Неразрешимой задачей, занимавшей умы в то время, но актуальной и сегодня, был поиск ответа на вопрос: каков же был ствол? Относительно «Высших Неизвестных» де Местр писал: «Есть ли у нас Учителя? Нет, у нас их нет. Простое, но исчерпывающее доказательство состоит в том, что они нам неизвестны. <…> Как бы мы могли принести безмолвный обет Высшим Неизвестным, ведь даже если бы они явились нам, возможно, они бы нас разочаровали, и поэтому мы бы от них отреклись». Все свидетельствует в пользу того, что, даже если бы «Высшие Неизвестные» существовали, масоны не были готовы вступить в контакт с ними, поскольку сильно отклонились от изначальной традиции.
Читатель-франкмасон может возразить с иронией: «Гурджиев, конечно, был лучше подготовлен!» С моей точки зрения, на это нельзя ответить ни да, ни нет, единственным верным ответом будет: «Гурджиев никогда не приобщался к традиции, Гурджиев только болтал о традиции».
Секта ангела Павлина
Как мы уже говорили, Гурджиев утверждал, что он общался с йезидами. Гурджиев упоминает их в своей книге «Встречи с замечательными людьми», где он в завуалированной форме говорит о верховном тайном центре, а также упоминает о монастырях вертящихся дервишей и о тайных центрах братства Сарман, владевшего ключами от царства Агартхи.
Вначале мы очень коротко расскажем, кто такие йезиды. Они представляли собой еретическую секту, одним из знаков которой был павлин, магический символ, уходящий корнями в религию Персии и Месопотамии. Павлин имеет самые уродливые лапы и самое прекрасное оперение, для арабских и персидских суфиев павлин символизирует человека, способного к самосовершенствованию, который борется со своей земной природой. Это была самая любимая преинкарнация Пифагора и Будды. Павлин появляется в суфийской поэзии и иконографии: «Когда свет воплотился и впервые узнал собственное отражение в зеркале, он увидел себя в виде павлина с распущенным хвостом».
Прежде чем поговорить о скрытом значении символа павлина, приведем некоторые сведения об этой секте или политико-религиозном движении в защиту Омейядов. Йезиды были последователями суфия, жившего в XII веке, Ади ибн Мусафара ал-Хаккари, по прозвищу Шейх, который родился в Баальбеке. Он умер в 1162 году. Ему наследовали Абд ал-Кадир ал-Джилама, основавший орден Адавийя, и Шейх Хасан, который разделил общество на несколько наследных каст.
Йезиды исповедовали сложное синкретическое учение, восходящее к зороастризму, но имеющее некоторые христианские, иудейские, гностические, манихейские и курдские черты, настоящую смесь доктрин, существовавших на территории Афганистана. Они обладали циклической космологией и верили в единого Бога,
[8] окруженного семью ангелами, самый главный из которых — Тавус ал-Малайка — Сатана, восстановленный в правах и почитаемый в образе павлина. Основание этой секты приписывается Шейху Ади ибн Мусафару, который пользовался поддержкой ангела Малака Тавуса или «ангела Павлина», то есть Сатаны. Члены секты йезидов признают две священные книги: Китаб ал-Джилва, или Книгу откровения, и Машаф Раш, или Черную книгу. Интересно, что они переняли обычай крещения у христиан и обрезания — у евреев.
Аркон Даураль в своей книге «Тайные общества» описывает секту, появившуюся в пригородах Лондона в 1913 году, члены которой поклоняются павлину. Это была секта ангела Павлина, которая насчитывала шестнадцать лож, в каждой из которых состояло не менее шести братьев. Эта секта использовала арабскую нумерологию, а ритуалы напоминали принятые у франкмасонов. Похоже, их культ был связан с йезидами, или почитателями дьявола, которые происходили с северо-запада Ирака, из Курдистана, и возможно, Афганистана.
Некоторые символы йезидов были многократно использованы и приобрели фантастические черты. Так, Уильям Сибрук объясняет, что члены этой секты никогда не упоминают одного имени. Он говорит, что это имя — Мелк Таос, что в его трактовке обозначало «ангел Павлина», а на самом деле — было именем «духа власти и главы Мира».
Идрис-шах помогает нам разгадать некоторые из этих загадок. С одной стороны, он признает, что иракские йезиды поклонялись дьяволу и их символом, помимо павлина, является черная змея; также он указывает, что слово «Малак тавус» (не «Мелк Таос», ангел Павлин) обозначает «царь», но этим же словом традиционно называют суфия.
Идрис-шах также утверждает, что йезиды используют в качестве символа фигуру змеи, которую они зачерняют сажей, и что змея отнюдь не символизирует зло и не имеет отношения к древней символике регенерации через сбрасывание кожи, как многие полагают, а была избрана по тем же причинам, что и павлин, и что изучение слов, их перевода и их скрытого значения показывает, что черная змея символизирует мудрость жизни. Идрис-шах подчеркивал наконец, что братство йезидов пыталось распространить свое учение и в некоторых местах (здесь обнаруживается явный намек на лондонские ложи) превратилось в чистую пантомиму.
Идрис-шах утверждает буквально: «Эта профанация символов отражается во многих странных объединениях Запада. Подлинное стремление к внутреннему росту уступило место форме, которая в свою очередь используется для достижения совместного возбуждения, которое заменяет внутренний опыт».
Не вызывает сомнений, что многие псевдоучители паразитировали на древних обычаях и традициях, на их символах и ритуалах, которые им не удалось понять, но они использовали их в качестве декораций для организации собственных сект и инсценировки ритуалов. Они слышали звон колоколов, но оказались неспособны понять музыку. То же самое можно сказать о появившихся на Западе псевдошаманах, которые посвящали в таинства, совершали ритуалы, устанавливали театральные контакты с потусторонним миром, обещали исцеления и варили поддельные лекарственные отвары, не зная, что настоящему шаману ведомо нечто большее — то, что Гарольд Блум метко определил следующим образом: «Чтобы считаться шаманом, нужно пройти сон инициации и почти одновременно быть одержимым духами, начиная с этого момента он сможет достигать статического транса, который вызывает божественное вдохновение. Молодой шаман может учиться у старого, но результат зависит от выбора духа, а не от наставника или претендента». Несомненно, в том, что делает псевдошаман, отсутствует именно этот дух, поскольку псевдошамана интересует лишь экономическая выгода его искусства. К сожалению, многие из них так вживаются в образ, что начинают сами верить в свою силу, подобно актеру, исполнившему роль Тарзана, который лазал по занавескам во время торжественного приема. Фрэнсис Воэн в своей книге «Тени священного» говорит в связи с этим: «…шарлатаны обычно очень похожи на настоящих духовных наставников, и даже сами начинают верить в подлинность своего учения. Случается даже, что подлинное учение передается индивидумами, эго которых все еще обременено жаждой денег, секса и власти».
Семь Башен Сатаны
