Дэвид залез в карман и достал потрепанную колоду карт.
– Вытяни одну. – Он протянул колоду Стиви.
Когда он наклонился, теплый вихрь его запахов налетел на нее: что-то сладковатое, с мускусными нотками, как воздух летним днем в переполненном автобусе.
Стиви не очень хотелось трогать карты, но деваться было некуда, и она аккуратно достала одну.
– Посмотри на нее. Но мне не показывай.
Стиви мельком глянула – валет червей.
– Хорошо. – Дэвид запрокинул голову и принялся разглядывать потолок юрты. – Это… тройка крестей?
– Нет.
– Ладно. Бубновая шестерка?
– Нет.
– Пиковый туз?
– Нет.
– Хм…
Нейт с сочувствием посмотрел на них, а на лице Джанелль расплылась угодливая улыбка. Элли облокотилась о спинку дивана.
– Семерка червей? – продолжал гадать Дэвид.
– Пора сдаться, – покачала головой Стиви.
– Нет, нет, я обязательно угадаю! В первые пятьдесят две попытки у меня всегда получается.
Джанелль издала короткий смешок, но Стиви подозревала, что она сделала это из вежливости.
– Хорошо. – Дэвид глубоко вздохнул. – Последняя попытка. Это… король крестей!
Стиви показала карту.
– Ну да, – пожал плечами Дэвид. – Вообще-то, я не собирался угадывать. Просто называл карты.
Он забрал у нее карту и спрятал колоду в карман. Стиви почувствовала, как у нее запылали щеки. Он что, издевался? Какого черта все это значит? Она вполне могла сносить насмешки, но вот чего не терпела, так это чего-то не понимать. Ей вдруг стало тесно в юрте, и воздух показался удушливым.
Элли легко шлепнула Дэвида по затылку.
– Вот ты баран, Дэвид! – ласково сказала она и незаметно подмигнула Стиви. – Я уже начала беспокоиться, что ты не приедешь.
– Ну да, я и не хотел. – Он повернулся к остальным. – В прошлом году я был немного сбит с толку.
– Он сидел в своей комнате, курил травку и играл в видеоигры, – пояснила Элли.
– Ты говоришь так, будто я ничего не делал, – запротестовал Дэвид. – Это было исследование.
– Дэвид создает видеоигры, – сказала Элли. – По крайней мере, он так говорит.
– Ну а вы, народ?
Джанелль принялась за очередную презентацию, снова выделив Нейта как «того самого, кто написал ту самую книгу». А потом подошла очередь Стиви.
– Она изучает преступления, – сказала Джанелль.
– Преступления? – повторил Дэвид. – Это как?
– А как ты думаешь? – спросила Стиви.
– Ты… смотришь «Инвестигейшн дискавери»?
Она, конечно, смотрела документальные передачи о расследованиях загадочных убийств – по этому каналу ничего другого и не показывали. Но вслух этого не произнесла.
– Стиви изучает криминалистику и всякое такое, – поспешно сказала Джанелль, защищая ее. – И еще она знает все детали эллингэмского дела. Поэтому она здесь.
– Да ладно! Ты что, приехала, чтобы его раскрыть? – спросил Дэвид.
Стиви словно получила удар под дых.
Ну да. План был такой. Но вроде никто не собирался это озвучивать, и уж точно она не ожидала, что это откроется таким образом. Он просто взял и украл ее мечту. Заветный воздушный шарик, который она так медленно надувала, который так осторожно поднимался в небо, готовый взмыть в бесконечность. Один-единственный укол шпилькой – и все, шарик лопнул. Ошметки мечты разлетелись по юрте.
– Значит, ты не собиралась никому говорить? – Взгляд Дэвида пронизывал ее насквозь.
Повисла неловкая пауза. Чтобы как-то ее сгладить, Элли торопливо бухнулась Дэвиду на колени.
– Дело вроде закрыто, – сказала она. – Разве нет? Там же кто-то сознался?
– Его признали виновным, – начала объяснять Стиви. – Но, скорее всего, это не он. Он сознался, потому что…
Взрыв смеха раздался в противоположном углу, и все головы моментально повернулись в ту сторону. Никого больше не интересовало, почему Антона Ворачека, какого-то местного анархиста, арестовали и обвинили в преступлении и почему он в итоге сознался.
– Он сознался, потому что в суде… – пыталась договорить Стиви.
Но уже никто не слушал. Дэвид самодовольно ухмыльнулся; Джанелль, Нейт и Ви смущенно молчали.
Обычно сразу понятно, когда твой момент упущен.
Откуда-то появилась фляжка, которую начали передавать по кругу. Элли хлебнула, Дэвид пропустил. Когда выпивка добралась до ребят, они все отрицательно покачали головами. Стиви вообще считала, что пить после кого-то мало того, что противно, так еще и неправильно. Она четко соблюдала «принцип обмена» Эдмона Локара: каждый контакт оставляет след.
Элли и Дэвид отошли пообщаться с второкурсниками, оставив новичков в одиночестве.
– Он забавный, – натянуто улыбнулась Джанелль.
Нейт даже не пытался притворяться.
– По-моему, ты облажалась еще больше, чем я, – сказал он Стиви.
* * *
Ночь – самое тяжелое время суток. Ночью приходила тревога.
Было уже три часа, а Стиви так и не сомкнула глаз. Эта ночь вполне могла закончиться приступом панической атаки. Новая школа, новые друзья, новое жилище где-то высоко в горах – а ведь она никогда не уезжала из дома больше чем на три дня, да и то с родителями. Ночь принесла с собой свежий воздух, но в комнате еще чувствовалась духота дня. Стиви открыла окно, и в комнату впорхнул гигантский мотылек. Он метнулся к люстре на потолке и закружил вокруг лампочки, тревожно хлопая крылышками.
– Я пойму, когда оно начнется, – сказала ему Стиви.
Первый приступ случился, когда ей было двенадцать. Причины остались неизвестны. Родители пытались помочь, но испугались сами. Частично удалось справиться с помощью лекарств, а также благодаря консультациям со школьным психологом. Кроме того, Стиви проштудировала весь Интернет.
Прошли год и три месяца с тех пор, как атаки перестали следовать одна за другой, и почти полгода – с момента последнего серьезного приступа. Но ночи все равно тревожили ее. Каждый раз, прежде чем улечься, она расхаживала перед кроватью и думала, будет ли это очередная ночь, когда не удастся уснуть, потому что сердце будет нестись словно машина без водителя с вжатой в пол педалью газа.
Она уселась на пол спиной к открытому окну и закрыла глаза. Легкий ветерок щекотал шею. Вдох. Выдох. Считай. Раз. Вдох. Два. Выдох. Пусть мысли просто текут мимо.
«Значит, ты не собиралась никому говорить?»
Забей.
«Ты всегда можешь вернуться домой».
