В этом деле, уже запятнанном превосходством материальных ценностей над патриотизмом, были признаки того, что даже горе отца было выставлено на продажу. В свою очередь, Барбару критиковали за то, что она передала несколько писем мужа журналу «Ньюсуик», но его руководство не подтвердило того, что журнал заплатил за право опубликовать письма. Разгорелся скандал, и отношения в семье были испорчены задолго до поездки в СССР. В итоге родители Пауэрса отправились в Советский Союз со своими врачами и адвокатами, а Барбара вылетела позже со своими.
Барбара встречалась с мужем несколько раз, но они никогда не оставались наедине. Она говорила, что он потерял в весе и немного нервничал. Пауэрс не знал, какого масштаба достиг инцидент с У-2 в США. Во время их последней встречи, в конце августа, Барбара передала мужу теплые ботинки, белье, меховую шапку и другие вещи, которые могли помочь ему пережить суровую русскую зиму. Фрэнсис сказал ей, что она может раз в месяц присылать ему посылки весом не более 9 кг, он попросил ее, чтобы в каждой посылке были книги. На этой встрече присутствовали журналисты и фотографы.
Окончание процесса не стало окончанием пропаганды. Через неделю в печати появился отклик членов подразделения, сбившего самолет Пауэрса: «Мы удовлетворены вынесенным приговором, и, как и раньше, мы будем бдительно нести свою вахту и улучшать готовность к обороне страны».
В сентябре отрывки процесса показывало советское телевидение так же часто, как и прогноз погоды, а в октябре был показан весь ход суда. И если в России еще остался кто-нибудь, кто не видел репортажей об У-2, то это человек, у которого отсутствуют все органы чувств. В течение нескольких месяцев после окончания суда в России проводились массовые собрания, на которых достаточно было только упомянуть об У-2, чтобы люди начинали скандировать антиамериканские лозунги. «Правда» часто печатала речи выступавших на таких митингах. Их слова не отличаются разнообразием: «необходимо остановить поджигателей войны» (Смекалин, рабочий из Москвы), «империалисты не перестанут потрясать оружием» (Ломов, матрос Тихоокеанского подводного флота), «каждый честный человек негодует по поводу этих действий американских военных» (Иван Топор, тракторист колхоза им. Мичурина Тираспольской области).
Остается непонятным, зачем русские, у которых уже был арестованный пилот, решили поддержать судебный процесс антиамериканской пропагандой. В итоге инцидент с самолетом-разведчиком превратился в дутый сценарий.
Еще одна глава в истории У-2 оказалась практически незамеченной. В авиационных журналах появлялись небольшие заметки, в которых сообщалось: «Все У-2, базирующиеся в Турции, прекратили полеты», «3 самолета У-2 были переведены из Японии в США и сейчас хранятся в ангаре на калифорнийской базе ВВС Эдвардс».
К сентябрю 1960 года исчезла и крикливая злоба Хрущева, который в это время приехал на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. В одном из интервью он прекратил разговор об У-2 следующими словами: «Шпионы всегда были и всегда будут. Мы мягко обошлись с Пауэрсом. Вы казнили Розенбергов, а они не признали свою вину. Пауэрс же получил десять лет, а выйдет он уже через три года».
На деле Хрущев оказался даже лучше, чем на словах. Пауэрс был освобожден менее чем через два года после этого и вернулся в США 10 февраля 1962 года. Его обменяли на полковника Абеля
[20].
10. Неудачный год Великобритании
Британские службы безопасности надолго запомнят 1961 год — год, когда они очень часто оказывались там, где не любят быть, — на первых полосах ежедневных газет. В январе была раскрыта агентурная сеть, похищавшая секретные документы с базы военно-морского флота в Портленде. Этот случай обнажил небрежность в работе отдела безопасности военно-морского флота и неадекватность действий британской контрразведки. В мае был осужден Джордж Блейк, зарубежный агент английской разведки. Его обвиняли в том, что он девять лет работал на Советский Союз. В течение двух лет Блейк служил в Берлине, где имел доступ к информации, которая, по мнению западных спецслужб, во многом определила советскую угрозу этому городу. С помощью связных в ГДР он неоднократно выдавал русским агентов западных стран. Его долгое сотрудничество с советской разведкой нанесло самый серьезный удар по британским спецслужбам после 1956 года, когда на Восток бежали Берджесс и Маклин.
Два этих случая потрясли основы английской безопасности. Создавались специальные комиссии, которые работали над усилением системы отбора кандидатов в органы безопасности. Проработав над этими вопросами шесть месяцев, комиссия Редклиффа рекомендовала предпринять ряд решительных мер по пересмотру деятельности таких учреждений. В эти меры включались: работа квалифицированных психологов, периодические проверки службой безопасности, подробные досье на всех сотрудников, имеющих доступ к секретным материалам, усиление контроля за приемом на службу натурализовавшихся британцев или англичан, родившихся от смешанного брака (в Блейке не было ни капли английской крови).
Общественность Великобритании пробудилась ото сна, узнав, что шпионаж существует не только в дешевых книгах с кинжалом и розами на обложке. В Лондоне несколько лет работали советские агенты, которые вербовали для своих целей слабохарактерных людей.
Кроме этого, оказалось, что почивали на лаврах английские секретные службы, прославившиеся тем, что во время Второй мировой войны организовывали блестящие операции, которые затем ставились в пример подобным службам других стран.
Но неприятнее всего был тот факт, что граждане Великобритании собирали информацию для Советского Союза. Для страны, гордящейся патриотизмом своих жителей, это был самый серьезный удар.
Раскрытие портлендской сети произошло в самое неподходящее для Англии время, когда правительство вело переговоры с США о возможности расширения обмена информацией об атомных разработках в пределах НАТО. Этот случай стал личной трагедией премьер-министра Гарольда Макмиллана («Этот удар слишком силен для меня», — сказал он во время выступления в палате общин.), так как он ослабил его позиции в НАТО.
Макмиллану, возможно, напомнили об англо-американском соглашении 1956 года об обмене информацией об атомных разработках. Президент Эйзенхауэр подписал это соглашение, несмотря на протесты сената, предоставив, таким образом, Великобритании чертежи и светокопии атомной электростанции «Наутилус». Благодаря этой информации в Англии началась работа над атомной подводной лодкой.
Когда соглашение обсуждалось в сенате США, Томас Мюррей, член Комиссии по атомной энергии, сказал, что он не одобряет этот документ «на основании полученной информации, которая говорит о неадекватных действиях английских спецслужб». Сенатор от штата Нью-Мексико Клинтон Андерсон заявил: «Я хочу сказать, что я не против помощи Великобритании всеми возможными способами. Но, помогая Англии, мы должны заботиться о соблюдении настоящей безопасности. Под „настоящей безопасностью“ я подразумеваю реальную защиту военных секретов, а не защиту идей и подобных им понятий».
