16 июля 1691 года в Версале скоропостижно скончался в возрасте пятидесяти лет маркиз де Лувуа, которого хватил апоплексический удар. Король, уставший от его авторитарного, жестокого и гневливого характера, вздохнул с облегчением. Третий сын покойного, Луи Франсуа Мари, маркиз де Барбезьё, в возрасте двадцати трех лет унаследовал его должность государственного секретаря военных дел. Сен-Мар, как только получил это известие, тут же, в письме от 26 июля, не преминул засвидетельствовать свое почтение новому шефу, попросив при этом дать ему указания. Государственный секретарь ответил ему 13 августа короткой запиской: «Ваше письмо от 26-го числа прошлого месяца мною получено. Поскольку вы желаете получить от меня указания относительно заключенного, который находится у вас под стражей в течение двадцати лет, я прошу вас принимать те же меры предосторожности, которые принимались вами, когда вы писали мсье де Лувуа».
[86]
Это письмо, довольно сухое, отнюдь не изобилующее деталями и подробными рекомендациями, лишь отсылающее к тому, что делалось обычно, тем не менее, несмотря на свой лаконизм, очень важно. Действительно, впервые мы имеем указание на продолжительность заключения узника из Эгзиля: «заключенный, который находится у вас под стражей в течение двадцати лет»! Это дает нам возможность поставить точку в истории наших шести заключенных. Напомним, что четверо из них остались в Пинероле: Маттиоли, Руссо, Дюбрей и монах-якобинец. Один из них, Дюбрей, как мы знаем, в 1684 году был освобожден. Во всяком случае, письмо де Барбезьё не касается их. Монах, попавший в тюрьму в 1674 году, в течение семи лет находился под стражей у Сен-Мара, а Дюбрей, прибывший в 1676 году, — пять лет. Что же до Маттиоли и Руссо, то они находились под надзором у Сен-Мара только два года, с мая 1679-го по сентябрь 1681 года. Заключенный, о котором здесь идет речь, — Ла Ривьер или Эсташ Данже.
Ла Ривьер, старый слуга Сен-Мара, поступил в услужение к Фуке в 1665 году, однако он может рассматриваться как заключенный только с апреля 1680 года, когда, после смерти Фуке, Лувуа распорядился посадить его в камеру. Следовательно, в 1691 году насчитывалось лишь одиннадцать лет его заточения. Определение де Барбезьё к нему не применимо. Напротив, оно подходит к Эсташу, оказавшемуся в заключении в Пинероле в августе 1669 года и к тому времени просидевшему уже двадцать два года. «Двадцать лет» — приблизительное, округленное число, которое употреблено, чтобы указать на известного человека. Возможно, это число фигурировало в письме Сен-Мара от 26 июля. Оно вносит ясность в наше исследование: заключенный, страдавший водянкой и умерший в Эгзиле в начале 1687 года, — Ла Ривьер, а человек, которого доставили на остров Святой Маргариты в портшезе, закрытом провощенной материей, по плохим альпийским дорогам, — Эсташ…
Одной из наиболее крупных ошибок, допущенных в правление Людовика XIV, как известно, была отмена Нантского эдикта 1598 года эдиктом Фонтенбло от 17 октября 1685 года. Одним росчерком пера король упразднил публичное существование протестантизма во Франции. Это повлекло за собой полный запрет на протестантское богослужение, даже в частных домах. Три четверти протестантов предпочли покинуть Францию, переселившись в Англию, Голландию, Бранденбург и другие германские государства. Очень немногие из них, люди мужественные, готовые подвергнуться мучениям, решились возвратиться. Тех, кого уличали в отправлении своего культа, в проведении тайных собраний, своего рода «тайной вечери», незамедлительно отправляли в Бастилию, Венсенн или провинциальные крепости. Так на острове Святой Маргариты оказались шесть протестантских пасторов.
Первый из них, Поль Кардель, прибыл 10 мая 1689 года. Вероятно, его поместили в камеру внутри форта, которую Сен-Мар держал наготове на случай появления какого-нибудь «важного заключенного», который бы придал блеска ему как тюремщику. Второго пастора звали Пьер де Сальв по прозванию Вальсек. Его Сен-Мар принял 7 апреля 1690 года. Мест для размещения арестантов не хватало. Поскольку нельзя было поместить двоих священников в одну камеру, второго отправили в хижину шевалье де Тезю, на время, пока не будут построены четыре дополнительные камеры.
[87] Они были в порядке продолжения крепости сооружены на скалистом выступе, возвышающемся над морем. На окнах установили тройные решетки. На вид эти камеры не казались столь же надежными, как первые две, и строились, возможно, из менее прочного материала, судя по тому, что в XVIII веке их обитателям удалось прорыть ход в разделительной стене
. Заключенные могли также общаться друг с другом, перекликаясь через окна. Лишь после 1720 года, по требованию лейтенанта роты вольных стрелков, находившейся на острове, Луи де Формануара, племянника Сен-Мара, оставшегося служить в крепости, тюремные камеры были разделены и поныне еще существующими контрфорсами, пристроенными снаружи к стене крепости.
[88] Заботам мсье де Сен-Мара были препоручены еще четыре пастора: Габриель Матюрен в мае 1690 года, Матьё Мальзак в июне 1692 года, Жан Гардьен-Живри и Элизе Жиро в июле 1694 года. Все эти заключенные зависели от департамента Жана Батиста Кольбера, маркиза де Сенеле, государственного секретаря королевского дома, сына великого Кольбера, а затем от его преемника, Луи де Поншартрена. На их содержание выделялось по 2 ливра 10 солей в день, то есть 900 ливров в год (имеется в виду административный год из 360 дней).
Для Сен-Мара, занятого своими узниками, время шло монотонно, день за днем. Именно в тот период, когда он жил под солнцем Лазурного Берега, в райском блаженстве, располагающем к полному безделью, дважды несчастье посетило его: первый раз, когда 9 апреля 1691 года умерла его супруга, которую похоронили в монастыре на острове Сен-Онора, и во второй, когда 29 июля 1693 года в сражении при Неервиндене погиб его старший сын. Спустя несколько месяцев после смерти жены Сен-Мар получил трехмесячный отпуск. Воспользовавшись случаем, он отправился в Версаль засвидетельствовать свое почтение королю, которого не видел со времени ареста Фуке, уже тридцать два года.
А мы сделаем небольшой экскурс в прошлое. Что же происходило в главной башне Пинероля, после того, как Сен-Мар покинул крепость, номинально сохранив над нею власть и неся ответственность за тех, кто продолжал там служить? Было бы полезно поинтересоваться этим, поскольку весной 1694 года последние заключенные из Пинероля будут переведены на остров Святой Маргариты.
Отметим появление там Жана Бретона, или Ле Бретона, торговца из Пинероля, у которого возник конфликт с компаньоном, неким Оливье, из-за суммы в тысячу экю. По его утверждению, эту сумму он потратил на подарки лицам, которых отказался назвать. В этом пограничном городе, в котором велась всякого рода торговля и где каждый наблюдал за своим соседом, подобного происшествия оказалось достаточно для обвинения в шпионаже. 7 ноября 1682 года Лувуа приказал арестовать подозрительного торговца. Его сначала поместили в гражданскую тюрьму города, а затем, спустя месяц, перевели в камеру главной башни, «на хлеб и воду».
[89] В апреле 1683 года король направил маркизу д'Эрлевилю приказ освободить Бретона.
[90] Однако по неизвестной причине королевский приказ не был выполнен. Был ли он аннулирован или отменен в последний момент? Или, может быть, Эрлевиль, полномочия которого не распространялись на главную башню, просто забыл передать Вильбуа этот приказ? Во всяком случае, Лe Бретон так никогда и не получил свободы… Сколь капризна судьба!
