Из двух колонн, которым предстояло соединиться, двигаясь по сходящимся направлениям через 60-мильное основание выступа, хуже пришлось Моделю. Ибо именно здесь, в северном секторе, в острие атаки 47-го танкового корпуса были применены 90 «фердинандов» Порше. Подобно хеншелевским «тиграм» в войсках СС под Белгородом, они без особых затруднений прорвали оборонительную систему русских благодаря своей мощной броне. Но буквально через несколько часов русская пехота обнаружила, что у этих монстров не было противопехотного вооружения. Убийственно эффективные против Т-34, угрожающие против стационарных артиллерийских позиций, они были беззащитны против пехоты. Они вскоре отделились от более легких танков, сопровождавших их и обеспечивавших определенную защиту своими пулеметами, и начали один за другим становиться жертвами групп советских стрелков, которые забирались на них во время движения и поджигали их огнеметами через вентиляционные щели. Собственное мнение Гудериана об этих танках было таково:
«Они были не способны к ближнему бою, так как не имели достаточных боеприпасов (бризантных взрывчатых веществ и бронебойных снарядов) для своих пушек, и этот недостаток усугублялся тем, что у них не хватало пулемета. Как только [ «фердинанды»] прорывались в зону действия пехоты 1-го эшелона, они буквально начинали стрелять из пушек по воробьям. Им не удавалось хотя бы нейтрализовать, не говоря уже о том, чтобы уничтожить, пехоту противника, ведущую огонь из пулеметов и личного оружия, так что наша пехота не могла следовать за ними. К тому времени, когда они достигли позиций русской артиллерии, они остались в одиночестве. Несмотря на проявленную отвагу и понеся неслыханные потери, пехота дивизии Вейдлинга не смогла развить успех танков…»
Появление «пантер» также не было таким сокрушительным, как на то надеялись. Начальник штаба 48-го танкового корпуса сообщает, что они «не оправдали ожиданий. Они легко загораются, бензопроводы и маслопроводы недостаточно защищены, и экипажи плохо подготовлены».
После 24-часовых боев русский фронт только в одном месте получил «вмятину» – на левом центре атаки Манштейна объединенными силами 48-го танкового корпуса и СС. Здесь русских оттеснили назад через оборонительную зону на ширину около двух с половиной миль до линии, где находились четыре деревушки по берегам реки – Завидовка-Раково, Алексеевка, Луханино и Сырцево. За ночь танковым гренадерам удалось овладеть всеми домами на южной стороне, и Гот решил, что с первым лучом света 3-я танковая дивизия и «Великая Германия» форсируют речку. Ночью прошел сильный ливень, уровень воды поднялся на несколько футов, и ширину реки уже нельзя было точно определить, потому что поля по обеим ее сторонам превратились в вязкие болота. Под покровом темноты русские подтянули танки и орудия вперед, к строениям и развалинам на том берегу, и обе немецкие танковые дивизии оказались под сильным обстрелом прямой наводкой, как раз когда утром они плотно сосредоточились. Весь день саперы под весьма условной защитой дымовой завесы работали со своим мостовым оборудованием. Над их головами грохотала ожесточенная артиллерийская дуэль между русскими орудиями и массированными танками 3-й танковой дивизии и «Великой Германии». Регулярные ежечасные налеты пикирующих бомбардировщиков служили слабой компенсацией отсутствия у Гота тяжелой артиллерии. К ночи потери немцев стали тяжелыми, но они не продвинулись ни на шаг. В ночь с 5-го на 6 июля обе дивизии были оттянуты назад и перестроены. Русские в контратаке отвоевали часть Завидовки, а 3-я танковая дивизия была оттянута назад к левому крылу, чтобы снова захватить деревню и форсировать речку в месте ее слияния с Пеной; 11-я танковая дивизия должна была подойти справа от «Великой Германии» и повторить попытку пробить брешь между Луханином и Сырцевом. Были надежды, что эту задачу облегчит успех дивизий СС «Лейбштандарте» и СС «Рейх», которые продвинулись на глубину до 4 миль справа от 48-го танкового корпуса.
К 7 июля, четвертому дню наступления, земля достаточно просохла, немецкие танки перебрались через речку, и «Великая Германия» овладела Сырцевом. В это же время атаки 3-й танковой дивизии понемногу отжимали оборонявшихся от их позиций на Пене. Вечером огонь русской артиллерии ослаб, и 48-й танковый корпус смог преодолеть водный рубеж в наиболее удобном месте. Теперь Гот углубился в оборонительную полосу русских почти наполовину и подошел прямо к главному «артиллерийскому рубежу». Справа от 48-го танкового корпуса три дивизии СС Хауссера проникли еще глубже, но, в отличие от Кнобельсдорфа, Хауссер не смог овладеть непрерывным участком русского фронта. Вместо этого каждая его дивизия пробила себе собственный проход, через который она двигалась далее на север, неся тяжелые потери под продольным огнем с флангов. 9 июля Готу стало ясно, что приближается критический момент битвы, потому что большая часть его войск находилась бессменно в боях в течение пяти дней. Рационы и боеприпасы, выданные вначале, уже кончались, а интенсивность огня противника крайне затрудняла проведение ремонтных работ и заправку танков горючим. Единственный проблеск успеха, казалось, был в центре фронта Кнобельсдорфа, где «Великой Германии» удалось вывести боевую группу через Гремячий, расположенный поперек главной оборонительной полосы русских. За вторую половину дня и вечер 9 июля ее командиру генералу Вальтеру Гёрнлейну удалось организовать продвижение полка танковых гренадер и до 40 танков вслед за боевой группой, после чего он начал поворачивать на запад, позади артиллерийской позиции русских, с целью ослабить оборонительные сооружения, которые задерживали левый фланг танкового корпуса. Это принесло успех, так как ночью русские отошли от Ракова, где они преграждали путь 3-й танковой дивизии. Они отошли и от правого фланга Кнобельсдорфа, и это позволило 11-й танковой дивизии сомкнуться с СС «Лейбштандарте».
В эту же ночь Гот был на совещании у Манштейна, и утром 10 июля он передал Хауссеру и Кнобельсдорфу, что им предстоит очистить брешь с помощью самоходных орудий и танковых гренадер и собрать все свои боеспособные танки для предстоящего, как он надеялся, удара с целью прорыва последнего русского рубежа между Кругликом и Новоселовкой. В течение двух дней пехота 3-й танковой дивизии и «Великой Германии» пыталась оттеснить назад русские войска. В непрерывных ожесточенных боях они заняли группу деревень, разбросанных по долине Пены и к вечеру 11 июля отбросили остатки русских в лесистый участок за Березовкой. Образовался прямоугольный выступ глубиной 9 и шириной 15 миль, вогнанный в позицию Ватутина, – убогий результат после недели таких напряженных боев с большими потерями. Однако этого участка было достаточно для того, чтобы танкисты смогли занять исходное положение для наступления, находясь вне пределов досягаемости русской артиллерии. В эту ночь «Великая Германия» отошла с линии фронта, передав свой участок 3-й танковой дивизии.
На фронте Хауссера даже эта ограниченная задача оставалась невыполнимой. Пехота СС вела настолько тяжелые бои, защищая фланги дивизии, что отдельным командирам приходилось с огромными трудностями выводить свои танки с вершин своих клиньев. 11 июля «Рейх» и «Лейбштандарте» смогли сомкнуться, но «Мертвая голова» все еще оставалась изолированной и несла чувствительные потери, поскольку русские старались не брать в плен, а убивать всех, носивших эсэсовские знаки.
