– Сегодня я покажу тебе дорогу в рай, – сказал он, снова улыбнувшись.
Пенелопа саркастически фыркнула в ответ, но пятиться не стала. Кэм же приблизился к ней почти вплотную, она с кривой усмешкой заявила:
– Вчера ночью я даже не приблизилась к воротам рая.
Кэмден вопросительно вскинул брови.
– Даже перед тем, как я все испортил?
Он с удовлетворением отметил, что на щеках жены выступил яркий румянец. А еще она тщательно избегала его испытующего взгляда. Черт возьми! Ну почему у него не хватило ума понять, что ее робость – отнюдь не напускная?
– Отвечай же, Пен…
Пенелопа взглянула на него с вызовом, что порадовало Кэма даже больше, чем заливший ее щеки румянец.
– Знаешь, я об этом забыла, – пробормотала она.
Герцог одобрительно рассмеялся.
– Маленькая лгунья!
– Не пытайся обманом проложить себе путь в мою постель, Кэм.
– Но ведь каждый заслуживает второго шанса, – разве не так?
Скрестив руки на груди, Пен не слишком благосклонно посмотрела на мужа. Ночь, исполненная самобичевания, и почти целый день, проведенный в попытках держаться от жены на расстоянии, научили Кэма тому, что иногда стоило промолчать. Именно так он сейчас и поступил.
– А если я откажусь? – спросила Пенелопа.
Кэмден вздохнул, почувствовав, что вот-вот снова потерпит неудачу.
– Тогда я тебя оставлю, – ответил он.
– Звучит обнадеживающе… – с сарказмом протянула Пен. Потом вдруг опустила руки, словно сдавалась на милость победителя, и добавила: – Я к вашим услугам, ваша светлость.
Если бы кто-то другой попросил Пенелопу еще раз пережить кошмар прошлой ночи, она ударила бы этого человека кочергой.
Но Кэмдену она задолжала гораздо больше, чем могла предположить. Пен знала, что ради нее он отказался от идеальной невесты, пышной свадьбы и объединения с одной из самых влиятельных семей Лондона. Однако она понятия не имела, что он женился на женщине, чье имя давно стало в лондонском обществе синонимом греха. И, следовательно, этот брак принес Кэмдену гораздо больше вреда, чем она могла предположить…
Судорожно сглотнув, Пен сказала себе, что сможет выдержать очередную попытку Кэмдена предъявить на нее свои права. Однако сердце сжималось от страха, а душу наводнил водоворот эмоций, среди которых Пен отчетливо распознала невольное влечение, раскаяние, негодование и, естественно, любовь. Мучаясь ночью от бессонницы, она дала себе слово стать идеальной герцогиней – пусть даже это ее убьет. И все же Пен знала, что гордый дух так просто не сломить. Ведь одно дело – представлять себя удобной послушной женой, совсем другое – стать ею на самом деле.
В зеленых глазах Кэмдена промелькнула печаль.
– Доверься мне, – сказал он почти шепотом.
– Мне придется, верно? – буркнула Пен и тут же вспомнила, что удобная жена мужу не перечит.
– Не беспокойся, мы будем действовать медленно, – Кэм взял ее за руку.
Пенелопа задрожала, но не только от страха.
– Я бы предпочла покончить с этим поскорее, – прошептала она.
Поцеловав руку жены – все пальчики, – Кэмден проговорил:
– Поверь, сейчас все будет иначе.
Но Пенелопа ему не верила. Она снова вспомнила о прошлой ночи, и сердце ее болезненно сжалось.
Тут Кэмден выпустил.
– Повернись.
– Зачем? – Пенелопа насторожилась.
Губы Кэмдена дрогнули в улыбке.
– Я помогу тебе раздеться.
– Это необходимо? – спросила Пен, но все же развернулась. Она испытывала облегчение, скрывшись от горящего огнем взгляда Кэма. Он выглядел таким самодовольным!.. Словно знал какой-то очень важный секрет… А еще он выглядел так, как будто собирался приготовить из нее ужин. Все это никак не могло унять ее беспокойства.
Кэмден осторожно развязал широкую ленту, подчеркивавшую неестественно завышенную талию ее платья, и тихо проговорил:
– Да, совершенно необходимо.
Пен подхватила лиф платья, едва не обнаживший ее грудь.
– Нужно что-то придумать с моей одеждой, – пробормотала она.
– Уже придумал. – Кэмден ловко расшнуровал корсет.
Однако Пен было не до веселья. Ее колени заметно дрожали, когда она переступила через упавшее к ногам платье.
– Кэм, ты ведь знаешь, о чем я…
– Знаю. – Ловкие пальцы освободили Пен от корсета. – И я позабочусь о твоей одежде. Но не сегодня.
Пен вздрогнула, когда руки мужа коснулись ее обнаженных плеч.
– Да, не сегодня, – пролепетала она, и собственный голос показался ей ужасно противным и писклявым. – Мне… мне снять сорочку?
– Пока нет, – ответил муж. И Пен не могла не заметить, каким хриплым вдруг стал его голос.
А пальцы Кэма тем временем скользили по ее спине и по плечам. Пен никогда не считала свою кожу слишком уж чувствительной, но сейчас ее словно покалывало мириадами иголочек. Затем Кэмден приподнял ее волосы и начал осторожно массировать шею, почти тотчас же покрывшуюся горячими мурашками. Соски же превратились в болезненно-тугие бусины.
Пен застонала – и замерла в удивлении. После того, что произошло вчера, она думала, что уже никогда не сможет испытать возбуждения. Сегодня же Кэм обращался с ней как с девственницей, коей она уже не являлась, и его ласки доставляли ей необычайное удовольствие. Конечно, она знала, что ласки мужа приведут к очередному унижению, однако какая-то глупая и упрямая частичка ее души отказывалась в это верить.
Пальцы Пен то сжимались, то разжимались, и она непроизвольно поджимала пальцы ног в атласных туфельках матери Кэма. Груди же ее набухали, а соски отвердели. Она ужасно нервничала, когда Кэм повел ее наверх, но теперь, когда он так ласково прикасался к ней и не просил о большем, она, как ей почудилсь, оказалась в восхитительном волшебном сне.
Тихонько вздохнув, Пен прикрыла глаза – и вдруг вскрикнула:
– Ой!..
Укус Кэма в плечо пронзил ее точно молния летнее небо, и она тотчас же открыла глаза.
– Не засыпай. – Кэм улыбнулся и легонько прикусил мочку ее уха.
Когда же муж снова принялся ее ласкать, она застонала и всхлипнула, внезапно вспомнив о том, к чему приведет кратковременное удовольствие.
– Тише, Пен, тише, – прошептал Кэмден. Кончики его пальцев поглаживали ее соски сквозь тонкую ткань сорочки до тех пор, пока она не начала извиваться всем телом.
– Мне нравится твоя грудь, – пробормотал Кэм, перекатывая в пальцах тугие бусины. – Мне нравится, как твердеют твои соски, и мне нравится, как ты дрожишь, когда я к ним прикасаюсь.
