У нефтяного кризиса было ДВР явно благоприятных последствия. Нефтедобывающие страны, видное место среди которых занимал СССР, фактически начали превращать свои нефтяные запасы в золото. Это было похоже на гарантированный выигрыш в еженедельной лотерее — миллионы текли в страну без всяких усилий. В итоге экономические реформы откладывались, а Советский Союз получил возможность расплачиваться с капиталистическими странами за быстро растущий импорт промышленных товаров. С 1970 по 1980 год доля энергоносителей в советском экспорте в развитые страны выросла с 19 до 32% (СССР, 1987, р. 32). По оценкам некоторых исследователей, именно внезапно свалившееся богатство в середине I9?o-x годов подвигло брежневский режим к более активному соперничеству с США на международной арене (именно в то время третий мир захлестнула новая волна революций) и к самоубийственной гонке вооружений (Maksimenko, 199*)
502 Времена упадка
Второе благоприятное последствие нефтяного кризиса заключалось в том, что у стран-миллиардеров из ОПЕК (часто обладавших небольшим населением) появилось значительное количество «свободных» нефтедолларов. Международная банковская система превращала их в займы и ссуды, доступные всем желающим. Немногие развивающиеся страны устояли тогда перед соблазном позаимствовать миллионы, которые сами просились в карманы; именно это обстоятельство в начале igSo-x вызвало общемировой кризис неплатежей. Для обратившихся к внешним займам социалистических стран — в частности, для Польши и Венгрии—эти деньги казались благом, позволявшим одновременно инвестировать в промышленность и повышать
уровень жизни своих граждан.
Но из-за этого социалистические страны острее ощутили последствия мирового кризиса 1980-х годов: их экономическим системам, в частности польской экономике, просто не доставало гибкости для эффективного использования хлынувших ресурсов. Показательно, что из-за роста цен потребление нефти в Западной Европе в 1973—1985 годах сократилось на 40 %, а в СССР и Восточной Европе—только на 20% (КдПб, 1990, р. 39) - Другими примерами нерационального использования энергии стало резкое увеличение себестоимости производства нефти в СССР, а также истощение нефтяных месторождений в Румынии. В начале igSo-x Восточную Европу охватил энергетический кризис. Это, в свою очередь, привело к нехватке продуктов питания и промышленных товаров—за исключением тех стран, которые, подобно Венгрии, продолжали заимствовать деньги, ускоряя инфляцию и снижая фактическою заработную плату. Вот так европейские страны «реального социализма» встретили последнее десятилетие своего существования. Единственным более или менее эффективным средством борьбы с кризисом виделся возврат к традиционной сталинской системе централизованного планирования, по крайней мере там, где такое планирование еще существовало (s Венгрии и Польше, например, оно уже практически не применялось). В 1981—1984 годах это принесло временное облегчение. Внешний долг социалистических стран уменьшился на 35—70% — за исключением все тех же Венгрии и Польши. Многие ошибочно надеялись, что прежний экономический рост вернется, а систему не придется реформировать. Это в свою очередь «привело к „большому скачку назад", к долговому кризису и дальнейшему ухудшению экономического положения» (Kollo, p. 4г). Именно в это время СССР возглавил Михаил Сергеевич Горбачев.
III
Обратимся теперь к политике стран «реального социализма», поскольку именно политике, как высокой, так и уличной, суждено было в 1989—1991 годах привести к падению коммунизма в СССР и странах Восточной Европы.
Крах социализма
С политической точки зрения Восточная Европа всегда являлась ахиллесовой пятой советской системы, а Польша и, в меньшей степени, Венгрия были ее самым уязвимым местом. Как мы уже видели, после «Пражской весны» большинство европейских коммунистических режимов утратили доверие своих граждан *. Порядок держался на принуждении, за которым стояла угроза советского военного вмешательства, или, в лучшем случае (как, например, в Венгрии), на большем материальном благополучии и минимуме свобод, поддерживать которые со временем стало невозможно из-за экономического спада. При этом, за единственным исключением, ни в одной из этих стран не была возможна организованная политическая или иная публичная оппозиция. И только в Польше благодаря сочетанию трех факторов такая возможность была реализована. Во-первых, общественное мнение Польши объединяло не только неприятие существующей власти, но и антирусский, антисемитский, католический национализм. Во-вторых, Церковь сохранила свою независимость от власти. Наконец, в-третьих, с середины 195°-х годов рабочий класс регулярно демонстрировал свою политическую мощь, организуя масштабные забастовки. В таких условиях режим предпочитал сохранять терпимость или даже идти на уступки — в 1970 году коммунистический лидер страны даже ушел в отставку — в надежде, что оппозиция не приобретет организованный характер. Между тем имеющееся у коммунистов поле для политического маневра угрожающе сузилось. Уже с середины 1970-х им противостояло организованное рабочее движение, поддерживаемое искушенными в политике интеллектуалами, в основном бывшими марксистами, и все более напористая польская Церковь, которую вдохновило состоявшееся в 1978 году избрание польского кардинала первым в истории Папой-славянином.
В 1980 году триумф профсоюзного движения «Солидарность», превратившегося в настоящую общенациональную оппозицию, опирающуюся на массовые забастовки, показ; ч две вещи: . 'оммулистическая власть в Польше исчерпала себя, но свергнуть ее одной агитацией не удастся. В 1981 году Церковь и государство согласились обезопасить страну от военного вмешательства СССР (которого серьезно опасались); в результате в стране на несколько лет было введено военное положение, сохранявшее легитимность в глазах и коммунистического руководства, и общества. Порядок довольно легко удалось восстановить, но правительство, по-прежнему беспомощное перед лицом экономических проблем, ничего не сумело предложить оппозиции, а следовательно, и обществу. Вопрос стоял так: либо в ситуацию все же вмешаются русские, либо режиму довольно скоро придется отказаться от ключевого эле* Исключение составляли только менее развитые части Балканского полуострова, в частности Албания, южная часть Югославии и Болгария. Здесь коммунистические партии выиграли первые многонартийные выборы носле 1989 года. Однако даже тут слабость коммуиистической системы вскоре стала очевидной.
Времена упадка
мента коммунистического правления—однопартийной системы. Но по мере того как другие коммунистические правительства Восточной Европы с тревогой наблюдали за развитием событий в Польше, тщетно пытаясь не допустить появления в своих странах оппозиции польского образца, становилось все более ясно, что советской интервенции не будет,
В 1985 году генеральным секретарем Коммунистический партии Советского Союза стал убежденный сторонник реформ Михаил Горбачев. Это не было случайностью. Прежний генеральный секретарь и глава КГБ Юрий Андропов (1914—1984) B *983 году фактически порвал с брежневским наследием, но из-за его болезни и смерти реформы пришлось отложить на два года. Все коммунистические правительства, как внутри, так и за пределами советской орбиты, прекрасно понимали, что близятся радикальные перемены. При этом никто, включая и нового генерального секретаря, не знал, к чему эти новации могут привести.
