Исследователь Константин Гломозда описывает знамя Черных Запорожцев как черный значок со скошенным краем с изображением на лицевой стороне трезубца с надписью «1-й конный полк Чёрных Запорожцев». На обратной стороне знамени был изображен череп с костями и надписью «Украина или смерть». Между тем ни сотник Борис Монкевич, ни командир полка Петро Дяченко в своих мемуарах об изображениях знамени не сообщают.
Отметим, что похожее знамя использовали украинские повстанцы в Холодном Яру в 1921—1923 годах
.
Во время Гражданской войны «мертвую голову» в качестве воинской символики использовали бойцы вооруженных сил Белорусской Народной Республики.
Стоит упомянуть и об использовании «адамовой головы» частями красноармейцев и анархистскими отрядами Нестора Махно. В этом случае имеет место намеренное искажение подлинного значения использования символа в воинской традиции и придание ему зловещего характера смерти и разрушения. Очевидно, с этой целью на авиационной технике РККА изображались черные кошки, демоны и прочие атрибуты нечистой силы (например, 13-й Казанский авиаотряд РККА носил название «Чертова дюжина»). Черепа и кости на большевистских знаменах, под которыми претворялся в жизнь красный террор, символизировали отнюдь не готовность красноармейцев пожертвовать жизнью в сражении с врагами «социалистической родины». В данном случае речь шла о принесении смерти врагам «мирового пролетариата»: «буржуям», монархистам, помещикам и прочей «контре». Повстанцы батьки Махно, на отдельных знаменах которых также присутствовала «адамова голова», оправдывали свою борьбу другим сомнительным лозунгом — «добычей вольности трудовому народу».
Во время Второй мировой войны традицию использования символики смерти продолжили казаки XV Казачьего Кавалерийского корпуса генерала Гельмута фон Паннвица, принимавшие участие в боевых действиях на стороне нацистской Германии
. Знамя 1-й Русской бригады СС «Дружина» под командованием В.В. Гиль-Родионова представляло собой большое черное бархатное полотнище с вышитыми золотом черепом и костями
. Флаг с «адамовой головой» использовался 96-м казачьим полком, принимавшим участие в боевых действиях в Приднестровье и Абхазии.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
В ИНОСТРАННЫХ ВОИНСКИХ ФОРМИРОВАНИЯХ
Во второй половине XII в. в Иерусалиме существовал духовно-рыцарский орден Благой Смерти, воины которого носили поверх доспехов черные плащи с белым черепом и костями на правом плече
.
В середине XII в. в Иерусалиме из больных проказой рыцарей был сформирован эскадрон смерти или Эскадрон ожидающих благословенной дорогой смерти.
Учитывая характер страшной болезни, смерть для этих воинов была благом, причем не только в духовном смысле: они сражались до конца и никогда не отступали. Именно поэтому символом эскадрона был выбран череп с костями. Крестоносное братство было немногочисленным и более точно его можно определить как передовой отряд ордена Св. Лазаря.
В битве при Монгисаре 25 ноября 1177 г. 350—500 рыцарей и до 4 тыс. пехотинцев христианского войска разгромили армию Саладина численностью в 18—30 тыс. В сражении особенно отличились воины эскадрона смерти, атаковавшие вместе с королем силами примерно в 50 рыцарей (при поддержке 80 тамплиеров и 50 госпитальеров) конных мамлюков личной гвардии Саладина (около 1000 человек), прикрывавших ставку султана. Будущий покоритель Иерусалима и его отборные солдаты были обращены в бегство теми рыцарями, которые своей невероятной храбростью вызывали у противника панический страх. Этот эпизод сыграл ключевую роль в битве, решив се общий исход.
После смерти Балдуина IV (Балдуин IV Прокаженный — король Иерусалима с 1174 по 1185 год) орден Св. Лазаря утратил свое влияние при дворе. Новый правитель не испытывал особой симпатии к войску прокаженных, однако эскадрон смерти настолько отменно зарекомендовал себя в сражениях, что его дальнейшее участие в битвах не подвергалось никаким сомнениям. В Хатгинском сражении (1187 г.) войска Саладина взяли реванш, и эти рыцари разделили общую участь большинства христианских воинов, до конца выполнив свой долг.
Средневековое рыцарское мировоззрение четко выражает один из орденских кодексов: «Поистине неустрашимый воин и во всех отношениях себя обезопасивший тот, — кто тело облекает броней железа, а душу бронею веры. Снабженный двойным оружием он не боится ни беса, ни человека. И не страшится, конечно, смерти тот, кому смерть желанна… Верно и добровольно он стоит за Христа, и более того — он желает умереть, чтобы быть при Христе»
.
Между тем Лев Карсавин отмечал внутренние противоречия в идеале «рыцаря Христова»: «Такие воины — истинные воители Христовы — могут сражаться за дело Господне. Пусть убивают они врагов или гибнут сами. Им нечего бояться. Славно претерпеть смерть за Христа и не преступно убивать других за Него. Христов рыцарь убивает безгрешно и умирает со спокойной совестью. Умирая, он трудится для себя, убивая, — для Христа. Недаром носит он меч. Служитель Бога, он — каратель злых и спаситель добрых… Он мститель, служащий Христу, и защитник христианского рода…»
В поэме немецкого поэта XV века Гарнира фон Зустерена мы также встречаем упоминание об использовании символики смерти средневековым рыцарством:
Вот рыцарь!
Мрачной чернотою страшен.
В руках — кровавый флаг,
Шлем черепом украшен…
С середины XVIII в. символика смерти приобрела популярность в европейских армиях. В 1740 году, во время траурной церемонии похорон короля Пруссии Фридриха-Вильгельма I, Рыцарский зал королевского дворца был задрапирован черными полотнищами с вышитыми на них серебряной нитью черепом и скрещенными костями. Изображение черепа было слегка повернуто вправо и не имело нижней челюсти. Спустя год в память о монархе были сформированы регулярные 1-й и 2-й полки Королевских лейб-гусар, носившие черную униформу (чикчиры, доломан и ментик) и черный кивер (Flugelmuetze) с выполненной в прусской манере серебряной эмблемой — черепом с костями
. Символике смерти придавалось особое сакральное значение, отнюдь не связанное с некой воинской бравадой, желанием выделить свою часть среди прочих или запугать противника. Более того, ее использование послужило основанием для наименования полка как «Черные Мертвоголовые гусары» («Shwarze Totenkopfhusaren»). По словам В. Акунова, в метафизическом смысле использование «мертвой головы» обозначало единство войны и смерти.
Полковая песня лейб-гусар, между прочим, содержала следующие строки:
Мы в черное одеты,
Мы кровью залиты,
На шлемах наших — черепа.
Ура! Ура!
Мы стоим непоколебимо!
Отличительным воинским символом второго полка лейб-гусар стало изображение самой смерти в образе лежащего скелета с косой и песочными часами. Употребление подобной символики смерти в европейских армиях не имеет аналогов.
Череп и кости в этих двух гусарских полках, несмотря на все реорганизации прусской, а затем и германской армий использовались не только до 1918 года, но и были унаследованы армиями Веймарской республики и Третьего рейха.
