Северянка закусила губу. Блефовал сын Форсвордов или нет, проверять не хотелось.
– Ты отвратителен. Не думала, что скажу это, но… бедная Натт Мёрке.
– Я тот, кто я есть, Амийару. Не крашу волосы и не вставляю линзы, чтобы отречься от своего происхождения. Я честен с собой, в отличие от тебя, лицемерной инну.
– Эй, южанин! – окликнула юношу Амийару, с сожалением посмотрев на него, однако быстро опомнилась. Форсворд дал ей вполне четкую инструкцию: либо Фирс, либо она. Выбор очевиден.
– Пока ничего нет. На следующей неделе заплачу. В Рискланде не было для меня работы, – пробормотал Хассел и поспешил скрыться от инну.
– Зачем ты возишься с ней?
– Хочется.
– Мёрке нравится тебе, да? – Амийару добавила в голос немного участия. Ровно столько, чтобы не переиграть и заставить парня задержаться на мгновение.
– Это не твое дело, – устало ответил Фирс.
– Ты отчаянный. Любить некроманта – крест на всю жизнь. Хотя у адептов смерти она не такая уж долгая, взять, к примеру, Йоханну Стаат, – прошептала Амийару.
– Хватит! Я не люблю ее, поняла? – на лице Хассела появилась болезненная гримаса.
– Оно и видно. Тут нечего стесняться, Фирс, – девушка подошла к нему и положила руку парню на плечо, ожидая, что он отдернется, но стихийник стоял и смотрел на инну, словно был рад, что кто-то теперь знает о его тайне. – Я восхищаюсь тобой. Отдать свое сердце игно тие акх…
– Кому? – озадаченно спросил Хассел.
– Так ты не знаешь? – наигранно изумилась Амийару. – В переводе с языка инну это…
Натт пришла раньше назначенного часа, чтобы немного успокоиться, села на скамейку в безлюдной оранжерее и привалилась спиной к толстому стволу раскидистого платана. Врать Синду с каждым днем становилось все труднее. Он доверял ей, не следил, всегда был участлив и никогда не приставал с расспросами.
Сегодня тоже нежно улыбнулся и пожелал удачи на занятии, а она… Снова тонет во лжи.
Рядом с Натт раздался шорох, она резко подскочила и стукнулась головой о ветку. С дерева посыпались крупные плоды, которые распадались в воздухе на множество пушистых семян, цеплявшихся к волосам некромантки. Девушка глухо застонала, потирая ушиб на макушке.
– Ну и место ты выбрала, – хмыкнул стихийник.
– Напугал! Чего так рано пришел?
– А ты?
Девочка не ответила, выбирая из волос мусор.
– Давай помогу, – предложил Фирс и прикрыл глаза.
Натт ощутила приятный ветерок, нежно разделяющий каждую прядь на ее голове. Юноша вытянул руку, и семечки платана вместе с шелухой осели ему на ладонь.
– Спасибо, – с чувством поблагодарила некромантка и пригладила растрепавшиеся волосы.
– В прибрежной части Сорплата есть легенда о платанах, не слышала? – Хассел сорвал красивый листок, провел по нему указательным пальцем, а затем заставил кружиться в воздухе.
– Расскажешь? – Натт зачарованно наблюдала за причудливым танцем.
– Когда влюбленным по какой-то причине приходится расстаться, то для того, чтобы потом обязательно встретиться, они разрывают лист платана и бережно хранят каждый свою половинку. Это что-то вроде залога и проверки, – Фирс поймал листок и протянул его девушке.
Только сейчас она заметила, что лист платана очень похож на кленовый, и в памяти вновь возник неловкий поцелуй на астрономической башне и горько-сладкий привкус кленового сиропа.
Натт попыталась схватить внезапный подарок, но парень отдернул руку в последний момент.
– Мёрке, что в этой истории ключевое? – с легкой тоской в голосе спросил Хассел.
– Надежда?..
– Нет, это вторично. Важно то, что листок этого дерева делят влюбленные. А мы с тобой далеки от этого чувства.
– Разве? – вырвалось у Натт, и она тут же прижала руку ко рту.
– Хочешь простую проверку, Мёрке? – предложил стихийник. – Здесь и сейчас выясним, кто мы друг другу. Разорвем лист платана или расстанемся навсегда.
– Что за проверка?
Девочке не понравился взгляд мага. Парень был слишком серьезен. Куда проще общаться с Фирсом, когда он раз за разом посылает в ее адрес едкие замечания или гадкие словечки.
– Я задам тебе всего один вопрос.
– Почему я должна отвечать? А как же ты?
– Мне проверки не нужны. Вот он я, Мёрке, смотри! – Фирс схватил ее за плечи и с силой прижал к стволу дерева. Кончики пальцев стихийника мгновенно заискрились. – Каждый раз отдаю себя, но ты и сама все понимаешь, верно?
Там, где Хассел касался плеч некромантки, начинало разливаться тепло. Ему и необязательно было говорить. Каждый его жест, каждый глупый поступок всегда был продиктован эгоистичным, но и одновременно жертвенным чувством.
– Что ты хочешь знать, Фирс?
– Только одно. Расскажи мне о своем демоне, Мёрке.
Тепло резко исчезло, словно в душе Натт разверзлась воронка, затягивающая все, что ей дорого. Страшные, залитые чернилами глаза до сих пор преследовали ее в ночных кошмарах. Как будто жуткое порождение терпеливо выжидало, когда можно будет нанести удар побольнее, который непременно придется на близких людей.
Фирс Хассел с его опрометчивостью и импульсивностью станет слишком легкой мишенью. Именно сейчас Натт поняла свою ошибку. В безумном желании быть рядом с ним, девочка забыла о тьме, неотступно следующей по пятам.
– Я знаю, что ты одержима, Мёрке. Вместе мы справимся! Пожалуйста, разорви со мной этот чертов листок!
– Не могу, прости, – она безумно хотела воспользоваться предложением юноши, но страх за его жизнь оказался сильнее.
– Вот и все, – он разжал руки. – Игно тие акх хочет страдать в одиночку или я просто не вхожу в число посвященных? А Форсворда ты бы взяла в свой маленький отряд?
– Фирс…
– Для тебя снова Хассел. Наши занятия окончены.
Теплый взгляд юноши сделался колючим и злым. Мёрке почувствовала одновременно и облегчение, и безграничную тоску. Оттолкнув, спасти. Так будет правильно.
– Испытания только через две недели, – зачем-то сказала Натт, внезапно осознав, что больше не будет сцепленных рук и смущенных взглядов.
– Ах да. Наш маленький уговор… Я держу слово, – Фирс больно схватил девушку за волосы и прижал к себе.
Горячее дыхание коснулось губ некромантки. Отчаянный и слишком взрослый поцелуй. Хассел словно пытался вдохнуть все свое пламя в упрямую Мёрке, и она почти сдалась, начав подбирать в уме нужные слова, чтобы рассказать о демоне Дорнфьола, но разум сопротивлялся, и как бы ни старался язык стихийника, этого оказалось недостаточно, чтобы переубедить некромантку.
