Вся эта чудесная история так и осталась бы легендой, если бы не одержимость и невероятная энергия одного человека. Его звали Генрих Шлиман.
Шлиман родился в 1822 году в небольшом селении в немецкой земле Мекленбург в семье сельского пастора. На Рождество 1829 года отец подарил ему иллюстрированную «Всемирную историю для детей» Эррера. Один из рисунков изображал сцену – троянский герой Эней покидает горящую Трою, держа за руку своего сына. Эта картинка определила судьбу будущего автора археологической сенсации XIX века.
В семье пастора так часто пересказывались события Троянской войны, будто герои Гомера были родственниками Шлиманов. В предисловии к своей книге, посвященной Итаке, Шлиман вспоминал: «Когда я в 1832 году в десятилетнем возрасте преподнес отцу в качестве рождественского подарка свое собственное изложение основных событий Троянской войны и приключений Одиссея и Агамемнона, я не предполагал, что тридцать шесть лет спустя, после того как мне посчастливится собственными глазами увидеть места, где разворачивались военные действия, и посетить отчизну героев, чьи имена благодаря Гомеру стали бессмертными, я предложу вниманию публики целый труд, посвященный этой теме».
В четырнадцать лет Шлиман покинул отчий дом и отправился зарабатывать хлеб насущный в городок Фюрстенберг, в лавку, где торговал селедкой и шнапсом. В возрасте 19 лет он направился в Венесуэлу, корабль попал в шторм, лишь чудом команда брига и юный Шлиман спасли свои жизни. В Голландии, куда его занесли волны холодного моря, Шлиман поселился в Амстердаме. Здесь в 1844 году он стал корреспондентом и бухгалтером фирмы, имевшей торговые контакты с Россией. К этому времени Шлиман, знавший уже шесть языков, выучил и русский. И вскоре, как и многие европейцы того времени, молодой предприниматель отправился в сказочно богатую Россию.
В 1846 году он прибыл в Петербург, а уже через несколько месяцев имел там собственный торговый дом. В 1850 году Шлиман побывал в Америке, где встречался и подолгу беседовал с президентом Филмором. Спустя некоторое время Шлиман стал миллионером. Теперь он был оптовым купцом первой гильдии, почетным гражданином Санкт-Петербурга, судьей столичного торгового суда и директором Императорского банка Российской империи. Находясь на вершине триумфа, он написал: «Небо чудесным образом благословило мои торговые дела, и к концу 1863 года я увидел себя владельцем такого состояния, о котором не отваживался мечтать в самых честолюбивых своих замыслах. В силу этого я решил отойти от торговли и целиком посвятить себя научным занятиям».
В 1870 году Шлиман высадился на пустынном берегу в Малой Азии. Трудно было поверить, что здесь несколько тысяч лет назад кипела жизнь, росли сады и возвышались храмы. Но Шлиман интуитивно чувствовал, что холм Гиссар-лык и есть то самое место, где в прошлом возвышалась Троя. Возможно, он беспредельно доверял Гомеру. Возможно, им двигал инстинкт. Во всяком случае, сам он ощущал мистическую связь с героями «Илиады» и «Одиссеи». Часами с книгами Гомера в руках он рыскал по прибрежной полосе, что-то высчитывая и зарисовывая, повторяя про себя стих «Илиады»: «Там, за воротами города, холм находился, по полю если пройти, со всех сторон обойти его можно». В этих поисках Шлимана сопровождала супруга – гречанка Софья Энгастроменос.
Три года потратил немец на обследование пятачка земли у морского берега. Он начал производить раскопки у Гиссар-лыка, но они так и не дали результатов. Все его усилия, казалось, были потрачены напрасно. И только 14 июня 1873 года, в последний день раскопок, когда Шлиман в отчаянии уже решил возвратиться в Европу, случилось то, чего он так долго ждал. Утром на глубине 28 футов была обнаружена стена, которую немец посчитал стеной дворца Приама. Шлиман спустился в раскоп, и его внимание привлек небольшой предмет. Он позвал жену и шепнул ей: «Быстро отошли рабочих, раскопки на сегодня закончены».
Позже он напишет: «В величайшей спешке, напрягая все силы, рискуя жизнью, ибо большая крепостная стена, которую я подкапывал, могла в любую минуту похоронить меня под собой, я с помощью большого ножа раскопал клад».
Да, здесь в укромном месте, в крепостной стене древней Трои, Шлиман обнаружил «клад царя Приама». Это было едва ли не самое знаменитое археологическое открытие в истории. Среди находок были две диадемы, 2271 кольцо, 4066 пластинок сердцевидной формы и 16 изображений богов – все предметы из золота. К этому нужно добавить 24 золотых ожерелья, серьги, пуговицы и иголки. В общей сложности было найдено 8700 золотых изделий, а кроме того, массивная золотая чаша весом в 601 грамм, золотой сосуд и множество серебряной утвари и изделий из электрона (сплава золота и серебра). В тот же вечер, рассматривая находки, Шлиман предложил жене надеть серьги, ожерелье и диадему и сфотографировал ее.
«Клад царя Приама» Шлиман умудрился контрабандно переправить в Германию – в ящиках из-под фруктов. Но часть сокровищ все же осталась в Турции – это были предметы, похищенные местными рабочими.
Шлиман предоставил находки для экспертизы германским ученым. Он предъявлял их на родине как доказательство своей правоты – найдена та самая Троя! Однако ученые мужи были смущены увиденным. Для них было очевидно, что многие вещи из клада принадлежали различным эпохам. Ученые заподозрили Шлимана в том, что к настоящим сокровищам, найденным в Трое, им были добавлены находки из других обнаруженных им кладов – а это попахивало мистификацией.
Впрочем, сегодня уже нет сомнений в том, что Шлиман обнаружил в Гиссарлыке именно легендарный город. Этим он доказал: если искренне верить великим текстам Гомера, то из мрака истории восстают стены Трои.
Как известно, свою коллекцию Генрих Шлиман пытался продать за хорошие деньги: сначала Британскому музею, потом Лувру, затем Эрмитажу, но везде встречал отказ. В значительной степени из-за сомнительной репутации авантюриста и ловкого коммерсанта, а не серьезного исследователя у большинства ученых он вызывал откровенную неприязнь. Отчаявшись выручить хоть какие-нибудь деньги, Шлиман подарил коллекцию Берлинскому музею древнейшей истории. В 1941 году в связи с налетами английской авиации немецкие власти перевезли ее в депозитарий № 5 Прусского государственного банка. Вскоре стало ясно, что и банк – далеко не самое надежное место хранения от бомбовых ударов. Бесценные экспонаты упаковали в деревянные ящики и спрятали в бетонном бункере противозенитной батареи, располагавшейся на территории Берлинского зоопарка. Здесь «золото Шлимана» и хранилось до начала мая 1945 года.
По официальной версии, ныне покойный директор и хранитель шлимановских кладов господин Унферцак незадолго до взятия Берлина пришел к командованию советских войск и сообщил, что в бункере спрятаны уникальные вещи, которые могут исчезнуть в огне наступления. Этот эпизод он описал в своих дневниках, которые его супруга предала гласности лишь после его смерти в 1974 году.
Так золото Трои попало на советский военный самолет, взявший курс на Москву. Одну ее часть – 414 предметов из бронзы и керамики, которую, видимо, сочли менее ценной, – отправили поездом в Ленинград, а другую, меньшую (золото, электрон, серебро, горный хрусталь) – в Москву, в Пушкинский музей. С тех пор коллекция стала фактически недоступна кому бы то ни было, за исключением некоторых известных ученых, политических деятелей и избранных членов ЦК КПСС. И то только в период с 1945 по 1948 год. А с 1948 года драгоценные вещи вовсе перестали показывать, поместив в Особый фонд, куда имел доступ один-единственный человек – хранитель фонда. Генсеки, по утверждениям музейщиков, «золотом Шлимана» не интересовались.
