Покорная воле свекрови, которая намерена была с ее помощью обеспечить наследование трона, Мария Федоровна родила восьмерых детей. Следовательно, она являлась, во-первых, женой императора Павла, во-вторых, матерью императора Александра, в-третьих, матерью императора Константина, хоть и процарствовавшего всего несколько дней, но успевшего оставить след в династической истории, и, в-четвертых, матерью императора Николая I. Я не помню еще подобного рекорда – быть матерью трех императоров.
И притом Мария Федоровна была крайне несчастной.
Двадцать лет, лучшие годы жизни, она провела фактически в ссылке, в бедности, в изгнании.
Затем ее муж пять лет занимал престол и был убит с ведома старшего сына, ставшего императором. Этого Мария Федоровна сыну не простила до конца жизни и провела оставшиеся десятилетия в добровольном изгнании в Павловске.
В 1782 году Екатерина приказала Павлу отправиться в заграничное путешествие.
Павел испугался. Он понял, что мать хочет, пользуясь его отсутствием, назначить наследником престола его сына Александра, которому только что исполнилось пять лет. Своих намерений Екатерина не скрывала и разрабатывала новый закон о престолонаследии.
Но ослушаться матери Павел не посмел. Вместе с Марией Федоровной, но без детей, которых Екатерина не разрешила взять с собой, он поехал в путешествие.
Екатерина была убеждена, что ее тупой, придурковатый сын опозорится при европейских дворах. Но случилось иное. В Европе увидели совсем не того Павла, каким рисовали им дипломаты в своих донесениях. Ведь настоящего цесаревича никто еще не видал.
Неизвестно, кто пустил слух о том, что Павел – современный Гамлет. Но именно так после долгой беседы назвал его великий французский энциклопедист д'Аламбер, а император австрийский Иосиф наградил пятьюдесятью дукатами актера, который в присутствии Павла сыграл шекспировского «Гамлета». «Показав тем, – сказал император, – что в зале находятся два Гамлета».
Павел знал о своей репутации и поддерживал ее. Он даже объявил, что ему явилась тень (только не отца, а прадеда – Петра Великого), которая воскликнула: «Павел, бедный Павел!»
Если есть Гамлет, то есть и мать-убийца.
При всех дворах говорили об одном: благородному рыцарю, русскому Гамлету угрожает смерть от руки собственной матери. В этой обстановке лишить Павла престола в пользу Александра оказалось невозможно. Глупый, тупой, придурковатый наследник замечательно обыграл свою гениальную маму.
Знаменательная деталь: Екатерина запретила представлять «Гамлета» в России, опасаясь параллелей с судьбой ее мужа и сына.
От Гамлета один шаг до рыцарских идеалов. Мальчишеские игры становятся символом жизни. «Когда я приду к власти, я превращу эту распущенную, проворовавшуюся страну в образцовое рыцарское государство». Такова была позиция Павла.
И вдруг на мир обрушивается Великая французская революция, крушение европейского порядка, гибель рыцарства французского. Надо что-то делать!
При известии о падении Бастилии Павел ворвался в кабинет матери, размахивая газетой.
– Что они все там толкуют! – завопил он от дверей. – Надо тотчас же все прекратить пушками!
Мудрая Екатерина осадила сына (этого он ей тоже не простил, хотя слова ее оказались пророческими):
– Ты – жестокая тварь! Неужели ты не понимаешь, что пушками нельзя победить идеи? Если ты так будешь царствовать, то твое царствование продлится недолго.
Известие о воцарении в России Павла, известного масона, врага демократии, ненавистника екатерининского либерализма, было встречено на Мальте с интересом и даже надеждой.
Дела ордена шли из рук вон плохо, а в завоеванной Россией части Польши находились орденские земли, завещанные одним из польских вельмож. И доходы с этих земель на Мальту не поступали.
И тогда на Мальте придумали (явно не без предварительного совета с ближайшими людьми Павла, а может, и с самим императором) удивительное посольство.
Исполнителем представления стал граф Литта – мальтийский рыцарь, уже десять лет живший в России, даже награжденный орденом Святого Георгия 3-й степени за заслуги в обучении морскому делу русских офицеров. Этот граф собрал поезд из тридцати девяти карет, и сначала караван целый день лениво колесил по пыльным дорогам петербургских окраин, пока кареты не покрылись пылью, а кучера и лакеи на запятках не превратились в серых истуканов.
Павел стоял у окна, ожидая прибытия посольства.
Наконец в третьем часу пополудни измученный поезд подъехал к дверям дворца.
Флигель-адъютант, спустившийся к гостям, вернулся доложить, что прибыли странники, объехавшие полмира в поисках защитника и покровителя.
– Кто эти странники? – спросил Павел.
– Рыцари Мальтийского ордена просят аудиенции.
– Зовите их, – ответил Павел и направился в тронный зал, где, сидя на троне, принял послов.
От имени послов говорил единственный среди них настоящий мальтиец, граф Литта, который владел русским языком, что облегчало представление комедии.
– Странствуя по аравийской земле, – произнес граф, – и увидя сей чудесный замок, мы постучали в его ворота, узнав, что в нем обитает величайший господин христианского мира…
За окном светило российское солнце, до аравийской земли было ехать и ехать – тысячи недостижимых верст. Но император был рад – его детские мечтания приобретали форму настоящих рыцарских забав.
Тут же Павел пожаловал Мальтийскому ордену доходы с польских земель, а также соизволил напялить на себя древнюю кольчугу, присланную из Ла-Валетты. Затем Павел призвал к себе наследника престола, юного Александра, и велел стать на колени. Мечом, также подаренным мальтийскими рыцарями, он трижды плашмя ударил сына по плечу, произведя его в первые российские рыцари.
Павел создал в России великие приоратства ордена, выделил средства из казны и не скрывал, что намерен именно в России, ставшей отныне оплотом европейского рыцарства, восстановить истинный порядок, покоящийся на самодержавии и подлинном благородстве.
Россия дала убежище французским роялистам – Павел оставался в убеждении, что пушки могут справиться с идеями.
Людовик XVI обосновался с двором в прибалтийской Митаве, а на Волыни расположился семитысячный корпус роялистов принца Конде, умудрившийся не сыграть ровным счетом никакой роли в грядущих сражениях.
Узнав об этих событиях в России, Наполеон воскликнул:
– Русский император – Дон Кихот… Русский Дон Кихот!
Это прозвище пристало к Павлу даже прочнее, чем имя Гамлета. По России ходили вирши, где Павла называли именно так, и даже через полвека Герцен напишет: «Павел I явил собой отвратительное и смехотворное зрелище коронованного Дон Кихота».
Тем временем владения ордена в России росли. Теперь доходы на содержание его армии поступали в основном из русской казны… И тут случился казус.
