Мне же приходилось, как говорится, дни и даже ночи проводить на корабле, поскольку кроме основных поставленных задач я должен получить допуск на самостоятельное управление подводной лодкой 667А проекта и подтвердить линейность первого экипажа К-140, т.е. его способность выполнять все задачи.
Выход на стрельбу планировался где-то в середине декабря 1969 года, а примерно за месяц стали прибывать на эскадру представители науки и промышленности, желающие принять участие в этом уникальном испытании. Причём желающих выйти в море было не менее 100 человек. Что делать? Столько пассажиров на подводную лодку я взять не мог. По инструкции разрешалось иметь в море превышение экипажа не более 10%, т.е. 13–14 человек. Ни я, ни командование дивизии и эскадры не могли решать, кого персонально брать. Все — заслуженные люди, учёные, руководители предприятий и т.д.
На одном из совещаний я предложил провести медицинское освидетельствование указанных лиц, а с признанными годными по медицинским показателям провести тренировки по легководолазной подготовке: использование водолазного снаряжения подводника, выход из торпедного аппарата и другие. Все согласились, понимая, что может случиться в случае аварийной ситуации — ведь в мире такого опыта по пуску ракет нет. В результате на выход в море были утверждены 16 человек, в число которых был включён и генеральный конструктор ракетного комплекса Макеев Виктор Петрович.
К середине декабря 1969 года всё было подготовлено к выходу в море и выполнению ракетной стрельбы. 18 декабря (в мой день рождения) выходим в море. Старший на борту командир 31-й дивизии атомных ракетных подводных лодок капитан 1-го ранга (ныне вице-адмирал, Герой Советского Союза) Лев Алексеевич Матушкин, который в историю нашего атомного ракетного подводного флота вписал немало страниц мужества и отваги.
Руководитель стрельбы — на надводном корабле командир 12-й эскадры подводных лодок, контр-адмирал (ныне вице-адмирал) Георгий Лукич Неволин. Трудно переоценить его вклад в обеспечении боеготовности и боеспособности нашей эскадры. Благодаря его настойчивости и профессионализму моряка-подводника была воспитана плеяда командиров ракетных подводных крейсеров стратегического назначения. Мне не забыть никогда, да это и не забывается, когда он провожал меня, молодого командира К-19, в первый самостоятельный выход в море. Он приехал на причал без свиты, спросил, уверен ли я, как я буду доносить о своих действиях по плану выхода в море. Последние его слова были: „Не гарцуй!“ Пока я отходил от причала и разворачивался на выход из базы, он стоял на причале, провожая меня в глубины моря. При подготовке к стрельбе он лично занимался всеми возникающими вопросами.
Выходим, всё нормально. Погода хорошая: море 2–3 балла, ветер в пределах 5–6 м/сек, видимость полная, облачность не более 3-х баллов, полярная ночь.
Стрельба с оборудованной позиции (в видимости береговой черты и навигационных знаков). Заняли исходную точку маневрирования, погрузились на перископную глубину, на малом ходу начали проверку системы курсоуказания. Штурмана во главе с флагманским штурманом эскадры В.В. Владимировым начали определять поправку системы курсоуказания для точности пеленга стрельбы. От работы штурманов зависит отклонение ракеты по направлению от заданной цели.
Закончили работу на первом, тренировочном галсе. Возвращаемся в исходную точку и ложимся на боевой курс, приводим систему курсоуказания в норму для выполнения стрельбы. Запрашиваем у руководителя разрешения на стрельбу. Ждём Получаем «добро» на работу, держим звукоподводную связь с руководителем, погружаемся на стартовую глубину, дифферентуем лодку с дифферентом „ноль“. Скорость 3,5 узла. Всё готово.
— Боевая тревога, ракетная атака!
Напряжение нарастает и, видимо, наибольшее — у меня.
— Начать предстартовую подготовку!
Идёт предстартовая подготовка: предварительный наддув, кольцевые зазоры ракетных шахт заполняются водой, предстартовый наддув, готовы открыть крышки ракетных шахт первой четвёрки. Даю команду.
— Открыть крышки шахт!
Крышки открыты.
— Старт!
Пустили секундомер. Старт первой, затем с интервалом в 7 секунд стартуют вторая, третья и четвёртая ракеты. Старт ощущается по толчкам в прочный корпус подводной лодки. Даю команду.
— Задраить крышки ракетных шахт первой «четвёрки» и открыть крышки шахт второй «четвёрки»!
На эту операцию отводится полторы минуты. Операция выполнена, готов дать команду на старт второй «четвёрки» ракет, но лодка начинает проваливаться за коридор стартовой глубины. Что делать? Создающаяся ситуация чревата отменой старта ракет, так как выход за пределы, установленные инструкцией для глубин стартового коридора, приводит к автоматической отмене старта и возвращению технических средств в исходное положение. Понимаю, что возникает нештатная ситуация: положение Инструкции по управлению подводной лодкой при пуске ракет гласит, что после старта первой четвёрки ракет подводная лодка имеет тенденцию к всплытию, и её необходимо утяжелять, т.е. принимать балласт. Однако на практике — всё наоборот. Даю команду откачивать воду из уравнительной цистерны, но понимаю, что инерционность лодки (всё-таки водоизмещение около 10 тысяч тонн) большая и мы выйдем за стартовую глубину. Приказываю увеличить скорость хода плавным добавлением до 20 оборотов каждой турбине. При этом учитываю, что стартовая скорость не должна превышать 4,25 узла. Проходят секунды, смотрю на командира дивизии, он даёт знак, что всё правильно. Лодка держит стартовую глубину, сбрасываем по 10 оборотов, командую „Старт!“. Стартуют последние ракеты. Командир ракетной боевой части докладывает: „Старт прошёл нормально, замечаний нет“. По громкоговорящей связи обращаюсь к экипажу. Говорю, что впервые в мире выполнен пуск 8 ракет в одном залпе, благодарю за службу. В центральном посту и по отсекам раздаётся „Ура!“.
Всплываем в надводное положение, ложимся на курс в базу. Получаем благодарность от руководителя стрельбы и сообщение, что боевое поле приняло 8 ракет, отклонение (центр группирования головных частей) первой и второй четвёрки в пределах нормы.
Придя в базу, я узнал, что многие офицеры эскадры наблюдали результаты нашей работы. Время пуска — 8 часов 30 минут, когда офицерский состав и мичмана шли на службу из городка. Видимость была хорошая, и они видели, как передвигались по небосводу 4 светящихся объекта, а затем ещё 4 таких же объекта.
После выполнения стрельбы экипаж начал интенсивную подготовку к боевой службе. Думать о наградах и поощрениях за успешно выполненную задачу было некогда, да и не принято. Мы служили не за награды. Однако посещающие нашу базу представители промышленности интересовались, как нас отметили за эту стрельбу, поскольку они получили ордена и премии. Мы говорили, что, видимо, до нас очередь ещё не дошла.
В начале 1970 года Военно-морской флот готовился к участию в манёврах под названием „Океан“. Планами предусматривались комплексные учения на флотах и флотилиях с участием значительного числа сил флота.
Примерно в марте на флотилию (к этому времени наша эскадра стала флотилией ракетных подводных лодок) прибыл Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С.Г. Горшков с комиссией Главного штаба ВМФ для проверки готовности флотилии к участию в манёврах. Помню, что подводной лодке под командованием капитана 2-го ранга Владимира Громова ставилась задача пуска ракет из северной части Атлантического океана по морскому району в Норвежском море. Принимали участие в манёврах и другие наши корабли. На разборе результатов проверки готовности к участию в этих глобальных учениях были приглашены и командиры подводных лодок, выполняющих задачи боевой службы в период проведения манёвров, в том числе и я.
