— Скажи яснее, — попросил он.
Она чувствовала холодок опасности, но сказала отчетливо:
— Богоборец не показывался уже несколько лет. Похоже,
что-то его не устраивает в самом Совете... но что, он сам не знает. Во всяком
случае, мы уже давно работаем без него. И что же? Да ничего. Ничего не
изменится, если он не появится вообще! Мы все так же сможем работать, только у
нас будут руки развязаны.
Она осеклась, но слова уже сказаны, все притихли, зыркают
друг на друга исподтишка, молчат. Да, создание Совета Семерых Тайных покончило
с распрями между чародеями, но все помнят прежние жестокие схватки, а
многолетняя виртуозная борьба Россохи и Беркута вообще вошла в легенды.
Короед завозился, сказал нерешительно:
— Но что будет, если Богоборец вернется?
Беркут сказал при полном молчании остальных:
— Да ничего. Он один из нас. Его место остается за ним.
Но я согласен с Хакамой: пора нам несколько вернуть наши позиции... которые
были утеряны. Утеряны при формировании Совета. Полагаю, что если проголосуем
теперь, то большинство голосов...
Россоха вскочил:
— Погодите!.. Именно эти вопросы нельзя пересматривать!
Это же основа нашей работы.
— Пересматривать можно все, — громыхнул Беркут
немедленно, словно все время помнил про их старую вражду. — Только стоит
ли?.. Хакама права в другом: роль Богоборца все еще чересчур... чересчур. Он
один из нас, так он говорит, и мы так говорим, но все по-мним, что он нас
согнал в этот Совет, как стадо баранов, огромной дубиной!
Россоха возразил:
— Ты считаешь, что Совет Семерых — плохо?
— Это прекрасно, — отпарировал Беркут. — Мне
только не нравится, что он согнал нас силой. Я это помню все время! Это грызет
мою гордость, как сто тысяч короедов грызут трухлявый пень!
Хакама сдержанно улыбалась. Похоже, Беркут, один из самых
сильных и яростных чародеев, на ее стороне. Вернее, на стороне тех, кто желал
бы избавиться от тирании того сильного лесного человека, который явился
неизвестно откуда, а потом канул неизвестно куда.
Но ненадолго канул, сказало ее сознание. Ненадолго. В твоей
тайной комнате есть зеркало, в котором ты постоянно стараешься отыскать его
след... А когда находишь, твое золото находит много храбрецов, готовых
побороться хоть с Богоборцем, хоть с любым чудовищем.
— И еще одно, — сказала она громко, — но
очень важное! Да, мы все потеряли свою мощь... как маги. У нас остались капли...
которыми просто пренебрегаем. Чему радоваться в этой ситуации? Да хотя бы тому,
что Богоборец потерял ее точно так же, как и мы. Сейчас он не сильнее
обыкновенного здорового молодого... или не совсем молодого деревенского парня.
Беркут спросил с интересом:
— Почему деревенского?
— Насколько знаю, он никогда не учился воинским наукам,
не умеет владеть мечом, никогда не носил доспехи. И он все-таки очень молод...
что его тридцать или сорок лет в сравнении с нашими сотнями? Мы за это время не
только многое узнали о людях, но и перепробовали множество занятий, профессий,
сменили увлечения десятки раз... Вот Россоха, при всем его смиренном виде,
владеет всеми видами оружия лучше, чем любой из героев, потому что когда-то ему
нравилось бродить с мечом в мускулистой руке и чистить землю от чудовищ. Но,
кроме того, он знает все существующие науки, и эти знания теперь ему нравятся
больше надоевших драк с мечами и топорами. Все мы знаем очень много, чего не
знает Богоборец!.. А самое главное, за время существования Совета Семерых
Тайных мы узнали все тайны всех правителей, знаем все их спрятанные сокровища,
знаем где в горах залегает золото или серебро, знаем, где россыпи драгоценных
камней, знаем... знаем все, что можно было узнать!.. А вот Богоборец этого не
знает. Он искал не знания, а нечто помимо знаний... он даже сам не знает, что
он искал.
Короед спросил осторожно:
— Но... не нашел? Хакама фыркнула:
— Как будто такое можно найти!
— Найти можно все...
— Если это зачарованный меч, — отпарировала
она, — или сундук с сокровищами!.. Но он искал нечто странное, что
заставило бы человека... любого человека!.. и нас в том числе, вести жизнь
только праведную, правильную и никогда не совершать нехороших поступков!
Беркут заржал, Хакама очень хорошо скопировала интонацию
Богоборца. Остальные колдуны посмеивались тише, но все вздыхали свободнее,
плечи расправились. Странен и нелеп человек, который сам себе связывает руки.
Человек должен быть свободен в совершении и хороших, и нехороших поступков, ибо
сегодня они нехорошие, а завтра уже считаются вообще прекрасными и достойными.
Беркут спросил прямо:
— И что ты предлагаешь?
— Всего лишь отыскать Богоборца, — ответила она
осторожно. — Выяснить, не привлекая его внимания, в самом ли деле он
потерял, как и мы, мощь чародея...
Одобрительный ропот поддержал ее слова. Все же страшатся,
поняла она, что вдруг да у Богоборца каким-то образом сохранилось магии больше.
Все помнят ту страшную мощь, что он выявил...
— А потом? — потребовал Россоха.
Хакама всмотрелась в его лицо, чародей чересчур напряжён,
этому лучше правды не говорить... да и всем лучше не говорить, не дураки,
догадаются. Доскажут мысленно то, что она не досказала.
— Потом попытаться узнать, — продолжила она
осторожно, — что он собирается делать... Всегда можно спровоцировать на
разговор на постоялом дворе за чашей вина. Если он намерен и дальше скитаться
по дорогам и расспрашивать бродяг, как жить правильно, то пусть так и дальше...
— А если он готовится вернуться?
— Тогда сейчас надо подготовить ряд условий, —
отрезала она, — за которые будем держаться! Мы сохраняем Совет Семерых,
который он создал... но взамен мы обретаем свободу от тех нелепых ограничений,
которые он нам поставил! Только и всего.
Колдуны переглядывались, только Ковакко морщился, кряхтел,
наконец, сказал с откровенной досадой:
— О чем мы говорим? Разве нам не понятно, что надо
делать? Почему таимся друг от друга? Россоха спросил настороженно:
— Ты о чем?
— О том, о чем каждый из нас думает, — отрезал
Ковакко. — Мы — чародеи! А этот Богоборец — чужак. Он был чужаком и
останется чужаком. Опасным чужаком! Мы воевали друг с другом, верно. Но мы
знали, чего друг от друга ожидать. Мы и сейчас, хоть во многом остались
врагами, но все равно мы один другому ближе, чем к этому чужаку... который
постоянно угрожает нам. Давайте говорить откровенно... Для нас жизнь
человеческая ничего не стоит. Не важно чья: жизнь правителя, мага или
простолюдина. Так почему бы не воспользоваться ситуацией?
— Что ты предлагаешь?
— Да просто уничтожить эту помеху, — отрезал
Ковакко. — Тихо-тихо!.. Я еще не все сказал. Другого случая у нас, может
быть, не окажется. А сейчас случай очень удобный. Да, мы все потеряли мощь
магов. Но зато нас шестеро, а он — один. У нас вся мощь правителей над
правителями, мы можем одним словом двинуть целые армии, заставить переселиться
народы, мы можем разослать по всем дорогам вооруженных конников, которые и
раньше полагались не на магию, а на свои мечи и копья!.. Что мне нужно
доказывать вам полное и абсолютное преимущество человека с мечом над одиноким и
безоружным?
