Таким образом, не без помощи Красса заговор был раскрыт. Все мятежники были уничтожены; несколько знатных римлян казнили по приказу Цицерона без суда — за это знаменитого оратора впоследствии вместо благодарности сограждане отправили в изгнание. А что же Красс? Над ним тоже нависала угроза…
«На следующий день (4 декабря 63 г. до н. э.) в сенат привели некоего Луция Тарквиния, который, как утверждали, направлялся к Катилине и был задержан в пути, — рассказывает Саллюстий. — …Он сказал сенату… о подготовленных поджогах, об избиении лучших граждан, передвижении врагов; далее — что его послал Марк Красс сообщить Катилине: пусть арест Лентула, Цетега и других заговорщиков не страшит его и пусть он тем более поторопится с наступлением на город, дабы поднять дух остальных заговорщиков и избавить задержанных от опасности. Но как только Тарквиний назвал имя Красса, человека знатного, необычайно богатого и весьма могущественного, одни сенаторы сочли это невероятным, другие же хоть и поверили, но все-таки полагали, что в такое время столь всесильного человека следует скорее умиротворить, чем восстанавливать против себя, к тому же большинство из них были обязаны Крассу как частные лица, стали кричать, что показания эти ложны, и потребовали, чтобы об этом было доложено сенату. И вот по запросу Цицерона сенат в полном составе объявляет, что показания Тарквиния, очевидно, ложны и что его самого надлежит держать в оковах и не позволять ему давать показания, если он не сообщит, по чьему наущению он так солгал в столь важном деле».
Триумвират
Красс благополучно выпутался из опаснейшей авантюры, но оставалась еще многолетняя вражда с Помпеем. И эту дилемму он разрешил просто и красиво, с присущей ему мудростью: если врага не удается победить, нужно сделать его другом.
В это время Гней Помпей Великий оказался в весьма затруднительном положении. Он стал заложником своих блестящих побед на Востоке. О его успехах ходили легенды: Помпей свергал и назначал царей, менял границы государств и даровал свободу городам. Не зная поражений, он провел римские легионы по неведомым ранее землям и благополучно возвратился в Италию. Но сенаторы, вместо того чтобы радоваться успехам римского оружия, с тревогой смотрели, как высаживаются победоносные легионы в Брундизии. Ходили слухи, что Помпей уже примеряет царский венец и собирается разогнать сенат, а также отнять власть у консулов.
Покоритель Востока, конечно, мог без особого труда сделать это, но у него и в мыслях подобного не было. Помпей поблагодарил своих легионеров за верную службу и велел им расходиться по домам, но помнить о том, что нужно будет собраться для триумфа, назначенного сенатом.
Триумф Помпея был столь велик, что двух дней не хватило, чтобы показать Риму деяния удачливого военачальника. Впереди длинной колонны трофеев несли таблицы с изображениями стран и народов, где римляне одержали победы: Понт, Армения, Каппадокия, Пафлагония, Мидия, Колхида, Сирия, Киликия, Месопотамия, Иудея, Аравия, племена Финикии и Палестины, иберы и альбаны и, наконец, Средиземное море, очищенное от пиратов. Среди знатных пленников вели жену Тиграна — царя Армении, его сына с женой и дочерью, царя иудеев Аристобула, сестру Митридата — царя Понта, пятерых его детей и многочисленных жен. Прочая добыча растянулась в триумфальном шествии на многие мили. Помпей внес в государственную казну чеканной монеты, серебряных и золотых сосудов на двадцать тысяч талантов.
Римские плебеи искренне радовались успехам своего любимца, и Помпей полагал, что без особого труда получит консульство. И тут против него ополчился весь сенат. Недавнему триумфатору объявили, что в силу одного из законов Суллы он может быть избран консулом не ранее чем через десять лет. Все его распоряжения и назначения на Востоке не были утверждены, более того, сенат принялся их отменять — главным образом, назло Помпею, чем для пользы дела. Самым обидным для Помпея было то, что ему отказали в земельных наделах для ветеранов восточной кампании. Помпей не смог сдержать обещаний, данных легионерам, и страдал из-за этого.
На помощь обиженному кумиру толпы пришли Цезарь и Красс. Красс поддержал вечного должника Цезаря деньгами, тот занял консульскую должность и в считанные дни решил все проблемы Помпея весьма простым способом: минуя сенат, он обратился к Народному собранию.
Народ одобрил действия Помпея на Востоке и проголосовал за земельные наделы для его ветеранов и беднейших граждан. Сенаторы пытались помешать этому, в сущности, противозаконному акту. Тогда Цезарь позвал на трибуну Помпея.
— Одобряешь ли ты, Гней Помпей Великий, решения, принятые народом? — спросил Цезарь.
— Да.
— Если кто-нибудь вздумает насилием помешать законопроекту, придешь ли ты на помощь народу?
— Конечно, — живо ответил Помпей, — против тех, кто угрожает мечом, я выступлю с мечом и щитом.
Помпей и сам не заметил, как позволил себе прямую угрозу сенату. Спустя мгновение он был готов пожалеть о словах, сорвавшихся сгоряча, но было уже поздно. Кампанское поле, в том числе и Стеллатский участок, с древних времен объявленные неприкосновенными, были разделены между легионерами Помпея и многодетными римскими гражданами. Это были последние общественные земли в Италии, приносившие казне немалый доход от сдачи в аренду. А победоносный Помпей стал обязанным Цезарю и Крассу.
«Между тем Рим разделился на три стана — Помпея, Цезаря и Красса, — подводит итог Плутарх, — причем разумная, положительная часть граждан почитала Помпея, люди пылкие и неуравновешенные воспламенялись надеждами, внушаемыми Цезарем, Красс же, занимая промежуточную позицию, с выгодой пользовался поддержкой и тех и других. Постоянно меняя свои взгляды на дела управления, он не был ни надежным другом, ни непримиримым врагом, а легко отказывался ради личной выгоды как от расположения, так и от вражды, так что в короткое время много раз был то сторонником, то противником одних и тех же людей либо одних и тех же законов».
Граждане радовались примирению самых влиятельных римлян; они даже не заметили, как родилась в лице троих «непреоборимая сила, лишившая власти и сенат и народ». Причем Помпей — в недавнем прошлом всенародный любимец — незаметно для себя пожертвовал часть своего влияния, власти и народной любви в пользу своих новых «друзей». В апреле 56 г. до н. э. в провинциальном городке Луке собрался весь цвет Рима. Среди прочих были проконсул Ближней Испании Квинт Метелл Непот, пропретор Сардинии Аппий Клавдий, множество преторов, квесторов. Только ликторов, положенных должностным особам, насчитали сто двадцать человек. В Луку прибыло более двухсот сенаторов. Оказалось, все именитые гости были лишь фоном для более важного события, здесь произошедшего; их пригласил Цезарь, якобы посоветоваться насчет устройства завоеванной Галлии, — на самом же деле, чтобы без лишних подозрений встретиться с Крассом и Помпеем.
Здесь произошел раздел сфер влияния: за Цезарем осталась Галлия, Помпей пожелал обе испанских провинции, Крассу досталась Сирия. Чтобы закрепить соглашения, Помпею и Крассу необходимо было получить консульство.
