— Помню, — ответил Олег невесело. — Все помню.
— А помнишь, как мы увидели этих купающихся дев?
— Стараюсь забыть, — ответил Олег сухо. — Да
и тебе зачем вспоминать.
— Потому что это было прекрасно, — возразил
Колоксай. — Да, я обезумел и натворил глупостей. Но это были мои
безумства!.. Только я и отвечаю. Олег, удержи Скифа от мести. Он поклялся не
мстить, но все же... Месть неразумна. А его обет, который он дал, что отомстит
за мою смерть... Ты сможешь освободить от обета, не затрагивая его чести.
Олег покачал головой:
— Колоксай, оставь... Эта ненависть его сжигает, ты не
заметил? Он и так ее носит через силу. Если он не даст ей выхода, она отравит
его смертельным ядом. Испепелит душу. Ты хочешь потерять и второго сына?.. Но
что творишь ты? Хочешь, чтобы жертва Гелона была напрасной?..
Колоксай развернулся к нему всем телом. На лице была такая
мука и такой стыд, что Олег отступил, буд-то получил толчок в грудь.
— Не понимаешь? — вскрикнул Колоксай в
бешенстве. — Не понимаешь!.. Боги выиграли, обменяв драгоценного Гелона на
черт-те что!.. Что я? Я же ни черта не умею!.. И ни на что не гожусь, если
говорить правду. Они получили драгоценность всего лишь... всего лишь за меня!
Если я останусь и буду править вместо Гелона, я сделаю то, что как раз хотят
враждебные боги!.. Не понимаешь?
Олег потряс головой, сказал с мукой:
— Прости, не понимаю.
Что за дурак... Я не сделаю, как они хотят!
Тогда, — спросил Олег, — не сделаешь ли еще хуже?
— Не знаю, — отрезал Колоксай. — Но если я
сделаю то что вы хотите... и что хотели подземные боги, то это и будет... поражение!
Но я уйду. Еще не знаю куда. Пока куда глаза глядят. А там посмотрим. Я все
равно найду способ, чтобы...
Голос его прервался. Неожиданно Олег увидел, что это не отец
Гелона, Скифа и Агафирса, а такой же, как и они... если не моложе. Он непроизвольно
сделал шаг навстречу, Колоксай всхлипнул, Олег обнял его, как обнимал двадцать
лет назад. Из отчаянных и сразу покрасневших глаз Колоксая брызнули слезы. Олег
видел, как под едкими каплями горит кожа и тут же зарастает, оставляя быстро
тающие белые следы.
Колоксай всхлипывал, его трясло, голова дергалась, зубы
стучали. Он не мог ни выговорить, ни вышептать ни слова. Олег гладил по спине,
похлопывал с неловкостью за себя и за Колоксая, за все это... это.
— Найдешь, — проговорил Олег тихо. —
Найдешь... Теперь найдешь.
— Я... — сказал Колоксай прерывающимся голосом. —.
Я... не могу... принять такую жертву... Да еще и его земли, его владения! Я
должен уйти, как ушел ты, и... доказать! Совершить.
Олег кивнул:
— Только мне не надо было ничего доказывать. А вот ты
на себя взваливаешь тяжкий груз.
— И пусть! — ответил Колоксай. — И пусть!
Пусть тяжелей, невыносимей!
Он все прижимался к Олегу, все его существо говорило, что
вот сейчас, когда плач иссякнет или его задавят, надо будет поднять голову,
выпрямить спину и гордо вступить в ужасающе жестокий, как оказалось, мир.
А потом они молча вышли во двор, Колоксай исчез в конюшне.
Олег молча наблюдал через распахнутые ворота, как в глубине оседлали крупного
жеребца, Колоксай выехал такой же неподвижный, молчаливый, суровый, но совсем
осунувшийся, желтый, как покойник.
— Заставь Скифа принять страну, — велел он. —Может
быть, это займет его заботами... Он захочет продолжить дело брата! Это будет
трудно, ему станет не до мести.
—А ты?
— Куда глаза глядят, Олег, я уже не тот вспыльчивый
дурак, которого ты сопровождал к красавице Миш. В мире черного солнца...
Он вздрогнул, побледнел, зябко пожал плечами. Конь под ним
нетерпеливо переступил с ноги на ногу,
— Езжай, — напутствовал Олег. — Я знаю, о чем
ты... Но лучи нашего солнца сильнее! Ты вернешься, Колоксай.
— Сюда?
— Нет, в самого себя. Это намного важнее.
В комнате, которую они делили со Скифом, он обессиленно
рухнул на ложе. Все тело ноет, будто пробежал с конем на плечах от края земли и
до края или словно на его плечах обломали не одну дубину. Во рту сухо, но нет
сил встать к столу, где уже розовеет под утренними лучами солнца кувшин с
вином, блестят два золотых кубка редкой работы.
За дверью прогремели быстрые шаги. С той стороны в дверь ударилось
с такой силой, будто швырнули обломком скалы. На пороге появился Скиф. Губы
были бледными, лицо перекошено.
— Олег! — вскричал он с отчаянием. — Я не
могу отступиться!.. Вели седлать коней, мы уезжаем. Или ты останешься с
Колоксаем?.. Тогда я поеду один.
Олег покачал головой:
— Опоздал.
— Ты о чем?
— Колоксай уже уехал, — сообщил Олег.
— Что?
Скиф вскричал таким страшным голосом, что пламя светильника
на той стене задрожало и погасло.
— Трон принадлежит тебе, — пояснил Олег. —
Колоксай тебя опередил, он уехал еще ночью. Тебе его не догнать, ибо он сам еще
не знал, в какую сторону отправится... Скиф, ему сейчас нужнее повидать мир,
подышать этим воздухом, поспать под звездным небом, прокалиться лучами
настоящего солнца. Возможно, у него выветрятся и эти неглупые мысли о немщении
врагам нашим... Что-то в этом есть, но все не удается додумать до конца, всякий
раз какая-то свинья мешает...
Он углубился в раздумья. Скиф закричал так отчаянно, что
Олег вздрогнул:
— Но почему?.. А эти земли?
— Он сказал, справишься. Вы с Гелоном братья, не забыл?
Вы похожи. Эти земли ты сумеешь беречь и охранять не хуже.
Скиф отчаянными глазами смотрел вдаль, где быстро
уменьшалось пыльное облачко на дороге.
— Я не сумею, — прошептал он. — Я не сумею!..
Я даже не знаю, сумел бы я отомстить или... Так что править мудро и справедливо
не сумею, это точно.
С запада по синему чистому небу надвигался каменный массив,
словно там медленно плыл каменный остров. Даже не остров, а материк, еще одна
земля, что заслонит от солнца этот мир, и отныне здесь наступит вечная ночь.
Люди со страхом всматривались в скошенный край, черный и с недоброй синевой,
там видны трещины, а если присмотреться и долго не отводить взгляда, они
неуловимо расширяются или же, наоборот, смыкаются, сливаются, исчезают. В селах
и весях ширились разговоры, что это знамение предвещает кровь и пожары,
истребление рода людского, недаром же в селе на западе Гелонии родился
двухголовый теленок, заговорил человечьим голосом, а потом издох, что тоже
предрекает гибель всем здешним землям и живущему на них люду.
Скиф тоже посматривал на тучу со злобой и ненавистью. Олег
успокаивающе приговаривал, что уже две недели дождей не было, поля сохнут,
дождь бы в самый раз, но и сам с тревогой поглядывал на небо. Туча не столько
дождевая, как градовая, а крупный град порой и скот бьет насмерть, на полях же
все выкашивает намертво. Да и ураган может прийти, мелькнула мысль. И хотя этот
край вроде бы далек от дорог, по которым любят бродить ураганы, но все же...
Гм, а почему ураганы, как и люди, предпочитают ходить по протоптанным дорогам?
Но есть же наверняка ураганы, что любят соваться в неведомые земли, как вот он
сам?.. И не бывает ли магических ураганов, как вот был, да кончился магический
ливень?
