Яркий пример — отец Жозеф. Деятельность капуцина в течение долгих месяцев осады была обширной и многосторонней. Во-первых — и эта обязанность безусловно была ему ближе остальных — он отвечал за моральное, духовное, а в известной степени и за физическое состояние армии. В его распоряжении находился целый отряд капуцинов, которым он не оставлял ни одной праздной минуты. В войсках служились мессы, читались проповеди, принимались исповеди. Вместе с хирургами монахи устраивали госпитали и пеклись о нуждах больных и раненых. Они шли в самую гущу сражений, то работая санитарами, то напутствуя умирающих. Их храбрость и благочестие производили сильное впечатление. Проповеди таких людей охотно слушали даже солдаты. По мнению современников, результаты просто поражали: никто еще не видел и не слышал о такой благовоспитанной армии.
Но все же миссионерская работа в войсках составляла не самую главную из обязанностей отца Жозефа. Он оставался правой рукой кардинала. Приходилось обсуждать международные дела, требовавшие особой тонкости в период междоусобного конфликта, принимать решения, составлять депеши, противоборствовать придворным интригам, мирить ссорящихся вельмож. Спрос на бесконечную ловкость монаха в обращении со знатью никогда не ослабевал. Но такого рода делами он занимался еще с тех пор, как Ришелье пришел к власти. В Ла-Рошели он взял на себя — или получил — и новые обязанности. Так, он участвовал в военных советах и высказывал мнения по вопросам стратегии и тактики. Одаренный воображением и остроумием, он неизменно предлагал самые блестящие планы. Иногда их пытались осуществить, но часто плохая работа штабистов приводила к провалу.
Сведениями его снабжали главным образом шпионы во вражеском лагере, ведь и здесь, как и в Париже, монах возглавлял секретную службу Ришелье. Он наладил эффективнейшую разведывательную систему, с помощью которой он знал малейшие подробности жизни в осажденной крепости.
Впрочем, не только там. Католические монахи активно действовали на фронтах «тайной войны», причем отнюдь не все католические священнослужители состояли на тайной службе у святого престола. Совсем не обязательно. Многие из них прекрасно совмещали служение Богу и европейским политикам, как, например, отец Жозеф. Как писал один из итальянских дипломатов, «говорят, что когда кардинал Ришелье хочет провернуть какое-нибудь дельце (чтобы не сказать обман), он всегда использует людей благочестивых и набожных». Эти слова были сказаны итальянцем, когда он по служебным делам столкнулся с отцом Жозефом.
Надо сказать, у него, в отличие от светских лиц, которые могли оперировать лишь с трудом контролируемой дворянской вольницей, было преимущество в том, что монахи в силу специфики своего образа жизни были идеально дисциплинированны. Благодаря разветвленной сети монахов-капуцинов отец Жозеф фактически создал высококлассную профессиональную разведку в Европе. Монахи, действующие как разведчики, на самом деле позволяли ему иметь постоянную конфиденциальную информацию из различных конфликтных зон, при этом в тайне от других.
Кстати сказать, к услугам монахов-дипломатов прибегали на Западе уже давно, причем не только папы римские, но и светские государи. В частности, их направляли как послов и одновременно миссионеров в нехристианские страны. В XII веке папа и французский король Людовик IX Святой посылали свои миссии к монголам в надежде обратить их в христианство и заключить союз против мусульман. Монахов-дипломатов использовали во второй половине XV века правители Испании Фердинанд и Изабелла. Лишенные дворянских понятий о чести и воспитанные в духе смирения и повиновения, монахи, как кажется, обладали особой способностью проникать в души и убеждать.
Орден же капуцинов, как и орден иезуитов (но иезуиты, в отличие от капуцинов, не внушали кардиналу доверия, поскольку были слишком сильным независимым орденом, ориентировавшимся на главного врага Франции — Испанию), для того и создавался, чтобы вести борьбу с протестантизмом — прежде всего силой внушения, убеждения. Главным объектом их деятельности были сильные мира сего, облеченные властью.
Ришелье, конечно, хорошо знал об этих способностях монахов и, что важно, — он мог в полной мере надеяться на верность духовных лиц, тогда как дворяне, особенно знать, постоянно интриговали против него. Поэтому он весьма широко использовал представителей церкви на государственной службе. Епископам он даже поручал управление войсками. На дипломатическую службу привлекались и другие капуцины, не только отец Жозеф.
Собственную службу осведомителей Жозеф стал создавать еще задолго до того, как вообще зашла речь о его участии в политике. Целая сеть корреспондентов держала его в курсе событий во всех частях королевства (служба эта была настолько эффективной, что перед походом на Беарн он мог в точности описать королю, что творится во всех гугенотских цитаделях, и Францией он не ограничивался).
Непревзойденная осведомленность в международных делах, сделавшая его таким полезным для кардинала, была результатом той же частной разведывательной деятельности. Сбор всевозможной информации, предпочтительно по негласным и лишь ему доступным каналам, превратился у отца Жозефа в настоящую страсть.
На удовлетворение этой страсти уходила большая часть его времени и энергии; а может быть, перспектива удовлетворять ее полнее, чем когда-либо прежде, как раз и послужила для него одной из приманок при вступлении на путь политики.
«Праздное любопытство», как выразились бы теологи, входило, наверное, в число наживок, которыми воспользовался сатана, чтобы отдалить его от Бога. От алчности к чисто мирским сведениям отца Жозефа предостерегал не только его собственный наставник, но и все великие мистики средних веков и Нового времени. Все они твердили ему, что новости — одно из главных отвлечений, отлучающих сознание от реальности. Поэтому начинающему созерцателю необходимо самоотречение по отношению к любопытству точно так же, как по отношению ко всем прочим вожделениям или умственной распущенности. Отец Жозеф пренебрег единодушным советом всех мистиков — и это странно.
Чем он оправдывался в собственных глазах? Отчасти, безусловно, уверенностью в том, что сумеет отказаться от своей разведывательной деятельности. Отчасти, возможно, уверенностью (родившейся от сознания своих огромных дарований), что у него не меньшее призвание к политике, чем к проповеди и наставничеству. Много лет назад, когда Иезекили шагал по Франции, «уловляя души» для Бога, Тенеброзо-Кавернозо уже предчувствовал, что тоже сможет творить Божью волю, и готовился к еще неясным задачам, скрытно и методично собирая информацию. Теперь, при посредстве Ришелье, задача была определена — и оказалась хуже ада. Хуже ада, хотя и в согласии с Божьей волей; хуже ада, хотя у капуцина был настоящий дар не только к более светолюбивым формам политики, но и к тайному, закулисному делу шпионства и организации пятых колонн.
«В предприятиях Ришелье, — пишет Фанье, — измена почти всегда либо дополняла открытое применение силы, либо делала его излишним». И дальше он приводит ряд примеров того, как отец Жозеф в качестве главы секретной службы деньгами или почестями покупал то полезные сведения, то услугу, то прямую измену. И снова возникает вопрос, как же ему удавалось оправдаться в собственных глазах. «Францисканский монах, верный слуга церкви, спасительницы душ, он, пуская в ход все свои таланты, все приманки Люцифера, Маммоны и Велиала, заставлял своих братьев-христиан губить душу ложью, клятвопреступлением, предательством. Исполняя свой, как ему казалось, политический долг, он творил те самые дела сатаны, от которых отрекся, вступая в Церковь». Католических тайных агентов и изменников-гугенотов отец Жозеф принимал в своей штаб-квартире. Они являлись по ночам, незаметно проскальзывая сквозь стражу осажденных. Монах засиживался с ними заполночь, выслушивал донесения, давал инструкции. Наградив их и отпустив, он ложился спать. Еще до рассвета он поднимался и час или два простаивал на коленях в молитве. Было видно, что он изнурен и недоедает, но, невзирая на уговоры кардинала, отец Жозеф неуклонно следовал своим курсом.
