Тут мне очень кстати почему-то вспомнился один из способов защиты от энергетического вампиризма, и подумалось, что он вполне подойдет для того, чтобы отрезать себя от слишком странно действующей на меня энергетики Идолбаева. Я представила себя в зеркальной сфере, в которой отражался Адам и ближайшие к нам студенты, и мне сразу стало легче. Так я и просидела в этом защитном шаре до самого конца учебного дня, от души надеясь, что вскоре мой сосед перестанет так странно на меня смотреть и мне не придется от него постоянно экранироваться.
Вторник, 1 декабря 2003 г.
Адам
Я сидел рядом с Соколовой на делопроизводстве и документообороте и чувствовал тихую радость от того, что она сейчас рядом. В последнее время мне все чаще хотелось смотреть на нее просто так, без всякого повода. Но я старался сдерживать себя, понимая как глупо буду выглядеть, если постоянно буду глазеть на Соколову как баран на новые ворота. По-моему, Оля заметила слишком пристальное внимание с моей стороны, но пока ничего не сказала на этот счет. Только стала реже смотреть на меня в ответ, и взгляд у нее стал отстраненно-сосредоточенный, будто она все время решает в уме какую-то сложную задачу. Вот и сейчас девушка сидела рядом и смотрела прямо перед собой, слегка нахмурившись и не обращая на меня никакого внимания. Интересно, о чем она так напряженно думает? Неужели ее так сильно интересуют правила составления договоров и все реквизиты, которые должны там присутствовать? Спросить что ли? Мне всегда было интересно знать, что творится у нее в голове. Особенно учитывая то, что довольно часто ее посещают дельные мысли. Взять хотя бы субботний случай, когда она в два счета решила проблему конфиденциальности моей переписки с Маринэ!
Вообще-то идея скинуть все заботы по пресечению чрезмерного любопытства однокурсниц на Маринэ, больше в моем стиле, чем в Олином. Эта девушка всегда была слишком ответственной и вряд ли бы доверила решение проблемы кому-либо еще кроме себя. Тем сильнее было мое удивление, когда я услышал от нее подобную идею. Видимо от этого и от неожиданности, что моя проблема решается так просто, я на миг перестал себя контролировать. Все мое восхищение и огромная симпатия к Оле вдруг прорвались наружу: я не смог удержаться и ласково потрепал ее по щеке (хотя уже сколько раз обещал себе ее не касаться!), прямым текстом выразив свое слишком лояльное к ней отношение… Придурок! Я чуть себя не выдал! Еще бы немного и точно признался бы, как сильно она мне нравится! Идиот. Повезло мне, что препод по мат. Анализу не подвел и вовремя пришел на семинар, переключив Ольгино внимание на себя. А то у нее и так от моей откровенности глаза стали на пол лица, и от меня не укрылись ее растерянность и смущение. И вот теперь она старается лишний раз не смотреть в мою сторону — видно, совсем я сбил ее с толку. Ну ладно, что ж теперь поделаешь. Впредь буду осторожнее.
И все-таки Соколова здорово мне помогла. Благодаря ее находчивости, вчера я уже отдал Марьям и Хадижат первое послание. Мне стоило огромного труда удержаться от ехидной ухмылки в ответ на их откровенно нахальные взгляды (особенно у Хадижат) и приторные улыбочки, но я справился.
Правда, на это письмо пришлось угробить половину выходного. Оказывается, устное общение удается мне гораздо лучше, чем письменное — заболтать при необходимости я смогу кого угодно (и Ольгины родственницы — тому подтверждение). А вот написать такое письмо, чтобы не выставить себя полным идиотом, оказалось для меня очень непростой задачей.
Прежде чем окончательно застопориться, я смог выжать из себя примерно следующее:
«Здравствуй, Маринэ.
Я рад, что выдалась возможность пообщаться с тобой. Если бы я знал о присутствии твоих подруг в нашей Академии, это случилось бы гораздо раньше. Я очень благодарен им за помощь в организации наших переговоров, но хочу кое о чем тебя попросить: не могла бы ты убедить Хадижат и Марьям не читать нашу переписку? Мне бы не хотелось, чтобы то, что я пишу лично тебе, стало достоянием общественности и обсуждалось среди девушек нашего курса. Поэтому я прошу тебя, как заинтересованное лицо, договориться с ними, поскольку иначе мне придется рассказывать о себе лишь общеизвестные сведенья, которые ты уже и так наверняка знаешь. В этом случае тебе быстро надоест это гиблое занятие, и вся затея не принесет нам никакой пользы.
А пока я не уверен в том, что ты единственная получательница моего письма, могу поделиться лишь следующей информацией. Меня зовут Адам Мансурович Идолбаев. Мне 20 лет. Учусь во Всероссийской государственной налоговой академии Российской Федерации на факультете бухгалтерского учета, анализа и аудита. Я сейчас проживаю там же и у нас на родине появляюсь лишь во время летних или зимних (не часто) каникул. В данный момент нахожусь на третьем курсе и учиться мне еще два года…»
Вымучив из себя эти два несчастных абзаца, я решил сделать перерыв и позвонить Ольге, так как у меня наступил полный ступор. Но тут меня ждало разочарование — девушка не брала трубку. Интересно, почему она не отвечает? Выждав минуту, я попробовал дозвониться еще раз. Не сразу, но Оля все-таки ответила:
— Привет! Как дела? Что-нибудь случилось? — голос у девушки был запыхавшийся.
— Привет. Все в порядке. Я просто звоню тебя проведать. А почему ты так долго не отвечала?
— Да я Надю кормила, а телефон в другой комнате лежал — вот и не сразу услышала.
— О, так я тебя отвлекаю? Извини. Давай я потом перезвоню — предложил я.
— Нет-нет — заверила меня девушка — я уже практически докормила, так что она не голодная — можно разговаривать.
— Ясно. А чем ты займешься, когда закончишь с сестрой?
— Ну, если честно, я пока не знаю. Вообще-то надо бы в комнате прибраться, но мне лень — со смешком созналась Ольга — лучше я книжку почитаю или ванну приму или прогуляться схожу в лесок перед домом — все-таки единственный выходной. Хочется отдохнуть, а не тратить его на уборку. А ты чем занят?
Сфокусироваться на ее вопросе мне удалось не сразу, так как мое воображение сыграло со мной злую шутку: как только Оля упомянула про ванну, оно нарисовало мне такой соблазнительный образ, что я сразу отключился от всего происходящего и только по вопросительной интонации догадался, что Ольга что-то у меня спрашивает. С немалым трудом заставив себя вернуться к реальности, я, скрывая неловкость, произнес:
— Прости, не расслышал. Что ты последнее сказала?
— Я просто хотела узнать, чем ты сейчас занимаешься.
— А-а-а, я тут пытаюсь написать письмо Маринэ — поделился я.
— И как? Получается? — с любопытством спросила Оля.
— Не особо, — пришлось мне признаться — я ее совсем не знаю и не представляю о чем с ней разговаривать. Мне сложно подобрать тему для беседы, если я не могу видеть лицо человека прямо перед собой. Так что вся эта писанина не для меня. Еле-еле выдавил из себя два абзаца… Могу даже зачитать, если тебе интересно. Хочешь?
— Да, хочу, конечно… Но, Адам, ты уверен, что мне можно это слушать? — в голосе девушки причудливо смешались неуверенность и любопытство.
