Страбон пишет:
«Головы знатных врагов галлы сохраняли в кедровом масле, показывали чужеземцам и не соглашались отдавать их даже на вес золота… Они наносили человеку, обреченному в жертву, удар в спину и гадали по его судорогам. Однако они не приносили жертв без друидов. Упоминаются еще и другого рода человеческие жертвоприношения; они расстреливали свои жертвы из лука, или распинали их в святилищах, или же сооружали огромную статую из сена и дерева, затем бросали туда скот и всевозможных диких животных, а также людей, и все это вместе сжигали».
Поэт Марк Анней Лукан так характеризует галлов:
…те, что привыкли поить человеческой кровью
Еза ужасный алтарь, или дикого в злобе Тевтата,
Иль Тараниса, чей лик не добрей, чем у скифской Дианы.
Поэт не уточняет, что олицетворяли собой эти кровожадные боги и как именно галлы отправляли свои культы. Но средневековый комментатор этого текста, который, видимо, пользовался не дошедшими до нас источниками, поясняет, что Таранис умиротворялся сожжением жертвы, Тевтат — ее утоплением (опусканием в бочку), а Ез (Эзус) — повешением.
Сцена утопления жертвы сохранилась на знаменитом серебряном кельтском котле из Гундеструпа, сделанном, вероятно, на рубеже эр. Стенки котла украшены серебряными позолоченными пластинами с изображением сцен из жизни богов и героев. Одну из них исследователи назвали «отправление войска Тевтата». Здесь изображено войско бога Тевтата, выступающее в поход. Друид освящает это действо, опуская человека в бочку с водой, — традиционная жертва воинственному богу.
Сам Цезарь в своих «Записках о галльской войне» немало внимания уделяет галльским обычаям. Он пишет:
«Все галлы чрезвычайно набожны. Поэтому люди, пораженные тяжкими болезнями, а также проводящие жизнь в войне и в других опасностях, приносят или дают обет принести человеческие жертвы; этим у них заведуют друиды. Именно галлы думают, что бессмертных богов можно умилостивить не иначе, как принесением в жертву за человеческую жизнь также человеческой жизни. У них заведены даже общественные жертвоприношения этого рода. Некоторые племена употребляют для этой цели огромные чучела, сделанные из прутьев, члены которых они наполняют живыми людьми; они поджигают их снизу, и люди сгорают в пламени. Но, по их мнению, еще угоднее бессмертным богам принесение в жертву попавшихся в воровстве, грабеже или другом тяжелом преступлении; а когда таких людей не хватает, тогда они прибегают к принесению в жертву даже невиновных».
Цезарь перечисляет галльских богов, которых он отождествляет с римскими: Меркурия, Аполлона, Юпитера и Минерву — но о том, какие им приносят жертвы, умалчивает. В этой связи он называет только Марса:
«Марс руководит войной. Перед решительным сражением они обыкновенно посвящают ему будущую военную добычу, а после победы приносят в жертву все захваченное живым…»
Описывает Гай Юлий и заупокойные человеческие жертвоприношения:
«Похороны у галлов, сравнительно с их образом жизни, великолепны и связаны с большими расходами. Все, что, по их мнению, было мило покойнику при жизни, они бросают в огонь, даже и животных; и еще незадолго до нашего времени по соблюдении всех похоронных обрядов сжигались вместе с покойником его рабы и клиенты, если он их действительно любил».
Впрочем, со стороны галлов этот обычай не был проявлением жестокости: они были абсолютно убеждены в том, что за гробом человека ждет телесное существование, полностью равнозначное земному. Лукан писал о галлах:
…по учению вашему тени
Не улетают от нас в приют молчаливый Эреба,
К Диту в подземный чертог; но тот же дух управляет
Телом и в мире ином; и если гласите вы правду,
Смерть посредине лежит продолжительной жизни.
Народы Северных стран в ошибке такой, должно быть,
блаженны,
Ибо несноснейший страх — страх смерти их не тревожит.
Конечно, в загробное существование верили и верят не одни только галлы; но другие народы, как правило, все-таки не приравнивают это существование к земному: они опасаются, что им придется жить в виде бесплотных теней, боятся адских мук, не уверены, что смогут попасть в одно и то же отделение загробного мира со своими родными… Все эти опасения у галлов отсутствовали. Валерий Максим в первом веке н. э. писал о галлах: «Рассказывают, что они одалживают друг другу суммы, которые будут выплачены в другом мире, настолько они убеждены, что души людей бессмертны». Диодор сообщает, что во время похорон некоторые галлы бросали в погребальный костер письма, адресованные ранее умершим, чтобы покойный доставил их по назначению. Кстати, этот обычай дожил у кельтов Ирландии до наших дней — в двадцатом веке его зафиксировал известный исследователь кельтской культуры Гельмут Биркхан.
Таким образом, сами галлы не видели ничего особо жестокого в том, чтобы отправить кого-то из своих соотечественников к праотцам раньше положенного им природой срока, но у римлян была другая точка зрения на этот вопрос. Вообще говоря, обычно римляне не вмешивались в религиозную жизнь завоеванных ими народов, но обряды галлов их покоробили. У самих римлян к этому времени человеческие жертвоприношения были запрещены (резня на аренах цирков, видимо, «не считалась»). Во всяком случае, победители попытались навести у галлов порядок и, как пишет Страбон, «отучили их от обычаев, жертвоприношений и гаданий, противоположных тем, что в ходу у нас». Впрочем, Лукан, живший на поколение позднее Страбона, писал в первом веке н. э.:
Вы же, друиды, опять с окончаньем войны возвратились
К богослужениям злым и к варварским вашим обрядам.
Римлянин Дион Кассий описывает человеческие жертвоприношения, которые в первом веке н. э. совершали кельты Британии. В частности, он говорит о многочисленных римских гражданах, прежде всего женщинах, которых варвары принесли в жертву своей богине победы Андрасте.
Впрочем, это сообщение не заслуживает полного доверия. Во время восстания, которое жители Британии, под предводительством королевы племени иценов Боудикки подняли против римских завоевателей, действительно было убито около семнадцати тысяч человек. Были полностью вырезаны жители городов Камулодунума (современный Колчестер), Лондиниума (Лондон) и Веруламиума (Сент-Олбанс). Но восстание носило политический характер, и надо думать, погибшие при нем римляне пали жертвами не столько кровожадности Андрасты, сколько просчетов в колониальной политике империи.
Тем не менее кельты, которые начали переселяться на территорию Британии с материка еще в начале первого тысячелетия до н. э., человеческие жертвы своим богам приносили — следы этого сохранились и в их мифологии, и даже в современных обрядах. Прежде всего с этими жертвоприношениями был связан праздник Самайн.
Сам по себе Самайн был праздником окончания пастбищного сезона: к этому дню стада возвращались с летних пастбищ; в то же время он знаменовал собой начинало новой, темной половины года. Самайн был праздником, когда открывались границы между миром людей и миром духов. В ночь Самайна разверзались холмы, под которыми обитали «сиды» — волшебные существа, позднее превратившиеся в фей английских сказок. Сиды отмечали праздник вместе с людьми. Считалось, что в эту ночь должны умереть люди, нарушившие свои «гейсы» — ритуальные кельтские запреты. Кроме того, это былл день поминовения усопших… Друиды разводили священные костры, и пока они горели, все другие огни должны были погаснуть. В костры бросали жертвенное мясо; по узорам, которые огонь оставлял на костях, жрецы предсказывали будущее. Люди прыгали через огонь, между кострами проводили скот — это было ритуальное очищение огнем. К Самайну пекли хлебцы в форме рогов, и эта традиция сохранилась в кельтских районах Великобритании до сих пор.
