Обращение Гитлера ко всей нации было прочитано Геббельсом по радио в семь часов утра 22 июня. Четырьмя часами ранее ослепляющие вспышки залпов шести тысяч орудий озарили небо на Востоке, и ошеломленные русские оказались в хаосе огня и разрушения. Пограничники, пробужденные лязгом и грохотом гусениц танков и выбежавшие полуодетыми в дыму из казарм, замертво падали под огнем. Немцы на своих артиллерийских позициях то и дело перехватывали одно и тоже послание: «Нас обстреливают. Что делать?»
[31]
Какой страшный момент в истории! Лобовое столкновение двух величайших армий, двух самых абсолютных систем в мире. Ни одна битва в истории не может сравниться с этой. Даже первые тяжеловесные содрогания августа 1914 года, когда по всем железным дорогам Европы мчались эшелоны с мобилизованными или последний обессиленный удар по линии Гинденбурга спустя четыре года. По численности участников, весу выпущенных снарядов, протяженности фронта, накала боев такого дня, как 22 июня 1941 года, больше не будет.
Русская оборона была совершенно не согласована и на этой стадии зависела от инициативы – где ее осмеливались проявить – местных командиров и от инстинктивной стойкости передовых частей, которые, ни на что не надеясь, стояли насмерть малочисленными группами в недостроенных укреплениях. Даже тогда, когда бои бушевали уже в течение трех с половиной часов, когда по германскому радио прославляли «величайшее наступление, какое видел мир», приказ советского командования предписывал: «…Войскам атаковать силы противника и уничтожать их на участках, где они нарушили государственную границу, но до особого распоряжения границу не пересекать».
Были запрещены полеты советских ВВС над Финляндией и Румынией.
Немцы разделили свои силы на три группы армий: «Север» – под командованием фельдмаршала Риттера фон Лееба; «Центр» – фельдмаршала фон Бока, и «Юг» – фельдмаршала Герда фон Рундштедта. В соответствии с порядком развертывания, который так успешно использовался в Польше и Франции, бронетанковые силы были обособлены от пехоты и сосредоточены в четыре независимые группы под командованием молодых, энергичных и умелых танкистов – Клейста, Гудериана, Гота и Гёпнера. По-видимому, такое разделение сил (против которых вскоре была создана эквивалентная русская диспозиция) соответствовало трем целям – Москва, Ленинград и Украина, и это предположение вошло в историю как ориентир для измерения успеха германской стратегии. Но на самом деле «общий замысел» директивы «Барбаросса» был географически не определен. В очень расплывчатых выражениях говорилось о задаче достичь рубежа от Архангельска до Каспийского моря, но зато было ясно сказано, что первичная цель является исключительно военной:
«…Уничтожение основной массы Красной армии, находящейся в европейской части России посредством смелых операций, включающих глубокие вклинивания танками в первом эшелоне; предотвращение отхода боеспособных элементов в глубь России…»
Танковые войска должны были дробить Красную армию, а наступавшая вслед пехота и артиллерия – заставлять ее сдаваться. Гитлер не собирался сражаться за города Советского Союза или вести в них бои, и многие генералы в штабе соглашались с ним. Битва за Францию была выиграна ударом в направлении Ла-Манша, а не Парижа.
Как будет видно дальше, эта формула несла в себе семена будущих осложнений. Часто бывали трения между командующими танковыми соединениями, считавшими, что вся Россия уже у их ног, и мечтающих о движении к сверкающим куполам обеих столиц, и пехотой, не выходящей из боев с массами упорных русских войск в тылу, которая считала, что танки должны приостановиться и помогать им. Эти трения вызвали ряд локальных тактических ошибок и постепенно заразили все Верховное командование нерешительностью, из-за чего в начале осени произошел ряд командных кризисов. Но в июне бесспорным казалось то, что все условия директивы выполняются с буквальной точностью.
В самом важном центральном секторе, где 800 танков 2-й танковой группы скапливались у Буга, оба моста южнее Брест-Литовска, целые и необороняемые, попали с ходу в руки немцев. К северу от города 18-я танковая дивизия, используя свои бронемашины, специально загерметизированные для операции «Морской лев» (планировавшееся вторжение в Англию по морю), форсировала реку и через болотистую местность нанесла удар по главным оборонительным сооружениям русских на левом берегу Лесной. С каждой минутой продвижения танков все глубже и возрастания дальности огня германской артиллерии толчки, потрясавшие русский фронт, ощущались все сильнее и чаще, и к середине дня главные секторы передовой обороны русских стали разваливаться со скоростью горной лавины.
Во второй половине дня, когда до защитников стали доходить первые конкретные приказы, постепенно зашевелилось командование на уровне корпусов и дивизий. Но настоящего усилия к сосредоточению не было – просто все части, группировавшиеся по границе, видимо, сбились вместе насколько могли и двинулись в лобовое столкновение с немцами. В это же время люфтваффе завершило свою работу по бомбардировке ближайших советских аэродромов, и теперь в их авиаприцелах появились войска противника в маршах сближения. Дороги были разбиты и изрыты пулеметным огнем; танковые парки взорваны; склады ГСМ подожжены; тысячи обезумевших раненых лошадей неслись, не разбирая дорог. Это был классический трафарет блицкрига, перенесенный на огромное полотно.
Кроме выигрыша благодаря внезапности, немцы обеспечили себе громадное преимущество в численности и огневой мощи в пунктах, выбранных для танковых прорывов. План Гальдера использовал всю танковую мощь германской армии в этих начальных атаках, разделив ее на четыре танковые группы, целью которых являлось раскрыть с первого же удара оборону русских, затем, маневрируя на этой территории, изолировать и уничтожить отряды Красной армии первого эшелона. На карте видна эффективность достигнутой степени сосредоточения.
На севере три танковые дивизии (свыше 600 танков) и две пехотные дивизии имели полосу наступления шириной менее 25 миль. Против них находилась одна слабая 125-я стрелковая дивизия. В центре, где группа армий Бока играла роль Schwerpunkt (острие копья, точка максимального сосредоточения), имелись две группы танков под командованием Гота и Гудериана, состоявшие из семи дивизий общей численностью почти 1500 танков. Против них была одна полная стрелковая дивизия (128-я), полки из четырех других дивизий и танковая (22-я) дивизия, недоукомплектованная машинами и находившаяся в процессе реорганизации и формирования. На Южном фронте против двух советских стрелковых дивизий наступали шесть пехотных дивизий в тесном взаимодействии с 600 танками. Неудивительно поэтому, что, как писал немецкий лейтенант из 29-й моторизованной дивизии, «…русская оборона могла сравняться с рядом стеклянных теплиц» и что к полудню 22 июня головные части всех четырех германских танковых групп уже неслись по сухим неповрежденным дорогам России, слыша за собой замирающий гул артиллерийской канонады.
