— Постарайтесь лично встретиться с пашой и убедить его в бесплодности дальнейшего сидения в Плевне. Скажите ему, что в европейских столицах считают, что султан эту войну уже проиграл и что Константинополь находится под ударом русской армии.
— А если Осман-паша, ваше высочество, откажется это понимать?
— Тогда скажите ему, что тогда ни он лично, ни его голодные аскеры никаких почестей в плену не получат...
После простой предварительной договорённости сторон драгоман Макеев с белым флагом в сопровождении юнкера Татищева и шести рослых красавцев из лейб-гвардии Казачьего полка отправился к месту встречи. Оно было назначено на Гривицком шоссе. Там парламентёров поджидал полковник генерального штаба Тевфик-бей с адъютантом, двумя офицерами и четырьмя нижними чинами. Количество людей было обговорено заранее.
После обмена взаимными приветствиями на турецком языке в духе восточной вежливости Тевфик-бей спросил Макеева:
— Вам известно содержание посланного ранее письма Осман-паши?
— Да, его содержание мне известно от великого князя.
— Вы прибыли вместе с великим князем или только сегодня?
— Нет, вместе с великим князем. И он приказал мне переговорить с самим Осман-пашой. А потому при всём моём уважении к вам я прошу позволения видеться и говорить с самим пашой.
— Будьте добры сами это написать паше, потому что он приказал мне говорить с вами.
Макеев написал Осман-паше записку по-турецки, с которой адъютант Тевфик-бея ускакал в близкую Плевну. Через полчаса другой адъютант привёз ответ. Осман-паша очень извинялся, что по нездоровью не может прибыть на встречу, и просил передать всё, что нужно, Тевфик-бею.
Теперь о дальнейших переговорах не могло быть и речи. Поэтому драгоман вместе с юнкером Татищевым ограничились в беседе с Тевфик-беем только вопросом об уборке тел убитых, обосновывая такую просьбу санитарной необходимостью для обеих сторон.
Тевфик-бей возразил русской стороне:
— Допустить вас убирать трупы у наших редутов — значит дать вам возможности осмотреть вблизи наши укрепления.
Макеев ответил:
— Уборкой будут заниматься не офицеры и солдаты, а санитары. В соответствии с известными вам международными правилами.
На это Тевфик-бей ответил целой речью, тонкой и умной:
— Я не дипломат, буду говорить вполне откровенно. Мне странно, что вы поднимаете этот вопрос теперь, а не три недели тому назад, когда всё было бы понятнее. Ваши мёртвые гораздо ближе к нашим укреплениям, чем к вашим: если мы допустим вас до уборки, то позволим вблизи разглядывать и наши укрепления, и всё, что у нас делается. Скажите по совести: разве вы позволили бы это на нашем месте?
— Думаю, что да. Эпидемия, если она возникнет, будет одинаково грозить и нам, и вам. А потом, уважаемый Тевфик-бей, есть законы войны, не нами установленные.
— Вы нажимаете на санитарные соображения, и я вполне вам сочувствую. Но по этим соображениям нет надобности непременно убирать свои трупы.
— А что в таком случае вы предлагаете?
— Я вот что предложу, и не только на этот раз, но и на будущее время: условимся назначать дни и часы для уборки и погребения тел, прекращая на это время огонь. И пусть обе стороны убирают и хоронят в своём районе, и своих, и чужих. Мы готовы даже хоронить ваших убитых по обряду вашей веры: вам стоит только прислать для этого болгарского священника.
— Я вполне одобряю ваше предложение, но сам не могу изъявить согласия. Я должен доложить великому князю.
— Мы подождём ответа. Дайте только знать, и мы примем парламентёра с таким же удовольствием, с каким принимаем теперь вас.
— Хорошо, я передам это великому князю. Отчего вы не приняли румынского парламентёра от князя Карла?
Тевфик-бей ответил с притворным удивлением:
— Какие румыны? Мы таких не знаем. Слышали, что к вам зачем-то пристроились молдаване и валахи, но нам до них дела нет. Мы с вами воюем и от вас всегда примем любого, кого бы вы нам ни прислали...
Когда драгоман Макеев вернулся в Ставку главнокомандующего и доложил о поездке на переговоры, великий князь подвёл её итоги такими словами:
— Переговоры состоялись, а секретная цель вашей миссии, уважаемый Николай Дмитриевич, обратилась в мыльный пузырь. Добраться до Осман-паши опять не удалось.
* * *
В конце сентября на болгарской территории наступили сильные холода. Даже в войлочных кибитках и утеплённых палатках днём температура составляла 4—6 градусов тепла, а ночью около нуля. Но так было только на равнине. В горах шли снегопады и трещали морозы.
В армейскую штаб-квартиру от Радецкого, с Шипки, приехал начальник его штаба генерал-майор Дмитриевский. Он доложил главнокомандующему безрадостную, хоть и героическую, жизнь русских войск, оборонявших Шипкинский перевал:
— Положение там незавидное, ваше высочество. Тёплой одежды нет, шаровары уже в лохмотьях, сапоги расползлись. Люди просто замерзают.
— Почему Радецкий не строит землянок для людей?
— Землянок на скалах строить нельзя. Пробовали было, но ветер обрушивает строения на людей, заживо хоронит их. Пришлось отказаться от землянок.
— Как санитарное состояние шипкинских полков?
— Наверное, хуже и быть не может. Большая часть людей простывшая. Все почти поголовно хворают. Совсем здоровые на Шипке сегодня редкость.
— А сам Радецкий как?
— Слава Богу. Хворь никакая его не берёт. Шипка наполовину и держится его личным обаянием на людей.
— Судя по вашим донесениям, потери имеются каждодневные?
— Да, ваше высочество. Перестрелки идут с утра до вечера. Передышки там нет. Оттого и убитые, и раненые. Да ещё умершие от болезней, их всё больше на Шипке.
— Что вам надо, чтобы держаться на перевале сколько будет нужно?
— Полушубки, прочая тёплая одежда и подкрепления. Иначе...
— Что иначе?
— Иначе на Шипке долго держаться нельзя. Придётся её бросить из-за невозможности существования людей на этом перевале зимой, да ещё так высоко в горах.
— Генерал, передайте Радецкому, что помощь будет. Мы сейчас изыскиваем такие возможности.
...Русские войска но известным причинам уйти с Шипкинского перевала на зимние квартиры не могли. Зато это смог сделать Сулейман-паша, который большую часть своей армии отвёл в Шейново. Туркам не пришлось терпеть те невзгоды, с которыми столкнулся их противник на заснеженных и обледенелых горных вершинах.
Они начались для защитников Шипки с проблем доставки на позиции горячей пищи. Её варили внизу в котлах, установленных на передках провиантских телег. Зачастую пища поступала в роты уже остывшая, почти замершая. В таких случаях на передовой питались одним мясом, запивая его водой. Участники тех событий вспоминали:
