Множество зданий, составляющих в совокупности этот дворец, демонстрируют полное отсутствие единства стиля, что не позволяет назвать Топкапысарай архитектурным ансамблем. Ведь строился он многими султанами, начиная с Мехмета Завоевателя: «Это скорее скопление дворцов, домов, корпусов, кое-как собранных вместе в зависимости от потребностей или причуд различных властителей, нежели один дворец»
. Почти по единодушному мнению иностранных путешественников, если «в архитектуре дворца нет ничего примечательного», если «с внешней стороны он довольно неказист», то зато внутри эти образующие дворец здания «украшены с такой роскошью, что ничего более великолепного себе невозможно и представить»
.
Именно скрытый за третьими воротами комплекс зданий и представляет собой постоянную резиденцию султана, его «дом», состоящий персонально из его гарема, личных служителей, слуг и рабов. Если поверить на слово Эвлийи Челеби (что сделать, признаться, довольно трудно), то персонал Сераля насчитывает 40 тысяч солдат и воинов, вооруженных алебардами, служителей и рабов, поваров, пирожников и хлебопеков, аджемиогланов, обойщиков и ковровщиков, евнухов (черных), привратников (белых и черных), палачей, конюхов, а также — 12 тысяч садовников
. Приведенные цифры явно преувеличены. Один документ конца XVII века
упоминает иную численность дворцового персонала: 14 500 «служителей, аджеми, садовников, аг Сераля, пенсионеров, лиц, занятых на кухне, в арсенале и в конюшнях, музыкантов, привратников, секретарей и лиц, занятых на бойнях». Последнее число более правдоподобно и к тому же согласуется с финансовыми ведомостями. Как бы то ни было, «Сераль — это подлинное государство, отделенное от города своими законами и совершенно особым образом существования: порядок в нем поддерживается легко, так как его обитатели знакомы лишь между собой, знают лишь то, чему их здесь обучили, и не догадываются о том, что на свете есть свобода»
. Действительно, Великий Господин и его слуги живут в почти полной изоляции, и, таким образом, как замечает Пьетро делла Валле, «внутренние слуги — это те, кто почти всегда остается за третьими воротами; те, кто видит Великого Господина воочию и служит ему, живут, как и он, вне какого-либо общения с внешним миром. Вот почему вне стен Сераля очень мало достоверно известно о том, что происходит в них»
. Дошедшие до нас описания Сераля (Сарай-и эндерун) в XVI–XVII веках являются либо полной выдумкой от начала и до конца, либо пересказом свидетельств тех немногих турок, которые могли не только входить в Сераль, но и выходить из него. Первое более или менее точное представление о Серале европейцы получили только в XIX веке, когда султаны покинули его, и еще позднее, в XX веке, когда он, уже при Республике, был преобразован в национальный музей, открытый для посетителей.
Выяснилось, что дворец, как и частный турецкий дом, состоит из двух «половин»: это — селямлик, где обычно пребывает султан в его мужском окружении, и гарем, настоящий «женский квартал», находящийся под надзором черных евнухов. Селямлик представляет собой совокупность комнат и строений, разраставшихся довольно-таки стихийно по мере роста потребности в жилье у увеличивающейся численно свиты и челяди. Другими словами, основное здание дворца в годы правления череды султанов делилось перегородками, около него возникали пристройки, а затем и отдельные (в территориальном, но не в функциональном отношении) строения и здания. Все эти работы проводились, разумеется, без всякой заботы о сохранении единства архитектурного стиля
.
Среди множества комнат и иных помещений своей роскошью выделяется гостиная, обязанная своим возникновением, вероятно, Сулейману Великолепному: она полностью облицована изразцами. В ней султан развлекался, иногда и в присутствии гарема. В подобных случаях подбирали лишь слепых музыкантов, а весь персонал, не имевший права входить в гарем, выпроваживался вон. По степени помпезности к этому салону приближаются спальные комнаты некоторых султанов — Мурада III, Ахмета I и Мехмета IV, например. Комната Мурада III также облицована изразцами. По соседству с ней Ахмет I устроил свою библиотеку — единственную во всем селямлике; позднее, правда, султан Ахмет III отвел для своей большой библиотеки отдельное здание в третьем дворе. На месте дошедшей до нас обеденной залы с очаровательной по стенам и плафону росписью (она была построена по повелению Ахмета III) существовала, должно быть, ее предшественница, но от нее не осталось и следа.
В противоположность Селиму I, Сулейману Великолепному в XVI веке и Мураду IV в XVII, которые вели деятельный образ жизни и часто возглавляли походы своих армий, почти все султаны XVII века оставались, так сказать, узниками своего Сераля, влача в нем жизнь без событий. По замечанию одного наблюдательного француза, «султан освобождается от бремени ведения самых важных государственных дел, возлагая его на великого визиря; он проводит день за днем в окружении своих детей, жен, евнухов, немых и карликов, которые обожают его как бога и трепещут, едва завидев его тень»
. Однако вести в своем гареме такую тихую размеренную жизнь, без заботы и печали, становится со временем занятием весьма затруднительным: селямлик не раз заполняется бунтующими янычарами, которые не только не трепещут перед тенью султана, но и присваивают себе право свергать его с престола и предавать смерти, как это в XVII веке было с Османом II и Ибрагимом I. Вообще надо сказать, что султаны, начиная с Селима II, махнули рукой на свои государственные обязанности: Селим II, по прозвищу Пьяница, проводил жизнь в мужском обществе, предаваясь развлечению, которое оправдывало его прозвище. Ибрагим I Безумец находил удовольствие в разврате и в поистине безумных тратах на меха, невольниц и амбру. Мехмет IV полностью подпал под влияние своей матери, которая держала его как пленного в его же селямлике.
Одно помещение в этой части дворца получило в XVII веке мрачную известность, а именно кафес — клетка. Начиная с Баязида I, многократно случалось так, что новый султан предавал смерти своих братьев, чтобы устранить возможных претендентов на престол. Утверждалось, что Мехмет III, приняв власть, велел умертвить девятнадцать своих братьев и семь наложниц своего отца Мурада III. Всего у Мурада имелось 103 ребенка, из которых в момент воцарения Мехмета, его первенца, оставались живы 20 сыновей и 27 дочерей
.
Бывало, однако, что некоторые султаны колебались прибегнуть к этой радикальной мере, особенно если речь шла о жизни или смерти их единоутробных братьев. В этом случае их помещали вместе с их наложницами в «апартаменты» с зарешеченными не только окнами, но и дверью — короче, сажали в клетку (кафес), к которой приставлялась неусыпная стража. В 1640 году Ибрагим, который уже немало лет провел в кафесе, успев свыкнуться со своей клеткой, однажды ночью проснулся от страшных ударов в дверь, которую он все-таки успел забаррикадировать изнутри. Причиной этого ужасающего грохота стало то, что Мурад IV был низложен и умерщвлен, и вот теперь заговорщики ломились в камеру Ибрагима, чтобы провозгласить его султаном. Лишь после того, как дверь удалось взломать и Ибрагиму была предъявлена голова его брата, принц успокоился и согласился покинуть кафес.
В другом крыле дворца Сарай-и эндерун располагался гарем, где жили супруги и наложницы султана под началом султанши-матери (валиде султан) и под надзором бдительной стражи из чернокожих евнухов, которыми командовал кызлар-агасы (ага девушек). Кызлар-агасы — персонаж, вообще говоря, довольно важный. В XVII веке, когда султанши-матери, случалось, захватывали фактическую власть в Империи, лица, занимавшие эту должность, приобретали вместе с ней и значительное влияние на ход дел в государстве.
