Потом Тимур убежал по каким-то своим делам, и мы наконец-то остались с Олей вдвоем без лишних глаз и ушей (если не считать больного у дальней стенки, но он не подавал никаких признаков жизни, так что его, действительно, можно было не считать). Только теперь я начал понимать, как сильно любимая перенервничала из-за меня — так страстно она меня еще никогда не целовала. Если бы не огромная слабость во всем теле, боюсь, я бы не сдержался, и стены этой больничной палаты увидели бы то, что им видеть совсем не полагалось! И хорошо, если только стены! Но тело меня не слушалось, я вообще едва мог пошевелиться из-за слабости, а любое неосторожное движение сразу вызывало острую боль в груди. Теперь я даже смеяться нормально не мог! Как меня все это бесило! Какому гаду приспичило наехать на меня своей машиной?! Вот только попадись он мне, живо узнает, где раки зимуют!
Девушка тем временем обратила внимание, что я сейчас не в лучшей форме и решила поиграть в заботливую мамочку и сторгую медсестру одновременно: велела мне спать, пообещав, что сама посидит рядом. Вот чего мне сейчас хотелось меньше всего, так это спать — как я мог заснуть, когда она сидела рядом такая живая, теплая и родная, что у меня было только одно желание: непрерывно смотреть ей в глаза и быть к ней как можно ближе? Но Оля была непреклонна: безапелляционным тоном она заявила, что уйдет, если я не засну, и явно не шутила. Пришлось мне подчиниться. Я пролежал с закрытыми глазами довольно долго, слушая ее едва слышное дыхание и каждой клеточкой своего тела ощущая ее близкое присутствие. Заснуть я даже не пытался — все равно это было бесполезно.
Тут подруга, видно, заметила, что я не сплю, и поинтересовалась как же мне помочь. Я честно сказал, что мне бы очень помогло, если бы она прилегла рядом со мной на кровать, но, конечно же, она отказалась. Я, в общем-то, не очень-то и рассчитывал на ее согласие. И вдруг она неожиданно предложила спеть мне колыбельную. Конечно, это была шутка, но мне вдруг ужасно захотелось услышать, как она поет. Разумеется, пришлось немного ее поуламывать, но, как выяснилось, это того стоило!
Честно говоря, я не ожидал услышать ничего особенного. Но когда Ольга запела простую детскую песенку, у меня все внутри перевернулось и замерло от изумления и восторга! Я почти не вслушивался в слова, они были неважны. Этот голос… Он был прозрачный и чистый как ее синие глаза. И плавно перетекал как вода. Ее голос обволакивал и успокаивал, словно я попал в мягкое воздушное облако. Мне стало так уютно и тепло, как в детстве, когда мама качала меня на руках в трехлетнем возрасте. Но не успел я насладиться этим ощущением, как колыбельная уже закончилась. Я попытался выразить свое восхищение словами, но не похоже было, чтобы моя подруга осознавала, насколько волшебно звучит ее голос. Она все списала на то, что, видите ли, я ее люблю, вот мне и кажется, что она хорошо поет. Глупышка! Она даже не представляет, насколько щедро ее одарила природа, и как она талантлива. Ну, ничего, постепенно я раскрою ей на это глаза.
Уговорив подругу спеть мне еще, я и сам не заметил, как расслабился настолько, что заснул. А проснулся я от того, что кто-то осторожно похлопал меня по плечу. С трудом сфокусировав зрение, я увидел вовсе не милое Олино личико, а озабоченную физиономию тренера.
— Здравствуйте, Максим Леонидович — поприветствовал я его и огляделся в поисках Ольги, но ее нигде не было — Здесь была девушка, моя подруга. Вы ее не видели?
— Ты сейчас про Ольгу говоришь? — понимающе усмехнулся тренер — Она вышла по своим делам, скоро вернется. Ох, и повезло же тебе, Идолбаев, что она у тебя есть! Это же надо: себя не пожалела, а тебя вытащила прямо у смерти из-под носа! С такой подругой не страшно идти в разведку — я видел, что мой тренер проникся Ольгиной уникальностью и неподдельно восхищен — жаль только, что ей так дорого пришлось заплатить за твою жизнь…
— Да уж, действительно, дорого — согласился я, поняв, что тренер уже в курсе всей истории — но я найду способ ей помочь, хоть она и считает, что восстановить ее дар не получится. А кстати, Максим Леонидович, вы не могли бы поспрашивать у друзей или у своих учеников: нет ли у них каких-нибудь знакомых экстрасенсов или колдунов, чтобы сводить к ним Олю? Вдруг кто-нибудь из них сможет вылечить то, что у нее там внутри сломалось?
Тренер одобрительно кивнул:
— А что, хорошая идея. Ладно, я поспрашиваю, хотя и подозреваю, что после таких вопросов мои знакомые начнут косо на меня смотреть — на его лице появилась добродушная ухмылка — Но чего не сделаешь ради хорошего человека?.. Ну что ж, с твоей Ольгой все понятно, а сам-то ты как? Как настроение, боец?
Я кисло скривился:
— А разве не видно? Валяюсь тут как бесполезный кусок мяса и костей, а должен бы вкалывать в спортзале до седьмого пота. Тренер, врачи мне прямо заявили, что я могу забыть о тренировках и чемпионате, пока полностью не восстановлюсь. И я понимаю, что спорить с ними бесполезно — от горького разочарования в груди неприятно заныло, сломанное ребро кольнуло острой болью. Как же меня бесила эта боль! Не сдержавшись, я высказал тренеру все, что накипело на душе — Знаете, как мне обидно очутиться здесь, когда до чемпионата осталось всего ничего?! По-моему, уж лучше бы я умер, чем вот так! Я сейчас слабее и беспомощнее новорожденного котенка!! Тот, блин, хоть ползать может, а я даже встать с этой проклятой койки не в состоянии! Да за что мне это?! Максим Леонидович — вы мой тренер, вот скажите, что мне теперь делать? — я с горечью посмотрел на собеседника, ожидая хоть какого-то сочувствия, понимания и поддержки с его стороны. Но не дождался. Вместо этого, тот в ответ сурово сдвинул брови и неожиданно ткнул меня пальцем в лоб:
— Я скажу тебе, что делать, парень. Для начала выкинь всю эту ерунду из своей головы, понял? Если ты попал в аварию и не попал на чемпионат — значит, так было нужно. Кто знает, что там с тобой бы приключилось? Может что-нибудь гораздо хлеще, чем перелом ребра и временная слабость! И не смей никогда говорить мне, что умереть лучше, чем продолжать жить и бороться! Ты боец или кто? Так будь им не только на ринге, но и в жизни. А ты думал, для чего мы тренируемся?! Только чтобы блестящие медальки, да призовые кубки собирать? Если так, то я очень разочарован в твоих умственных способностях, Идолбаев. К твоему сведенью, мы тренируем свое тело, силу воли и выносливость, чтобы развить в себе силу духа истинного бойца. А настоящий боец никогда не сдается: ни в бою, ни в любых жизненных передрягах. Что для него какой-то там перелом? Тьфу, ерунда, плюнуть и растереть! — я с изумлением смотрел на своего наставника, который разошелся не на шутку и пригвоздил меня взглядом к кровати. Он никогда еще не смотрел на меня так яростно и презрительно — Послушай меня, тебе дико повезло, что ты остался жив. Тебе надо благодарить Бога за это, а не сетовать на несправедливую судьбу. Мало того, твои травмы скоро заживут, от них не останется даже следа — это просто невероятное, сказочное везение, которое ты совсем не ценишь. Вместо этого ты как девчонка развел нюни о том, какой ты слабый и беспомощный… Тьфу, смотреть противно! Тебе не стыдно, Идолбаев? Я думал ты сильный. Ты один из самых лучших моих учеников за всю мою карьеру тренера. Так, пожалуйста, не разочаровывай меня, соберись с силами и направь их на свое выздоровление. Ты что, думаешь это твой последний чемпионат? Размечтался! На будущий год мы обязательно попробуем снова. Но только если ты мне докажешь, что ты настоящий боец, а не размазня. Понял меня?
