Тем не менее демократические режимы в тот период встречались достаточно часто. Однако в течение двадцати лет, начиная с «похода на Рим» Муссолини и до наивысшей точки успеха «держав оси» во Второй мировой войне, продолжалось все более катастрофическое отступление от либеральных политических институтов.
В Европе в 1918—1920 годах законодательные органы были распущены или превратились в бесполезные придатки в двух государствах, в 1920-6—в шести, в i93o-e—в девяти, а немецкая оккупация во время Второй мировой войны разрушила конституционную власть еще в пяти государствах. Единственными европейскими странами с достаточно демократическими политическими институтами, которые функционировали без перерыва в течение всего периода между Первой и Второй мировыми войнами, были Великобритания, Финляндия, Ирландская Республика, Швеция и Швейцария.
На Американском континенте, еще одном регионе независимых государств, ситуация была более разнородной, однако едва ли предполагающей тотальное наступление демократических институтов. Список последовательно конституционных и неавторитарных государств в Западном полушарии был коротким: Канада, Колумбия, Коста-Рика, США и теперь забытая «южноамериканская Швейцария» — Уругвай с единственно подлинной в этом регионе демократией. Все прочие американские государства в период, длившийся с конца Первой мировой войны до конца Второй, колебались то влево, то вправо. Что касается остальной части земного шара, которая в .большинстве своем состояла из колоний и не была поэтому либеральной по определению, то там происходило явное отступление от либеральных конституций, если они вообще имелись. В Японии в 1930—1931 годы умеренно либеральный режим уступил место национал-милитаристскому. Таиланд сделал не-Отступление либерализма
сколько неуверенных шагов в направлении конституционного правления, а в Турции власть в начале гд2о-х годов взял в руки прогрессивный военный реформатор Кемаль Ататюрк. Это был не тот человек, который позволил бы выборам, какими бы они ни были, встать у себя на пути. На трех континентах— Азии, Африке, Австралии и Океании—лишь Австралия и Новая Зеландия являлись последовательно демократическими, поскольку большинство южно-африканцев оставались вне зоны действия конституции белых людей.
Одним словом, в период «эпохи катастроф» политический либерализм везде был отброшен назад, и это отступление резко ускорилось после того, как Адольф Гитлер в 1933 году стал рейхсканцлером Германии. В 1920 году в мире было примерно тридцать пять или даже более конституционных и выборных правительств (в зависимости от того, куда относить некоторые латиноамериканские республики). К1938 году в мире осталось около семнадцати таких государств, к 1944 году — около двенадцати из общемирового количества, составлявшего шестьдесят четыре государства. Тенденция была очевидной.
В это время угроза либеральным институтам шла исключительно с политического правого фланга. Об этом не стоит забывать, поскольку в период между 1945 и г9&9 годами считалось- почти само собой разумеющимся, что она исходит от коммунистов. До того времени термин «тоталитаризм», первоначально изобретенный для обозначения или самообозначения итальянского фашизма, применялся практически только по отношению к правым режимам. Советская Россия (начиная с 1923—СССР) находилась в изоляции и была не в состоянии, а после прихода к власти Сталина и не имела желания распространять коммунизм по всему миру. Социальная революция под руководством ленинской партии (или любым другим руководством) прекратила свое распространение после того, как ослабла волна революций, поднявшаяся после Первой мировой войны. Социал-демократические движения (марксистские) из подрывных превратились в прогосударственные, и их приверженность демократии не вызывала сомнений. В рабочих движениях подавляющего числа стран коммунисты составляли меньшинство, а там, где они были сильны, эти движения, как правило, или уже были запрещены, или близки к этому. Страх перед социальной революцией и ролью в ней коммунистов имел под собой почву, что доказала вторая волна революций, произошедших во время Второй мировой войны и после нее. Однако за двадцать лет отступления либерализма ни один по-настоящему либерально-демократический режим не был свергнут слева*. Опасность шла исключительно справа. Правые в тот период представляли собой не только угрозу конституционно* Наиболее близким к такому свержению случаем можно назвать аннексию Эстонии СССР в I94Q году, поскольку в то время это маленькое прибалтийское государство, пережив несколько лет авторитарного правления, вновь получило более демократическую конституцию.
126
«Эпоха катастроф»
му и представительному правлению, но идеологическую угрозу либеральной цивилизации как таковой, а также потенциально могущее распространиться по всему миру движение, для обозначения которого термин «фашизм» отчасти верен, однако не совсем точен.
Он неточен потому, что отнюдь не все силы, свергавшие либеральные режимы, были фашистскими. Он отчасти верен потому, что фашизм в своей первоначальной итальянской модификации, а позже в форме немецкого национал-социализма стал вдохновителем других антилиберальных сил, поддерживал их и придал всем правым, существовавшим тогда в мире, чувство исторической уверенности: в 1930-е годы он казался прорывом в будущее. Как сказал эксперт в этой области, «не случайно <...) восточноевропейские диктаторы, чиновники и военные, а также Франко в Испании старались подражать фашистам» (Linz, 1975, Р- 206).
Существовало три рода сил, свергавших либерально-демократические режимы, не считая более традиционной для Латинской Америки формы военных переворотов, приводивших к власти диктаторов, или каудильо, априорно не имевших определенной политической окраски. По существу эти силы являлись реакцией на свержение старого социального строя B-i9i?—*92о годах и всегда были направлены против социальной революции. Все они были авторитарными и враждебно относились к либеральным политическим институтам, правда, иногда исходя из прагматических, а не из принципиальных соображений. Старомодные реакционеры могли запретить некоторые партии, особенно коммунистические, однако не все. После свержения недолговечной Венгерской советской республики в 1919 Г°ДУ адмирал Хорти, глава того, что он называл венгерским королевством, хотя оно больше не имело ни короля, ни военно-морского флота, управлял авторитарным государством, оставшимся парламентским (но не демократическим) в прежнем олигархическом духе восемнадцатого века. Эти режимы стремились поддерживать военных и поощрять полицию и другие институты, способные осуществлять физическое подавление, поскольку они являлись главным оплотом власти, защищавшим ее от свержения. Правые обычно и приходили к власти при поддержке этих сил. Кроме того, такие режимы тяготели к национализму, отчасти из-за недовольства политикой иностранных государств, проигранными войнами или прогнившими империями, отчасти оттого, что размахивание национальным флагом обещало власти легитимность и популярность. Однако были и другие примеры.
Старомодные сторонники авторитарной власти и консерваторы — адмирал Хорти, маршал Маннергейм (победитель в гражданской войне белых против красных во вновь обретшей независимость Финляндии), освободитель Польши, полковник, а впоследствии маршал Пилсудский, король Александр, вначале глава Сербии, а затем заново объединившейся Югославии; и генерал Отступление либерализма 12 7
