Для разрядки обстановки в ЧССР пригласили советскую военную делегацию во главе с министром обороны СССР маршалом А. Гречко и начальником Главного политуправления Советской армии Н. Епишевым. Еще на пленуме ЦК КПСС 9-11 апреля 1968 года, посвященном, в числе прочего, и ситуации в ЧССР, Епишев заявил, что «если группа верных делу социализма чехословацких коммунистов обратится к Советскому Союзу и другим социалистическим странам с просьбой о помощи в деле защиты социализма в ЧССР, советская армия будет готова выполнить свой интернациональный долг»
[606].
Заметим, что 19-25 сентября 1966 года на территории ЧССР без всяких инсинуаций и вымыслов со стороны прессы прошли самые крупные в истории ОВД учения «Влтава», причем не штабные, а полномасштабные, войсковые.
Учение отрабатывало «пограничное сражение общевойсковой армии и развитие наступательной операции с целью уничтожения крупных сил противника с широким применением десантов с воздуха и авиации»
[607]. В маневрах приняли участие 92 тысячи солдат и офицеров, 500 танков, 1500 БТР и БМП, более 800 самолетов, 630 орудий, 70 пусковых установок ракет малой и средней дальности, 16 500 автомобилей.
Только ЧСНА призвала из запаса 17 тысяч резервистов.
В учениях применялась самая современная на тот момент военная техника; наступление и оборона проводились по последнему слову военной науки, стратегии и тактики. В маневрах в Южной Моравии участвовали войска ЧССР, СССР, ГДР и ВНР. Как отметил командующий учениями, министр обороны СССР маршал А. А. Гречко, «Влтава» не являлась командно-штабной операцией, она представляла собой крупные учения, в которых участвовало большое количество войск от четырех союзных армий: чехословацкой, венгерской, советской и немецкой. После окончания учений чехословацкие и союзнические войска участвовали в параде в городе Ческе-Будейовице. Перед объединенными союзническими войсками на параде выступил президент ЧССР Новотный.
По сравнению с «Влтавой» в военном отношении «Шумава» была просто мелочью.
Замысел учений «Шумава» состоял в следующем. «Противник» («западные», то есть НАТО), группа армий «Центр» (18-20 дивизий) при поддержке 2-го Объединенного тактического авиационного командования (ОТАК) – 1700-1800 боевых самолетов, прорвав оборону армий первого оперативного эшелона «восточных» – 2-го Западного фронта (ЗФ, под этим подразумевалась Чехословацкая народная армия, ЧСНА), развивал наступление силами пяти-шести дивизий в направлении Праги
[608].
К удивлению Якубовского, чехословацкая армия почти не сопротивлялась, а в контрнаступление, как это предполагалось планом ОВД еще 1964 года, вообще не переходила.
За трое суток «сражения» ни одной контратаки в тактической обороне, ни одного контрудара в оперативно-тактической обороне командармы «восточных» (1-я и 4-я армии под командованием чехословацких генералов Веселый и Петржила) не провели. Впрочем, командующий Чехословацким фронтом генерал-полковник Васил Вало
[609] от них этого и не требовал. То есть велась пассивная оборона, где командармы 1-й и 4-й чехословацких армий и в целом Чехословацкий фронт просто отдали инициативу наступающему противнику.
По состоянию на 29 июня 1968 года положение было таким: «противник» (наступавшие «войска НАТО») находился уже в одном-двух переходах от возможного рубежа ввода в сражение и удара на Прагу и располагал еще двумя свежими «армейскими корпусами ФРГ». Правда, в резерве Чехословацкого фронта была еще армия из четырех дивизий (плюс еще одна дивизия резерва 4-й армии).
Якубовский предлагал Вало нанести противнику сильный встречный контрудар силами этих пяти дивизий. Но тот все равно не хотел никаких активных действий. Между Вало и Якубовским состоялся показательный диалог.
«– Стало быть, все оборона и оборона! – громовой голос Якубовского… – Так точно, соудруг марешал («товарищ маршал» по-чешски – Прим. автора.), оборонка, – ответил Вало. – Противник у Праги! Слышь, у Праги! В поддержку Вало вступился (министр обороны) Дзур…: – В 41-м немец тоже видел в бинокль Кремль, соудруг марешал»
[610].
Командующий польским контингентом генерал бронетанковых войск Флориан Сивицкий сказал советским коллегам, что «швейки сдадут Прагу».
Несмотря на давление штаба руководства учениями и лично главкома войск ОВД Якубовского, так и не удалось активизировать сражение и ввести в бой резервы. Президент Свобода, знавший о войне не понаслышке, тоже был крайне недоволен пассивностью ЧСНА.
По итогам «Шумавы» у советских военных возникло следующее впечатление: для Чехословакии в случае нападения НАТО главным было бы как можно скорее втянуть в войну СССР с его могучими вооруженными силами, а свою армию – беречь. Обороняться и не рисковать – таким было кредо Чехословацкой народной армии
[611].
Невысокий боевой дух ЧСНА объяснялся тем, что к лету 1968 года армия фактически уже была морально разложена. Причем это было делом рук, прежде всего, армейских коммунистов-офицеров, которые в духе «либерализма» говорили солдатам на политбеседах, что войны уже никогда не будет, а военные блоки себя изживают.
Надо подчеркнуть, что в армии, как и среди рабочих, новый «демократический» курс Президиума ЦК КПЧ с самого начала вызвал у многих подозрения. Это признал еще в марте 1968 года новый начальник Главного политического управления ЧСНА генерал-майор Пепих в статье, опубликованной «Руде Право»: «…у некоторых военнослужащих… проявляется определенная сдержанность в оценке вклада январского пленума (ЦК КПЧ), связанная с выжидательной позицией…» Далее «демократ» Пепих фактически грозил всем несогласным: «Эти товарищи не должны удивляться, что мы не согласны с их позицией…». Хотя добавлял, что время для оргвыводов пока не пришло
[612].
В армии провели реформу партийного руководства, которая никак не вязалась с курсом на «демократизацию» и «децентрализацию» и уж совсем ничего общего не имела с любимым «коньком» Дубчека – разделением партийных и государственных органов.
Ранее в вооруженных силах фактически было два конкурировавших между собой партийных центра – главный комитет КПЧ министерства обороны (его возглавлял Шейна) и Главное политическое управление, которое, строго говоря, было вообще не партийным органом, а подразделением министерства обороны. Партком Минобороны подчинялся заведующему 8-м отделом ЦК (им был другой сторонник Новотного – Мамула). Но так как партийный комитет в январе 1968 года выступил за Новотного, то все руководство партийной работой в вооруженных силах передали ведомству Пепиха, – то есть государственный орган стал руководить армейскими коммунистами.
