Американцы подкидывали восточноевропейской интеллигенции модную в то время «миролюбивую» теорию конвергенции (ее автором считают американца Джона Гэлбрейта)
[395], которая постулировала скорое слияние социализма и капитализма в единой общественной формации, естественно, на западных основах.
Если Чехословакия и другие социалистические страны искренне стремились улучшить отношения с Западом не только на словах (что в своих секретных докладах признавало ЦРУ), то Вашингтон официально сохранял по отношению к Чехословакии в 60-е годы подчеркнуто ледяной тон. Торговое эмбарго на экспорт туда высокотехнологической продукции так и не было снято или даже ослаблено. Политические контакты удерживались на минимально возможном уровне.
«Миролюбивая» ФРГ по-прежнему считала действительным Мюнхенский сговор 1938 года, то есть претендовала на Судетскую область Чехии. Судетонемецкое землячество «изгнанных» (так официально в ФРГ именовали выселенных из ЧСР в 1945-1946 годах судетских немцев) было в ФРГ очень влиятельным, и на его ежегодных античехословацких сборищах выступали либо сам канцлер, либо ключевые федеральные министры.
На первый взгляд такая политика Запада кажется странной, если учесть, что именно Чехословакия с 1962 года, вроде бы, развивалась в нужном американцам направлении: в экономику вводились рыночные начала, чехам и словакам разрешили ездить на Запад, был облегчен въезд в ЧССР и для иностранцев. В 1966 году были сняты все ограничения на поездки чехословацких специалистов за рубеж, если их пребывание оплачивала принимающая сторона. В ЧССР быстро росло количество изданных книг западных авторов, а в кинотеатрах западные фильмы заняли доминирующее положение.
В 1966 году 37 % всех полнометражных фильмов в чехословацких кинотеатрах были западными (76 фильмов), 20,8 % – чехословацкими (42) и 17,4 % – советскими (35). А уже в январе 1968 года из всех кинофильмов, которые шли в пражских кинотеатрах, 45,2 % были западными, 34,8 % – чехословацкими и только 13,1 % представляли все социалистические страны (без Югославии – на нее приходилось 3,7 % проката)
[396]. А кино было в ЧССР по-прежнему очень популярно – в 1969 году кинотеатры посетили 119 миллионов зрителей (население страны составляло примерно 15 миллионов человек).
В 1966 году в ЧССР издали в переводе 127 англоязычных книг, 88 перевели с французского, 23 – с итальянского, 76 – с немецкого и 126 – с языков народов СССР. Причем в последующие годы доля советских книг сокращалась, а англоязычных – росла
[397].
В 1968 году в краткосрочных командировках в капиталистических странах находилось примерно полторы тысячи сотрудников Академии наук Чехословакии (больше всего – в ФРГ). Западные немцы выплачивали каждому чехословацкому ученому стипендию в полторы тысячи марок в месяц, а за чтение лекций – более двух тысяч марок.
Новотный, который, вопреки прогнозам ЦРУ, был без особых проблем в 1964 году вновь избран президентом, высказался за парламентские выборы на альтернативной основе, чего не было нигде в социалистических странах, даже в столь любимой американцами тогда Югославии.
Ларчик открылся просто – Новотный, как и лидер ГДР Ульбрихт, был верным союзником СССР. Этим он, с точки зрения американцев, очень с невыгодной стороны отличался, скажем, от румынского диктатора Николае Чаушеску. Тот загнал румынскую экономику в тупик, никаких реформ не проводил, уничтожал своих оппонентов, но зато не скупился на подчеркнуто антисоветские жесты, например, требовал у СССР уступить Румынии Молдавию. Соответственно, США тоже не скупились на дружественные жесты в отношении того, кого сами румыны сравнивали с Дракулой.
Поэтому основной целью американцев было как можно быстрее убрать Новотного с помощью «либералов» в самой компартии и творческой интеллигенции, для которой Новотный сделал так много, как ни один лидер Чехословакии до него.
В таких условиях любое демонстративное улучшение отношений с Чехословакией могло бы восприниматься как поддержка курса Новотного, а этого в Вашингтоне решительно хотели избежать.
Среди чехословацкой эмиграции новую линию конвергенции и поддержки «либерального крыла» в КПЧ проводил уже упоминавшийся выше журнал «Свьедетстви» Павла Тигрида. Там хвалили, например, Шика и Млынаржа и постоянно ругали Новотного как тормоз демократических преобразований. В своей книге «Маркс на Градчанах» Тигрид писал: «В течение последних лет в мире и у нас, видимо, выявилось, что единственная реальная политическая надежда чехословацкого народа на более терпимую, достойную, свободную жизнь состоит в либерализации внутри КПЧ, в изменениях в ее руководстве и ее ключевых организациях. Непосредственное будущее чехословацкого народа тесно связано с тем, удастся ли ревизионистским силам проникнуть глубже и шире в органы партии, массовые организации, профсоюзные и молодежные союзы и, в конце концов, самый оплот власти в государстве, в руководство КПЧ… Каждый пост в руках ревизионистов – это еще одно оружие в борьбе… еще один опорный пункт…»
[398]
Еще в 1963 году журнал Тигрида (который довольно широко читали среди чехословацкой интеллигенции – ведь он был левым и, вроде бы, критически настроенным и по отношению к капиталистическому Западу) выдвинул главный лозунг – «покончить с новотновщиной». Под этим подразумевалось то, чего требовал и Дубчек, – прекращение политического руководства со стороны КПЧ над всей жизнью в стране – от экономики до культуры. Тигрид назвал это «покончить с самозваной деспотией».
В то время как ЦРУ и находившаяся под его контролем чехословацкая эмиграция внимательно следили за начавшимися в Чехословакии радикальными реформами, американская печать в 60-е годы либо вообще игнорировала Чехословакию, либо с пренебрежением, а порой и в оскорбительной манере писала о чешском национальном характере. Мол, если поляки и венгры полны национального самосознания и готовы на открытую борьбу против «поработившего» их Советского Союза, то чехи привыкли к иностранному господству и способны разве что на тихое ерничанье в духе бравого солдата Швейка.
