– Ты жаловался, что я слишком послушна. Так что теперь поздно менять свое мнение.
– Должно быть, я неверно тебя оценил.
– Оцени заново, но уже раздетым.
Удивленный, возбужденный и восхищенный, Кэм от души рассмеялся. Эта женщина показалась ему бесконечно привлекательной еще в Италии. Хотя там она не просила его снять с себя одежду.
Что ж, возможно, его отношения с женой развивались гораздо успешнее, чем он мог предположить.
– А какое наказание будет назначено за неподчинение?
Пен пожала плечами, хотя блеск ее темных глаз свидетельствовал о том, что она не так уж бесстрастна.
– Не будешь подчиняться, не получишь приз.
– Хорошо, ты меня убедила. – Кэмден поспешно стянул с себя штаны.
Пен ждала от него подтверждения того, что он действительно желал ее настоящую. Кэм знал это и потому выпрямился во весь рост, позволив жене смотреть на него сколько вздумается. Хотя чувствовал себя ужасно глупо с выставленным напоказ мужским достоинством.
А Пен густо покраснела, внимательно рассматривая его тело.
Кэмден усмехнулся и сказал:
– Мое мужское великолепие не должно лишать тебя дара речи. Ведь ты уже видела все, не так ли?
Однако Пен продолжала смотреть. В какой-то момент Кэмден вздрогнул, хотя ночь выдалась совсем не холодная. К тому же в камине пылал огонь.
– Обычно ты не даешь мне возможности хорошенько тебя оглядеть.
И Кэмдена при этих ее словах охватило чувство вины. До сего дня он тотчас же увлекал Пен в постель. Конечно, он возбуждал ее, но действовал при этом беспощадно.
– Ложись. – Пен, наконец, подняла глаза. Ее веки отяжелели, а щеки покрывал лихорадочный румянец. И теперь Кэм почувствовал, что эта игра повлияла и на ее самообладание.
Подавшись вперед, он схватил жену за руку и тотчас ощутил исходившую от нее силу. Да, он женился не на хрупкой лилии, а на настоящей львице.
– Иди ко мне, дорогая.
– Не сейчас. – Пен сделала шаг назад, высвобождая свою руку.
– Пен, не дразни меня.
– Это тебе не повредит, Кэм. Знаешь, с возрастом ты стал отвратительно надменным. А теперь – на постель. Будьте любезны, ваша светлость.
– Не называй меня так.
– Сегодня я буду называть тебя так, как захочу. – Пен выдержала паузу. – Ваша светлость.
Кэмден не знал, что ему делать – целовать жену до тех пор, пока с ее лица не сойдет это дерзкое выражение, или же перекинуть через колено и хорошенько отшлепать. Наверное, следовало сделать и то, и другое. Но ведь она пообещала ему приз… Кэм бросил на жену многозначительный взгляд, потом покорно растянулся на кровати.
В тишине комнаты он слышал, как Пен вздохнула. Испытывала облегчение? Нервничала? Или предвкушала то, что сейчас произойдет?
Кэмден заерзал на простынях. Их перекладывали лавандой, и теперь сладкий аромат щекотал ноздри.
– Я чувствую себя глупо.
Исполненную неизвестности тишину по-прежнему ничто не нарушало. Наконец Кэмден не выдержал и воскликнул:
– Пен, ради всего святого, прикоснись ко мне!
Однако Пенелопа продолжала смотреть на мужа, стоя у изножия кровати.
– Позже.
– Пен, какого черта?! – Кэмден хотел уже подняться, но жена покачала головой.
– Нет, оставайся на месте.
Несколько долгих минут Кэм молча смотрел в горевшие вызовом глаза жены. Вероятно, она хотела ему доказать, что с этой неукротимой версией Пенелопы Торн ему не совладать. А, к черту! Если для того, чтобы добиться чего-то стоящего, требуется пройти через унижение, он готов.
Тут Пен подошла к золоченому столику, на котором стояло несколько графинов. Кэм снова со стоном повалился на матрас и теперь рассматривал замысловатые узоры на потолке. Часы внизу пробили два. Они с Пен были дома менее часа, а Кэмдену казалось, что возбуждение не покидало его уже несколько дней.
Внезапно послышался звон стекла, а затем – голос Пенелопы:
– Так, очень хорошо…
– Хочешь выпить для смелости?
– А ты?
«Все, с вежливостью покончено», – решил Кэмден и заорал в ответ.
– Мне нужна только ты! Нужна влажная и готовая ко всему!
Тут Кэм повернул голову, уверенный, что увидит выражение отвращения на прекрасном лице жены. Но вместо этого она казалась заинтригованной. И, черт возьми, расхаживала по спальне, потягивая вино. Потом вдруг остановилась в самом темном углу и в задумчивости проговорила:
– Мне не нравится эта картина с изображением Аполлона и Дафны. Нужно повесить сюда другую.
Проклятье, черт возьми! Подумать только – ему не нравилась ее покорность! Вероятно, он сошел с ума, когда предложил изменить существующее положение вещей. Если бы Пен оставалась прежней послушной Пенелопой, он уже давно погрузился бы в горячие глубины ее лона.
«Но в эту игру играют двое», – тут же напомнил себе Кэмден. И снова посмотрел на жену. В своей длинной белоснежной сорочке она выглядела как прекрасная жрица какого-то экзотического культа.
– Что ж, давай поговорим об искусстве. До рассвета еще далеко.
«Ха! Вот теперь-то она удивилась», – подумал Кэмден, постаравшись придать своему лицу невозмутимое выражение. Пенелопа же смотрела на него во все глаза. Вероятно, она решила, что подвергнет его изощренной пытке. Теперь посмотрим, понравится ли этой очаровательной ведьме ее же собственная игра.
Тут Пенелопа вдруг прищурилась – как если бы разгадала тактику мужа.
– Внизу есть прелестный пейзаж, который будет замечательно смотреться здесь.
– Тернер? – Кэмден попытался сесть и тут же с удовлетворением заметил, как Пен сделала шаг вперед, чтобы ему помешать. – Давай принесем и посмотрим на месте.
Пен остановилась в нескольких шагах от кровати.
– Но ты не можешь разгуливать по дому нагишом…
Кэм снова откинулся на подушки.
– Это мой дом, и я могу тут делать все, что пожелаю.
– Слугам это не понравится.
– Они спят. К тому же нам срочно нужно решить вопрос с картиной.
– Я могу подождать до утра, – ответила Пенелопа.
Кэму требовались неимоверные усилия, чтобы оставаться невозмутимым.
– Наверное, нам стоит привезти несколько полотен из Фентонуика, – проговорил он. Самые ценные приобретения моего деда висят в той галерее.
Пен с подозрением посмотрела на мужа.
– Да, я знаю. Ты мне показывал. Что, не помнишь?
– Прекрасно помню. – Это было после того, как он все испортил в их первую брачную ночь. Пен тогда вздрагивала каждый раз, как он к ней прикасался. Точно так же, как вздрагивала сегодня вечером, когда он взял ее за руку на концерте.
