Но после 1967 года от всех предприятий требовали одного – повышать прибыль. Поэтому «невезучие» предприятия были вынуждены не только прекратить выплату премий, но еще и снизить зарплату, чтобы хотя бы так добиться искомой рентабельности. Понятно, что рабочие были этим порядком недовольны – ведь они-то работали не хуже, чем год назад, да и объективно тяжелые условия работы шахтеров никоим образом не улучшились.
Именно об этом и писал КГБ в своем анализе ситуации в ЧССР еще в мае 1967 года.
Если творцы реформы думали, что после частичного отпуска цен с 1 января 1967 года прибыль составит 30 % от фонда зарплаты, то в реальности она достигла 78 %. Другими словами, и это признало государственное статистическое ведомство, предприятия в погоне за финансовыми показателями стали сокращать фонд зарплаты, что вообще-то нормально для капиталистической рыночной экономики. Но Шик-то говорил о некоей «социалистической рыночной экономике», где рынок будет мирно сосуществовать с отсутствием безработицы и прочими достижениями социализма вроде нулевой инфляции. Однако рабочим новая экономика явно не нравилась, так как в реальности она все меньше походила именно на «социалистическую».
Шик тем не менее готовил ко второму изданию свой экономический бестселлер «План и рынок при социализме». В новом здании он особенно резко критиковал «концепцию природы товара» Сталина. Теперь это было не просто абсолютно безопасно – борьба против «сталинизма» отныне приносила популярность, а сам Сталин Шику по понятным причинам ничего уже ответить не мог.
По итогам 1967 года в горнодобывающей сфере нерентабельными все равно оказались 35 предприятий, 198 других имели низкую рентабельность от 0 до 9,9 %, 314 предприятий добились рентабельности в диапазоне 10-19,9 %, а 113 были «богатыми» – от 20 до 29,9 %
[382]. Но такое расслоение было чревато большими беспорядками – ведь рабочие не понимали, почему за одинаковый труд теперь они неожиданно стали получать по-разному. Реформаторам пришлось срочно озаботиться созданием механизма перераспределения средств между «богатыми» и «бедными» предприятиями. А это фактически означало признание краха самой концепции реформы с ее «самостоятельностью предприятий».
Перспективы реформы были еще опаснее. В 1967 году государственное статистическое ведомство забило тревогу относительно почти полного прекращения инвестиционного строительства в стране. Другими словами, предприятия лишь проедали прибыль (у кого она вообще была) и ничего не вкладывали в новое оборудование. В 1967-м «освобожденные» предприятия выплатили своим сотрудникам часть прибыли в размере 735 миллионов крон (в том числе 468 миллионов – рабочим, 173 миллиона – инженерам и техникам и 94 миллиона – работникам управленческого аппарата). 12 % предприятий не нашли средств ни на какие выплаты
[383].
Зато инвестиции в новое оборудование выросли в 1967 году всего на 2,6 % (в 1965-1966 – на 9,8 %). Да и эти мизерные капиталовложения представляли собой последние отголоски громадной «инвестиционной волны» начала 60-х годов. Теперь же речь шла только о достройке того, что заложили в то время. В целом в промышленности инвестиции даже упали на 5 %.
Еще в марте 1967 года Президиум ЦК КПЧ поручил Госплану и Институту экономики Академии наук срочно представить предложения по устранению проявившихся в ходе реформы диспропорций народного хозяйства. Институт экономики предложил ускорить реформу, а Госплан – притормозить ее. Согласились с мнением Госплана, и полномочия центра в отношении предприятий опять были усилены. Руководство КПЧ всеми силами хотело избежать грозившей стране инфляции. Шик же утверждал, что виновата не реформа, а сама чехословацкая экономика, которая до реформы еще не доросла.
Итак, с января 1968 года реформу уже пытались снова подкорректировать. Зарплата руководства предприятия стала зависеть уже не только от прибыли, но, как прежде, от выполнения неких количественных показателей, например модернизации основных фондов, роста экспортных поставок и т. д. Для подавления уже ясно просматривавшихся инфляционных процессов был введен налог на заработную плату, существенно превышающую определенный средний уровень. Но денег в стране было явно много, и госбанк Чехословакии официально объявил в начале 1968 года о выпуске в ближайшем будущем банкноты достоинством в 500 крон (до сих пор самой крупной купюрой была «сотня»)
[384].
Относительно неплохим в 1967 году стало положение в сельском хозяйстве, где были повышены закупочные цены на продукцию кооперативов. Но лишь часть этого повышения переложили на плечи потребителей, и государству, вопреки планам Шика, пришлось тратить большие средства на дотации розничных цен. Однако население в 1967-м стало возмущаться тем, что с полок магазинов исчезли все дешевые мясные продукты (на них приходилось теперь всего 11 % выпускаемой «освобожденными» предприятиями мясной продукции), что опять-таки било больше всего по пенсионерам и многодетным семьям. В начале 1968 года пришлось позабыть о «свободе» и «самостоятельности» предприятий: правительство поручило министерству сельского хозяйства и министерству снабжения срочно принять меры для увеличения производства дешевых мясных изделий на 5 тысяч тонн (или на 20 %)
[385].
В целом правительство решило в период до 1970 года не допускать роста цен более чем на 1-1,5 % в год. Но выполнение этой задачи требовало снова лишить предприятия их только что обретенной самостоятельности в ценовой политике. Вдобавок уже в начале 1968 года всем жителям Чехословакии на собственных кошельках было ясно, что цены растут гораздо быстрее, чем на 1-1,5 %.
В целом закончившаяся к 1960 году при Новотном коллективизация села с экономической точки зрения себя более чем оправдала. Еще никогда в истории Чехословакии страна не была так обеспечена продовольствием собственного производства, как в 1967 году
[386]. И это притом, что еще никогда на селе не работало так мало людей, как в тот год. Вот только с экономической реформой Шика это было никак не связано. Напротив, это стало результатом массированного планового вливания государственных средств 50-х – начала 60-х годов в техническую и агрономическую модернизацию села. Но эти масштабные инвестиции ничего бы не дали, если бы они не шли на перевооружение крупных производительных хозяйств – кооперативов.
По сравнению с 1963 годом уборка зерна комбайнами выросла в 1967-м с 150 тысяч гектаров до 400 тысяч
[387].
В 1936 году объем произведенной сельскохозяйственной продукции в ЧСР составил в ценах 1960 года 43 миллиарда крон. Впервые в социалистической Чехословакии этот уровень был превзойден в 1960 году – то есть именно после завершения массовой коллективизации. В 1967 году превышение над уровнем 1936 года стало рекордным – 15 % (в животноводстве – на треть)
[388]. Это было блестящее достижение, если учесть, что количество занятых на селе уменьшилось после 1945 года на несколько миллионов человек (выселение немцев и индустриализация), а сельхозземель стало меньше на 660 тысяч гектаров (прежде всего, в Чехии).
