Я потянулся за банкой. Когда я снимал ее с полки, она задребезжала.
– Здесь нет ключа, – сказал я, сняв крышку.
– Вот странно, – удивилась пожилая женщина, глядя на покрывшуюся пятнами жесть. – Когда была здесь в последний раз, я проверила – он был там.
Я принес табуретку. Снял чайник, отодвинул пустые зеленые бутылки без этикеток, открыл другую жестяную банку. Ключа не было.
– На нем был указан адрес склада, – сказала Агнес. – Отчеканен на металле.
Ее взгляд не останавливался ни на минуту. Она заглянула на кухню, увидела разрезанного гуся и две тарелки с остатками еды. Наверняка те же тарелки, с которых ели они с Эйнаром.
Но Браун не спросила, кто побывал у меня в гостях. Я и сам-то едва отваживался произнести это имя.
Гвендолин Уинтерфинч.
Как это она сказала пару дней тому назад? «Кухню пора помыть как следует».
Я слез с табуретки. Подумал о том, как все происходило в день ее возвращения.
Якобы из Эдинбурга. Но от ее одежды пахло леруикским коксом.
Насколько же она кривит душой, собственно? Вот бы это оказалось случайностью, молил я. Вот бы она сейчас была у себя в каменном домике, и когда я постучу, все было бы как прежде. Вот бы она нашла этот ключ, убираясь, и переложила его в другое место. Пусть бы Гвен была просто маленькой девочкой, державшейся за руку дедушки, а когда он умер, навсегда выпустила бы его руку из своей…
– Агнес, – спросил я, – а где этот склад?
– В Гремиста-Брей возле Холмсгарта.
– Что за Гремиста?
– Небольшая промзона.
* * *
Это оказалось местом складирования всевозможных грубых и ржавых штуковин, имеющих отношение к рыболовству. Пять длинных сараев без окон, крытых гофрированной жестью. «Для обслуживания звонить здесь» – было написано фломастером на куске картона. Стрелочка показывала на грязный звонок.
Охранник был моложе меня. Рыжий парень в сером комбинезоне из смесовой ткани. На поясе у него висели карманный фонарик на длинной ручке и огромная связка ключей.
– Мне нужно забрать вещи, – сказал я, – которые здесь хранил Эйнар Хирифьелль.
– А ключ у вас есть?
– К сожалению, нет. Но вот мой паспорт. Можем мы как-то договориться? Я его наследник.
Парень подвел меня к одному из сараев, сунул руку в раздвижное оконце и извлек мятый журнал. Покачал головой, зашел внутрь и вернулся с другим журналом. Он напомнил мне типов, обслуживающих паромные переправы.
– А что вы собираетесь забрать? – спросил он.
– Не знаю, – ответил я.
– Не знаете, что собираетесь взять?
– Вероятно, это партия лесоматериала. Он хранил тут какие-то доски…
Охранник продолжал листать журнал.
Последние часы сильно расшатали мои нервы. Я предлагал Агнес отвезти ее в Леруик, но она предпочла отправиться рейсовым автобусом. Я остался стоять на причале, раздумывая о нашем с Гвен договоре. Поделить все пополам.
Потом я отправился к ней в каменный домик, пытаясь решить, как бы мне лучше подать историю с ключом.
Но Гвен там не оказалось. К домику по траве вели ее следы, но травинки уже распрямились. Я сбегал к лодочному сараю. «Зетленда» не было. Чувствовался слабый запах выхлопа – значит, уплыла она недавно. Но в проливе было не видать ни одной-единственной лодки.
– Человек с этим именем ничего здесь не оставлял, – сказал кладовщик.
– Вы уверены, что…
– Сожалею. Но никого с таким именем не было.
Парень вернул мне паспорт. Однако я не уходил, прокручивая в голове разные возможности.
– А по имени Оскар Рибо? – задал я новый вопрос.
Охранник засомневался еще сильнее. Пролистал уже просмотренные странички, долго смотрел на один пожелтевший лист. Достал рацию и обменялся с кем-то несколькими потрескивающими фразами.
– Сестра у вас есть? – спросил он, цепляя рацию на ремень.
– Сестра? Нет. А что?
– Я спросил охранницу, которая обычно тут сидит. Она говорит, что бокс Рибо много лет не открывали.
– Подождите-ка, – сказал я, – значит, Оскар Рибо здесь что-то хранил?
– Хранит. Он заплатил за десять лет вперед. Здесь оговорено еще одно условие. Если нет ключа, то чтобы открыть ячейку, надо правильно ответить на три вопроса. Но, может быть, это все и зря…
– Это почему же?
– Потому что несколько дней назад за его вещами уже приходили.
– И кто же?
– Да вроде молодая девушка. Красиво одетая. Выговор, как у уроженки Эдинбурга. У нее был ключ.
Ну и двуличность! Бросаться мне на шею, обведя меня вокруг пальца… Должно быть, найдя ключ, она ощутила всю свою наследственную решимость и небывалый прилив сил – тех сил в ней, которые справлялись с бушующим морем, которые толкали ее открывать вентили двигателя на «Зетленде» на полную мощь.
Но мы же потом не расставались несколько дней… Мне хотелось разозлиться, хотелось возмущаться, но перед глазами у меня стояло ее невинное лицо на веранде в дендрарии.
– Так она все забрала? – уточнил я. – Девушка-то.
– Не знаю. Меня же здесь не было.
– Ну, а что с тем условием? – продолжил я расспросы. – Что в нем?
– В смысле?
– Ну, те три вопроса.
Охранник взглянул на желтую бумагу.
– Э-э-э… Первый – это чистое ли на вас нижнее белье.
– Чего?
– If you are wearing clean underwear.
– Это что, шутка?
– Да понимаю я! Но тут написано, что этот вопрос надо задать.
– Ну, вчерашнее. Это правильный ответ?
– Понятия не имею. Больше ничего не сказано.
– Ну, и?..
– Что «ну, и»?
– Следующий вопрос!
– Зовут ли вас Эдвард Дэро Хирифьелль. Но я вижу по паспорту, что, во всяком случае, два имени из трех – ваши.
– Дa, дa. А третий?
Мой собеседник долго пялился в бумагу.
– Я не могу этого прочитать. По-немецки, что ли?
– Ну, попробуйте хотя бы.
– Waaa hitr preston soh confirm dig hem i sachum?
Я попробовал представить себе, будто пишу это предложение на доске.
– Как звали пастора, конфирмовавшего вас дома в Саксюме, – медленно произнес я по-норвежски с английскими «Р».
– Дa, – кивнул охранник. – Вроде так.
