две папки: документы Фукса были помечены «Доктор», а документы Грингласса — «Другие». Грингласс сделал набросок атомной бомбы на основании разговора ученых, который он случайно подслушал в Лос-Аламосе.
Затем Яковлев попросил Гарри еще раз съездить в Кембридж, чтобы узнать, когда будут новые документы от Фукса. На этой встрече ученый высказал предположение, что США не успеют создать атомную бомбу до конца Второй мировой войны. Позднее Фукс отмечал, что он серьезно недооценил потенциал Соединенных Штатов и их способности ускорять дело. Как объяснял Гарри, Фукс «полностью знал свою часть работы, но его представление о проекте „Манхэттен“ в целом было очень слабым. Вначале он не знал о существовании ни Лос-Аламоса, ни Оук-Ридж. Он плохо представлял себе промышленный потенциал США».
Эта встреча стала последней, когда Гарри видел Фукса, — ученый уехал в Великобританию в июне 1946 года. Фукс видел Гарри на фотографиях, когда после ареста его просили указать своего связного.
В 1946 году, после того как он нарушил требования безопасности, русские перестали пользоваться услугами Голда. Он уволился с завода в Филадельфии, переехал в Нью-Йорк и начал работать с Эйбом Бротманом, химиком, который поставлял русским информацию за деньги. ФБР уже подозревало его благодаря Элизабет Бентли. Мисс Бентли заявила, что с Бротманом ее познакомил Джекоб Голос, советский агент тридцатых годов.
Яковлев приказал Голду немедленно оставить работу. Гарри ответил, что уйдет тогда, когда будет меньше нагрузка на Бротмана. «Шеф» негодовал, потому что знал — ФБР следило за Бротманом. Новая работа Гарри заставила Яковлева уехать из США, когда ему начала угрожать депортация.
Дела в лаборатории Бротмана были не безоблачны. Он и его секретарь Мириам Московиц не очень по-джентльменски обращались с Гарри. Жалованье выплачивали раз в две недели, часто задерживали. Когда однажды он потребовал деньги, ему предложили вернуться в лабораторию, в которой работал раньше. Гарри так понимал сложившуюся ситуацию: «Когда у них не было денег, я был партнером, когда деньги появились, я стал обычным служащим».
Экстравагантность мышления Голда подтверждает случай, произошедший после смерти матери в 1947 году. Она умерла от сердечного приступа. Это было ударом для Гарри. Он устроил скандал, обвиняя Бротмана в том, что тот заставил его уехать из дому тогда, когда он был нужен матери. «Я убил свою мать! Ты слышишь меня? Я убил свою мать!» — кричал он. В кабинете находился еще один служащий, который спросил, так ли это было на самом деле.
Дело кончилось тем, что Гарри подал в суд на возмещение убытков и уволился. Бротман обвинил его в краже рефрактора и другого оборудования. Гарри вернулся в Филадельфию, где нашел работу в лаборатории больницы «Филадельфия дженерал госпиталь» с заработной платой 4 тысячи долларов в год. В 1947 году и Голд, и Бротман были вызваны в суд для дачи свидетельских показаний по делам коммунистов. Они проводили вместе очень много времени, и его было достаточно для того, чтобы придумать для показаний совпадающие версии. Бротман сказал, что с Гарри его познакомил Джекоб Голос, которого нельзя вызвать в качестве свидетеля, потому что он умер за несколько лет до этого. Результатом появления Бротмана и мисс Московиц перед судом стало предъявленное им обвинение в организации заговора с целью препятствовать правосудию. Они получили по два года тюрьмы и были оштрафованы на крупные суммы.
Для Гарри первая встреча с правосудием окончилась без последствий, но в январе 1950 года был арестован Фукс. На допросе он подробно описал внешность своего курьера, но на фотографии его не опознал. ФБР показало ему несколько пленок, на которых он узнал Голда. Гарри был арестован 22 мая 1950 года, причем во время допроса он заявил, что никогда не был в штатах, лежащих за Миссисипи, но агенты ФБР, проводившие обыск в его квартире, нашли чемоданы с отметками Санта-Фе, Нью-Мексико, и Гарри пришлось сдаться.
На суде он выступал и как свидетель, признав, что ему приходилось много лгать все одиннадцать лет. Но в деле Гарри Голда остается загадка, хотя он ясно объяснил все мотивы своих действий. Упоминание о тайне появилось тогда, когда Гарри выступал в сенате в 1956 году.
В конце сессии сенатор Уелкер сказал: «Я знаю, что Вы талантливый химик. Но Вы пошли против своей страны, и, как я уже говорил, только время покажет, были ли Вы настоящим преступником, и, может быть, когда Вы умрете, а я уйду из сената, на жизнь Гарри Голда прольется новый луч света. Я знаю, что Вы понимаете, о чем я говорю, я знаю, что Вы понимаете, что я уважаю Ваше доверие. Вы просили меня не говорить об этом, и я заканчиваю свое выступление».
