На тот момент в Римской империи было четыре легитимных правителя: на западе – Грациан и его юный брат Валентиниан II, на востоке – Феодосий Великий и его малолетний сын Аркадий. Магн Максим претендовал на западную часть империи, он захватил власть в Британии, Галлии и Испании – в борьбе с ним Грациан погиб. Феодосий некоторое время сохранял нейтралитет, и двенадцатилетний Валентиниан вынужден был согласиться с притязаниями узурпатора, чтобы сохранить за собой хотя бы Италию. Максим угрожал вторжением варварских армий на полуостров, и Валентиниану действительно пришлось отражать гуннов и алан, приближающихся к Италии (конечно, сам император в силу юного возраста принимал в этом лишь номинальное участие). Впрочем, проблема решилась бескровно: Бауто (Бавтон), полководец Валентиниана, сумел поссорить варваров между собой и они повернули прочь. После этого гунны выступили уже на стороне Валентиниана, когда на провинцию Реция напало германское племя ютунгов. Отразив ютунгов, гунны оказались на самой границе владений Максима и готовы были идти на них войной. Но Валентиниан не решился ссориться с соседом-узурпатором, чьи силы превосходили его собственные, и ему пришлось за свое же золото покупать мир для Максима, заплатив гуннам за отступление
286.
В 386 году
287 у империи возникли очередные проблемы с варварами. Предводитель остготов Одотей (Одофей, Идотей), «собрав огромные полчища не только из соседних с Истром племен, но и из весьма отдаленных и неизвестных, стал наступать со всеми [этими] полчищами и хотел переправиться через реку…»
288Надо думать, в многонациональную армию Одотея входили и гуннские отряды. Это тем более вероятно, что незадолго перед тем Феодосий, по словам Зосима, «отразил скиров и карподаков, соединившихся с уннами, и, победив в бою, принудил переправиться [назад] за Истр и занять свои области…»
289 На этот раз варвары вновь были разбиты.
В 388 году Феодосий разгромил Магна Максима. Формально правителем запада вновь стал Валентиниан II, хотя фактическую власть получил полководец Арбогаст. После неожиданной (и, вероятно, насильственной) смерти Валентиниана Арбогаст возвел на трон своего ставленника Евгения.
В 394 году Феодосий разбил узурпаторов с помощью союзных готов и на несколько месяцев объединил империю под своей единоличной властью. Соправителями его стали сыновья: в Константинополе – семнадцатилетний Аркадий, в Риме – десятилетний Гонорий.
В начале следующего года Феодосий умирает, и с этого момента единству империи приходит конец, теперь уже окончательный. Восточной и западной ее частям больше никогда не суждено было воссоединиться. Хотя формально все пока что остается по‐прежнему, Востоком и Западом теперь управляют люди, которые уже не согласовывают друг с другом своих действий. После смерти Феодосия страну унаследовали его сыновья, но фактически обеими частями империи управляли временщики. Регентом Гонория стал полководец Стилихон.
Аркадий был достаточно взрослым, чтобы взять на себя бразды правления, но он оказался человеком вялым – богослов и философ Синезий писал, что его существование «подобно существованию полипа»
290. Поэтому реальная власть в Восточной империи стала переходить из рук в руки: сначала ее захватил опекун Аркадия Руфин, потом – препозит священной опочивальни
291 евнух Евтропий и жена императора Евдокия…
Сразу после смерти Феодосия гунны совершили два мощных похода на земли агонизирующей империи. Трудно сказать, решили они воспользоваться воцарившимся безвластием или просто успели освоиться в Европе и накопить силы. Филосторгий уверял, что их экспансия была лишь одним из многих бедствий, которые «ясно возвещали гнев Божий». В числе таковых бедствий, помимо гуннских набегов, он называет моровую язву («такой мор людей, какого никто не знал от начала мира»), голод, «нашествия сонмищ диких зверей», «необычайные землетрясения», огненные вихри, которые «причиняли разнообразный и невыносимый страх», выпадание града «более чем в булыжник» величиной, а также «глубокие снега и страшные морозы».
Вероятно, Филосторгий изрядно сгустил краски, потому что, например, крупных эпидемий в те годы зарегистрировано не было
292. Что же касается «гнева Божия», его причины не вполне ясны, – за годы своего правления Феодосий издал ряд указов, окончательно разгромивших язычество и насильственно утвердивших в империи христианство, причем не любое, а никейского толка. Тем же, кто осмеливался веровать как‐то иначе, император прямо объявил: «Они, кроме осуждения божественного правосудия, должны ожидать еще тяжких наказаний, которым по внушению небесной мудрости заблагорассудит подвергнуть их наше величие»
293. Поэтому мысль Филосторгия о «гневе Божием», обрушившемся на Римскую империю (точнее, на то, что от нее осталось), представляется несколько странной – ведь автор «Церковной истории» хотя и грешил склонностью к арианству, но одобрял деятельность Феодосия и особенно – «пламенное рвение, которое он проявил в борьбе с идолопоклонством». Интересно, что и святой Исидор Севильский считал гуннов «бичом Божьим», посредством которого «проявлялось Его негодование в отношении верующих»
294, – и это несмотря на массовую христианизацию всей страны непосредственно перед и во время гуннского нашествия.
Так или иначе, зимой 394/395 года гунны перешли по льду замерзший Дунай и обрушились на земли Восточной империи. По словам Филосторгия, они «заняли всю Фракию и стали опустошать целую Европу»
295. Надо сказать, что Филосторгий несколько преувеличил силы гуннов – вся Европа им была в те годы еще не по силам. Но Фракию они действительно разорили. Этот поход, быть может и не слишком губительный сам по себе, имел тем не менее крайне печальные последствия для Западной империи, потому что он снова стронул с места готов и стал одной из причин, которые в конце концов привели Алариха под стены Рима. Но к этим событиям мы обратимся ниже.
Одновременно с набегом на западные земли Восточной империи гунны предприняли грандиозный по своей разрушительной силе поход на восток. Географию этих двух походов обрисовал их современник, поэт Клавдий Клавдиан, в поэме «Против Руфина»:
