Встречаются и погребения в деревянных гробах, как женские, так и мужские. Несколько явно гуннских погребений открыто на некрополях позднеантичных городов – в склепах и катакомбах более раннего времени, вторично использованных гуннами
727.
Западные, паннонские, находки в целом богаче степных, восточноевропейских. В Паннонии, в частности, найдены золотые обкладки сложносоставного лука. Больше там находят и мечей, ножны которых имеют обкладки из золотой фольги, а рукояти украшены дорогой перегородчатой инкрустацией. Самый большой клад золотых монет (около полутора тысяч штук) – след денежных выплат гуннам – также обнаружен на Западе
728.
Очень редко, но находят гуннские погребения в пещерах. Одно из них открыто в Нижнем Поднепровье
729, еще одно в Южном Приуралье
730. В последнем был найден хорошо сохранившийся гуннский ритуальный котел, а само погребение, вероятно, относится ко времени отката гуннов на Восток.
В мужских могилах почти все вещи связаны с извечными мужскими «увлечениями» – войной и верховой ездой. Здесь находят длинные, внушительного вида мечи, костяные накладки на сложносоставной лук, характерные ромбовидные железные наконечники стрел, очень редко – копья, кинжалы, фрагменты кольчуг. Также в мужских погребениях встречаются металлические детали наборных поясов и оружейных портупей – пряжки, наконечники ремней, накладки – из разных металлов и разной сложности исполнения в зависимости от богатства погребенного.
Из конской амуниции находят железные удила, бронзовые и железные части ремней (пряжки, соединения и пр.), различные украшения сбруи. Важной находкой и маркером именно гуннского стиля являются украшавшие седло тонкие золотые или серебряные накладки – обычно треугольной формы, с известным всем гунноведам «чешуйчатым» или реже – «вафельным» орнаментом.
Фурнитура ремней и конской упряжи сделана в узнаваемых традициях той эпохи – в самобытном полихромном стиле, расцветшем в степях именно с приходом гуннов: бронзовая или иная основа предмета обтягивалась тонкой золотой или серебряной фольгой и украшалась вставками из драгоценных камней – обычно разновидностей граната.
Еще в некоторых могилах (только в мужских) и в кенотафах найдены золотые обивки, оставшиеся от небольших деревянных лошадок. В одном крымском погребении глаза такой лошадки были оформлены в виде сердоликовых вставок. Может быть, это следы некоего культа, связанного с конем, или символ социального статуса. Но что‐то объединяло тех, кому были посвящены эти статуэтки, – и сурового гуннского вояку, в честь которого был разожжен погребальный костер в днепровской степи, и мальчика-подростка, похороненного в Восточном Крыму
731.
Интересны находки так называемых «личин» – это тисненные на золотой фольге изображения округлых мужских лиц, обычно бородатых. Ими украшали накладки ременной сбруи. «Личины» – своего рода визитная карточка гуннского погребения, у других народов они почти не встречаются. Больше всего такие украшения любили поволжские гунны позднего периода гуннской истории, но одна «личина» найдена и в Приднепровье, в Новогригорьевском кенотафе, а матрица для оттисков – на Нижнем Дону, в районе античного Танаиса
732.
Одно из очень немногих гуннских воинских погребений, не разрушенных грабителями или просто несведущими людьми, раскопано П. С. Рыковым в Оренбургской области в 1925 году. Гуннский воин был погребен в могиле под курганной насыпью, в решетчатом гробу, обшитом берестой. На гробе в ногах лежали седло и конская сбруя. Мужчину сопровождали кинжал в деревянных ножнах с золотой обкладкой, железный наконечник стрелы, бронзовые браслеты. Видимо благодаря особенностям климата, сохранность содержимого могилы была редкостная, и удалось понять, что мужчина был одет в малиновый кафтан до колен с нашитыми бронзовыми бляшками, обтянутыми тонким золотым листом. Сохранились и деревянная долбленая кружка, и часть нагайки, и ряд других вещей из дерева
733.
Женские гуннские погребения устроены примерно так же, как мужские. В них нет оружия, но, как и в мужских, археологи находят в них напутственные кости лошадей, металлические части истлевших седел и конской упряжи. Но главное – это, конечно, украшения: необычные, присущие только гуннским женщинам колты
734, кулоны, диадемы. Они сделаны из бронзы и золота, украшены десятками гранатов, сердоликов, треугольниками из напаянных маленьких шариков – зерни
735.
Встречаются в женских погребениях и украшения попроще – серьги в форме «калачика», перстни, бусы. Изредка находят и зеркала, среди которых есть и весьма сарматские на вид.
Возможно, они принадлежали сарматским женщинам, ставшим женами гуннов, или потомкам этих женщин.
Одно из самых богатых женских погребений было случайно разрушено и доследовано археологами в 1948 году в районе города Мелитополь
736. Здесь была найдена одна из лучших гуннских диадем, украшенная различными драгоценными камнями. Нашли и золотые обкладки седла, железные удила, бронзовый котел, «сарматское» зеркало, а также множество золотых накладок с гранатовыми вставками. Правда, с функциональным назначением этих накладок археологи до сих пор не вполне определились.
Еще в одном погребении – у деревни Марфовка в Крыму, недалеко от Керчи, – в середине 1920‐х в погребении в кургане был найден весь основной женский гарнитур высшего гуннского ранга: золотая на бронзовой основе диадема, золотые колты и кулоны – случай совершенно уникальный для одного погребения. Рисунки и описания найденного давно опубликованы, но сами марфовские вещи к настоящему времени, увы, утрачены
737.
