Еще задолго до прибытия фельдмаршала Вальдерзее международное войско, выдержавшее в течение месяца встречные бои у Тяньцзиня, двинулось (5 августа н. ст.) вперед, и уже 15 (2) августа русские войска под командой генерала Линевича заняли столицу Китая. В то же время русский отряд генерала Ренненкампфа походным порядком пересекал Маньчжурию с севера на юг, почти не встречая сопротивления.
Посольский квартал в Пекине оказался нетронутым: он был, в сущности, только блокирован китайскими войсками в течение двух месяцев. Тотчас же Россия, возвращаясь к политике доброжелательства к Китаю, поспешила отмежеваться от остальных держав.
8–21 августа государь, считая военную экспедицию оконченной, распорядился приостановить дальнейшую отправку русских войск в Китай. 12–25 августа Россия обратилась к державам с циркулярной нотой, рекомендуя не только увести из Пекина международное войско, но и переселить миссии в более безопасный Тяньцзинь: в Пекине сейчас все равно нет китайского правительства, указывалось в ноте. Больше того – оно и не может вернуться в Пекин, пока в нем стоят иностранные войска; и даже если бы оно и вернулось, его бы не стали слушаться в стране, считая его пленным.
Германия особенно резко восстала против этой точки зрения. Россию обвинили в том, что она нарушает единый фронт держав. Однако вскоре и другие государства убедились в том, что русская точка зрения при создавшихся условиях была обоснованной.
С кем вести переговоры? Китайское правительство было неизвестно где; не знали в точности, из кого оно состоит. Международный отряд, опиравшийся на линию Пекин – Тяньцзинь – Таку, занимал китайскую столицу; европейские мародеры грабили дворцы запретного города; но это был только маленький островок во враждебном желтом море. Китай не сдался. Державы предъявили китайцам (15 сентября) требование о выдаче «виновников восстания», в том числе принца Туана; в ответ пришло известие, что 25 сентября тот же принц Туан назначен председателем Государственного совета!.. Отчаянное предложение тяньцзиньского консульского корпуса – угроза разрушить в виде наказания могилы предков маньчжурской династии – не встретило сочувствия и у западных правительств. Русские войска между тем заняли всю Маньчжурию от русской границы до Ляодунского полуострова. Работы по постройке железной дороги возобновились.
Державы стали разрабатывать проект условий ликвидации «боксерского инцидента» (в конце концов была принята фикция, что с Китаем не было войны). Россия в этих переговорах старалась отстоять возможно более выгодные условия для Китая. В частности, она упорно боролась против требования о выдаче и о предании смертной казни высших китайских сановников, считавшихся сторонниками движения против иностранцев. В конце года нота была наконец вручена отыскавшемуся китайскому правительству, которое не замедлило на все согласиться; и международный отряд покинул Пекин.
[30]
В результате двух событий, вызванных не Россией, – занятия Киао-Чао немцами и восстания «боксеров» – Россия таким образом получила в руки незамерзающий порт на Тихом океане и полосу – широкую полосу – территории, соединяющей этот порт с прежними русскими владениями, о чем писал государь в своей резолюции от 2 апреля 1895 г. Эти цели были достигнуты, хотя владение территорией было еще не оформлено; однако обстановка во многом осложнилась. Авторитет китайского правительства, на добрых отношениях с которым основывалась первоначальная «большая азиатская программа», был сильно подорван; оно еще могло поддерживать внутреннее единство государства, но во внешней политике вынуждено было все время оглядываться на весьма ревнивое национальное движение, для которого все иностранцы были равны, и всякая уступка им казалась государственной изменой.
Следует, впрочем, отметить, что не действия России ослабили этот авторитет маньчжурской династии: поражение в войне с Японией, беспрепятственное занятие немцами Киао-Чао, а для некоторой части интеллигенции, начинавшей «европеизироваться», также решительный отказ от внутренних реформ – все это создавало китайской власти растущее число врагов совершенно независимо от занятия русскими Порт-Артура. Если бы Россия окончательно отстранилась от китайских событий и не закрепила за собой соседних областей – это едва ли бы создало для нее лучшее исходное положение при борьбе за преобладание на Дальнем Востоке: весьма вероятно, что это было бы только сочтено признаком слабости; китайский народ все равно не стал бы выделять русских из общей массы «белых чертей», а благоволение слабеющей маньчжурской династии весило уже весьма немного.
Маньчжурия в ту пору была весьма редко населена – на ее огромном пространстве около миллиона квадратных верст было всего 3–4 миллиона жителей. Эта провинция, вотчина китайского императорского дома, была тогда еще закрыта для поселенцев. Во многих местностях вдоль строящейся Восточно-Китайской дороги китайское население почти отсутствовало. Маньчжурия была как бы прямым продолжением Сибири – в лучших, наиболее плодородных ее частях.
* * *
На Дальнем Востоке Россия встречала наступление XX в. при благоприятной обстановке. Сибирь находилась в периоде быстрого роста. Организованное в начале царствования императора Николая II Переселенческое управление направляло широкие потоки «ходоков» и переселенцев из Европейской России в наиболее пригодные для ведения сельского хозяйства местности. Сибирская дорога доходила непрерывной колеей до Иркутска и действовала на нескольких других участках (например, в Уссурийском крае). Население Сибири за 5–6 лет увеличивалось с возрастающей быстротой. На сибирские губернии еще в 1896 г. было распространено действие судебных уставов 1864 г.
Указом 12 июня 1900 г. государь провел важную реформу – об отмене ссылки на поселение в Сибирь. Мера эта, упразднявшая так хорошо – понаслышке – известную всюду за границей «сибирскую ссылку», отнюдь не была отменой жестокой системы репрессий, которую в таких мрачных красках представляли себе в Западной Европе под «страшным» именем Сибири: это была мера предохранения ценной русской окраины против ее «засорения» нежелательными элементами. Не Сибирь была слишком плоха для ссыльных – ссыльные были недостаточно «хороши» для Сибири! Государь, как говорится в указе, решил «снять с Сибири тяжелое бремя местности, в течение веков наполненной людьми порочными».
[31]
В качестве места ссылки был оставлен только остров Сахалин; кроме того, разумеется, не были упразднены существовавшие в Сибири (и не только в Сибири) каторжные тюрьмы. «Вестник Европы» вполне основательно сопоставлял отмену ссылки в Сибирь с развитием событий в Китае: «В будущем, более или менее близком, следует ожидать или действительного преобразования Китая, или соперничества держав на его развалинах. И в том и в другом предположении такая обширная часть нашей империи, как Сибирь, непосредственно примыкающая к древнему Китаю, не должна являться только узкою железнодорожной полосой, служащей к соединению Европейской России с берегами Тихого океана; надобно желать Сибири быстрого и широкого развития местных сил, что, в свою очередь, будет иметь последствием привлечение в нее из метрополии всего, что в ней есть лучшего и предприимчивого, – в противность тому, чем европейская Россия награждала Сибирь до настоящего времени и чему теперь, весьма и весьма своевременно, положен конец».
