Заметим, что колесницы были известны не только в Египте, но и в Месопотамии. Вероятно, египтяне оказались более искусными мастерами и устраивали лучшие конюшни. Но сами они узнали о новом оружии от народов, происходивших из Малой Азии, у которых и покупали колесницы. Решающее значение имело сочетание двухколесной, покрытой железными пластинами колесницы, открытой сзади, что позволяло легко вскакивать на нее, запряженную двумя или тремя быстрыми лошадьми, обеспечивающими маневренность и высокую скорость перемещения на поле боя. Хеттам приписывают и создание подвижных групп из двух или трех колесниц.
Обычно каждая колесница имела экипаж, состоящий из трех человек: возничего, воина и shalish (оруженосца), то есть третьего (слово используется в еврейском языке и сегодня для обозначения подручного). В обязанности последнего входило прикрывать остальных участников сражения большим щитом. Вплоть до IX века в Месопотамии использовались подобные экипажи, правда, только из двух человек – возничего и воина, то есть во времена Соломона ассирийская армия еще не лидировала в техническом отношении. Следовательно, Соломон следовал традициям египтян.
Необходимо также помнить, что, хотя использование лошадей для верховой езды прослеживается начиная со времен Навуходоносора I, на самом деле это стало обычной практикой только спустя многие столетия. Так, например, Исайя не умел пользоваться ни седлом, ни шпорами. Поэтому все сказанное о торговле лошадьми во время царствования Соломона относится только к военным лошадям и колесницам.
Если колесницы использовались в неограниченном количестве, то необходимо было разводить и соответствующие породы лошадей. Этот процесс требовал эффективной системы международной торговли, которой тогда вообще не существовало. В те времена экспортировались только те товары, которые имелись в избытке, а товарами, потребность в которых ощущалась и в стране-производителе, не торговали.
Когда Давид захватил несколько сотен колесниц и лошадей у арамейского царя Хададесера, то уничтожил все, за исключением той сотни, что привез с собой в качестве добычи. Лошадям он подрезал подколенные сухожилия, потому что ему не были нужны эти ценные животные.
Что же касается его сына Соломона, то и колесницы, и лошадей он импортировал из Египта; видимо, с ними прибыли и инструкторы, обучавшие уходу за животными и починке колесниц. Особенно он нуждался в людях, умевших обращаться с лошадьми.
С помощью проведенных раскопок удалось доказать, что древние прекрасно справлялись с возведением гигантских конюшен, а Соломона устраивали только самые последние в техническом отношении новинки, в чем-то не превзойденные и в наше время. К сожалению, хотя сведения о покупке колесниц и коней почти совпадают в Третьей книге Царств (10: 28—29) и Второй книге Паралипоменон (1: 16—17), они искажены и очень лаконичны, поэтому могут быть ясны только детали.
Вместе с тем о трех фактах, имеющих значение для истории цивилизации, можно говорить абсолютно точно: во-первых, лошадей Соломону поставляли из Египта; во-вторых, цена египетской военной колесницы составляла 600 шекелей серебра (150 долларов), а лошади – 150 шекелей (40 долларов); в-третьих, колесницы и лошадей доставляли также хеттские и арамейские купцы, которым предоставлялся режим наибольшего благоприятствования.
Об их активности свидетельствует слово umikwe, следующее за словами «привезены из Египта». X. Винклер показал, что оно указывает на вторую страну, из которой доставляли лошадей, и что его следует прочитать как u-mi-kue, «и из Кие». В ассирийском написании Кие означало Киликию – страну, расположенную между горами Тавра и морем в Малой Азии. В третьей книге Геродота «Талия» отмечено, что Киликия славилась своими лошадьми.
Соответственно, X. Винклер изменил слово Mizraim (Египет) на Musri, что обозначает Каппадокию (север Киликии). Получается, что интересы Соломона не связывались исключительно с Египтом: лошади и колесницы импортировались из Каппадокии и Киликии. Однако эту теорию принимают далеко не все ученые, большинство не позволяет ввести себя в заблуждение филологическими изысканиями, способными «опровергнуть» исторические факты.
Вместе с тем следует учитывать, что многие верили, что лошади доставлялись Соломону как из Киликии, так и из Египта. Олбрайт делает следующий шаг, предположив, что колесницы доставлялись из Египта, а лошади – из Киликии и что одновременно Соломон договорился о доставке египетских колесниц в Малую Азию и киликийских лошадей в Египет, таким образом оказавшись необходимым для обоих государств.
Все эти положения подвергаются серьезной критике. Прежде всего первоначальное произношение непроясненного слова umikwe позволяет предположить, что оно не из египетской лексики. И даже если принять во внимание, что точное значение слова утеряно за несколько столетий, все же ясно, что в первоначальном варианте новое предложение начиналось со слова «Египет». Кроме того, Соломон был прежде всего озабочен покупкой лошадей и колесниц для самого себя.
Следовательно, возможно, он купил лошадей или, по крайней мере, большую часть из них в стране, где были самые лучшие колесницы, предположим, в Египте – прежде всего ему требовались именно они, – а лошади же только как движущее средство. Позже он, скорее всего, импортировал менее ценных лошадей из других мест. Наконец, роль Соломона в качестве посредника между Египтом и Малой Азией трудно соотносится с географией торговых связей того времени.
Поскольку египтяне ввозили дерево, которое им было нужно для изготовления колесниц, по удобному морскому пути из Финикии они могли также импортировать более дешевых лошадей из Малой Азии на кораблях, не подвергая их утомительному перегону. И еще одно соображение: если лучших лошадей разводили в Киликии, тогда почему хеттские и арамейские цари должны были привозить этих животных из отдаленного Египта, через Палестину – ведь Киликия располагалась совсем неподалеку от их границ? Несомненно, что из этой страны могли привозить более дешевые колесницы, что, впрочем, было гораздо удобнее. Цена египетских колесниц в три с половиной раза превосходила цену лошади, из-за того что страна не располагала собственными лесными ресурсами. Вот почему неясное слово umikwe означало – и в обоих стихах содержится намек на достоверность этого факта, – что Соломон получал лошадей и колесницы из Египта, а его купцы снабжали царей Малой Азии и тем и другим.
Что же касается численности нового вооружения, то в четырех последующих абзацах говорится об этом и приводится общее количество – 12 000 всадников (3 Цар., 10: 26; 2 Пар., 1: 14; 9, 25). «Всадник» не означал человека, который действительно управлял лошадью, но, вероятнее всего, любого солдата, поскольку эти части скорее относились к кавалерии.
В армии Соломона большая часть войск, вероятно, находилась на постоянной службе, потому что всадникам нельзя было надолго отлучаться от своих лошадей, кроме того, требовалось постоянно совершенствовать технику управления колесницами, нужно было постоянно упражняться и приобретать хорошие практические навыки, значительно более серьезные, чем в пехоте. Следовательно, количество людей, находившихся в боевой готовности, ограничивалось теми, кто был связан с колесницами, а количество пехотинцев было не так велико.
