Тропа совсем пропала, но начался уклон, сначала небольшой, затем все круче и круче. Траку взял коня под уздцы и осторожно начал спускаться. Все трое чувствовали близкую воду. Вскоре между деревьев блеснула озерная гладь. Место, в самом деле, оказалось как нельзя более подходящим. Обширная поляна полого спускалась к самой воде. Высокая трава доходила коню до брюха. Венус тут же начал хватать ее бархатными губами, на его огромной морде появилось некое подобие конской улыбки. У самой воды Траку расседлал коня и пустил пастись. Стреноживать не стал, не тот конь, чтобы убегать дальше, чем можно. Стянув с ног разбитые, вконец стоптанные сапоги, Траку сбросил кожаную рубаху со многими прорехами от ножей и стрел, за ней последовала его гордость, тонкая, серебристая венецианская кольчуга. Местами потемневшая, она не раз спасала ему жизнь. Рубаха, когда-то белого холста, полетела в озеро. Траку посмотрел на сразу помутневшую воду и удивился, что рыбы еще не всплыли кверху брюхом. Присев на корточки рядом со Шварцем, осторожно размотал повязку. Рана, узкая, глубокая, по-прежнему кровоточила. Достав из переметной сумы узелок с целебными травами, Траку старательно разжевал высохшие стебельки, хорошенько промыл рану чистой водой, наложил на нее смешанный со слюной бальзам и затянул чистой тряпицей. Шварц тяжело дышал, далеко высунув ярко-красный, мокрый язык. Вот теперь можно и собой заняться. Оставив своих верных спутников на берегу, Траку вошел в воду, неспешно поплыл на середину. Прогревшаяся сверху вода в глубине была колюче-холодной, видимо от бьющих со дна ключей, но Траку это ничуть не смущало. Уж к чему, к чему, а к холодной воде он привык. Он плыл, отдыхая, давал отойти напряженным мышцам. Солнце понемногу клонилось к закату. Траку вернулся на берег. Достал из сумы огниво и, подтащив на свободное место большую сушину, высек огонь. Робкий поначалу огонек все смелее и смелее вгрызался в сухое дерево. Вот уже небольшой костерок весело потрескивал на полянке. Траку разделал небольшого подсвинка, подстреленного сегодня утром. Печень, еще сырой, они съели вместе со Шварцем прямо на месте, теперь пришло время закусить посерьезнее. Разделав тушку, Траку распял ее на рогулине и закрепил над углями. Ароматные капли сока срывались с мяса и с шипением падали на угли, потом превращались в одуряюще вкусный дымок, плывущий над озером. Твердый, словно камень, кусок розоватого сыра Траку решил приберечь до худших времен, а вот хлеб беречь уже не имело смысла, все равно осталось всего лишь четверть лепешки. Нечего больше беречь. Шварц разделался с потрохами и теперь, роняя слюни, ожидал сладких костей. Когда подсвинок, наконец, изжарился, Траку достал корд и рассек его на две половины, заднюю, более мясистую часть завернул в лопухи и засунул в суму, а переднюю, обжигаясь и ворча, словно зверь, начал есть. Шварц сидел напротив и с жадностью наблюдал, как кусок за куском исчезают во рту хозяина и друга. Ну вот, наконец-то и о нем вспомнили! Шварц на лету поймал обгрызенную Траку переднюю ногу подсвинка и с хрустом перекусил сладкую молодую кость. Рубаха уже почти высохла, когда солнце спряталось за близким лесом. Костер прогорел, осталась только кучка медленно остывающих углей. Венус азартно хрустел сочной травой, а Шварц, вытянувшись во весь свой немаленький рост, не мигая, смотрел на затухающие угли. Траку, пристроив рядом с собой тяжелый рычажный самострел и корд, лег на тонкую попону, положив голову на седло.
Солнце еще не взошло, легкий туман курился над озером, когда Шварц недовольно зарычал. Траку вскинулся в один миг, корд сверкнул в руке. Напряженный слух уловил далекий звук. Траку не мог ошибиться: охотничий рог. Далеко, не менее двадцати полетов стрелы. Венус уже нервно прядал ушами. Шварц шумно втягивал воздух, пытаясь уловить малейший запах. Траку быстро подошел к коню, легонько потрепал того по холке, набросил потник, подседельник, седло, плотно затянул подпругу. Венус, казалось, не обращал внимания на действия хозяина, только чуть качнулся, когда тот набросил на него переметную суму. Оглядев место ночлега, Траку взлетел в седло, едва коснувшись ногой стремени. Махнул рукой, показав направление Шварцу, и толкнул в бока коня. Конь пошел рысью через полянку к темнеющему лесу.
Проскакав вдоль опушки, Траку заметил тропу. Направив коня, пригнулся под нависающими ветками и снял с крюка самострел. То, что до цели недалеко, еще не повод расслабляться. Неизвестно кто устроил охоту на этих землях. Стрелу поймать легко, да и рогатина может принести смерть, а так глупо умирать Траку не собирался. Его ждут в замке, и он обязан туда добраться. Не зря он прошел долгий путь, далеко позади остались земли бодричей, лютичей, топкие болота Мазовии. Теперь, когда до Эридана осталось всего-то два или три перехода, нужно было во что бы то ни стало добраться. Конунг верил Траку. Не зря ведь они стали побратимами.
Проскакав через болотистую лощину, Траку направил коня вправо, ушел от звуков охотничьего рога. Да, конечно, они найдут его следы и на тропе, и у озера, но, увлеченные охотой, вряд ли отправятся в погоню. Если только у них нет иной цели, как затравить кабана или сохатого. По поросшему травой песчаному косогору Траку поднялся на холм. Слева, далеко за лесом, поднимались дымки. Очевидно, и замок был в той стороне. Следует его обойти. Зачем лезть на рожон? Отвечать на расспросы? Планы конунга следует хранить в тайне. Лес временами расступался, открывая обширные поляны, да только выходить на них не следовало, там, под цветущим разнотравьем, таились бездонные трясины. Траку направлял Венуса по самым кромкам леса, медленно, но неотвратимо приближаясь к конечной цели.
Когда солнце спряталось за лесом, Траку провел коня по узкому перешейку между двух озер и вышел на ясно различимый шлях. Эти места он уже знал, не далее чем в сорока полетах стрелы, на пересечении шляхов, посреди широкого поля, стояла корчма. Траку последний раз был в этой корчме зимой, когда уходил в свой опасный квест. В корчме останавливались прохожий люд, воины конунга и лиходеи. Всех принимал хозяин, сам он установил покон
[1], по которому возбранялось гостям выяснять отношения в корчме. Конечно, случались тут и драки, и ножи сверкали. Но хозяин, сам бывший воин, успокаивал навсегда бузотеров своей огромной секирой.
Со спокойным сердцем направил Траку коня к корчме. Шварц оживился, учуяв запах жилья и снеди. Венус тоже почувствовал скорый отдых и полную торбу вкусного овса, зашагал бодрее. Вскоре они вышли в поле. Уже виднелся в сумеречном свете высокий частокол вокруг корчмы, явственно тянуло дымом и жильем. Ворота оказались заперты, но, зная привычки хозяина, Траку спешился и кулаком постучал в толстые дубовые доски. Отозвался молодой голос.
Скрипнули створки, тяжелая цепь остановила их, и Траку протиснулся в образовавшуюся щель, ведя за собой коня. Шварц проскочил первым и теперь сторожко озирался, стоя посреди просторного двора. В кузне гремело железо, у коновязи перетаптывались пяток верховых лошадей.
Рослый хлопец принял у Траку повод и повел Венуса к лошадям. Траку, выбив одежду, вместе со Шварцем вошел в корчму. Людей в корчме оказалось вдвое больше, чем коней, очевидно, остальные лошади уже стояли в конюшне. Запах жареного мяса и доброго пива ударил в нос Траку с такой силой, что голова едва не закружилась. В суме еще лежала четверть зажаренного подсвинка, но что значит четверть для двух голодных желудков! Еще в полдень Траку разделил еду со Шварцем. К вечеру животы у обоих основательно подвело. Устроившись в углу, Траку ожидал, когда ему принесут кашу с бараниной. Едва он сел, кувшин с крепким пивом, словно сам собой, очутился перед ним. Теперь Траку, прихлебывая вкусное, хмельное пиво, исподлобья осматривался по сторонам. Пятеро воинов пировали за одним из столов. Кроме пива, перед ними высился узкогорлый кувшин с вином. Хорошие деньги они оставят сегодня хозяину. Чуть поодаль четверо, судя по одежде, купцов обстоятельно закусывали поросенком с гречей. В самом темном углу сутулился одинокий странник, даже плащ дорожный не скинул, только капюшон с головы сбросил и, обхватив рукой глубокую глиняную миску, быстро-быстро работал резной деревянной ложкой. Шварц уселся на глиняном полу справа от Траку и, высунув язык, капал слюной. Ему не терпелось разгрызть кость и добраться до невероятно вкусного, сладкого мозга.
